Финишная черта - Мари Милас

Глава 36

Аврора

Англия, трасса Сильверстоун.

– Ты же знаешь, что все еще будешь моей любимицей, даже если облажаешься?

– Не говори слово «облажаешься» в этом паддоке. Вдруг оно ко мне прилипнет, и я действительно облажаюсь, – бормочу я, толкая Гаса плечом.

– Неправда, ты отлично показала себя в Германии, хотя была не в лучшей форме. Так что сегодня, когда от тебя буквально исходит аура хорошего оргазма, тебя точно ждет успех.

Он хихикает, а я выплевываю воду, которую намеревалась спокойно выпить.

– О боже, – выдавливаю сквозь кашель. – Нет у меня никакой ауры, дурак. Натали иногда плохо влияет на тебя. Кстати, где она?

Час назад Нат сказала мне, что отойдет на пять минут. Полагаю, у нас разное представление о пяти минутах.

Гас осматривается по сторонам, засунув руки в карманы.

– Вероятно, спорит с кем-то о цвете одежды.

– Да, сегодня она в ударе, – хмыкаю я. – Она мне с десяток минут рассказывала, как ей пришли не те ткани. Небесно-голубой вместо морского-голубого, кажется.

Гас поджимает губы, чтобы не засмеяться.

– Просто голубой, проще говоря. Но да, она в бешенстве. И ей даже не помогли оргазмы.

Я снова давлюсь водой.

– Ты можешь не говорить все это, когда мой рот занят?

– Лиама пока что нет, значит, рот свободен.

Гас отскакивает от меня на несколько шагов, чтобы не получить в лоб, и хохочет, как припадочный.

Я отмахиваюсь от него и иду к Донни, чтобы обсудить сложные участки трассы, где мне потребуется его помощь. Он стоит вместе с главным инженером и Заком, внимательно изучая данные с экрана, на котором изображена трасса и все опасные зоны.

– Что думаете насчет Маггеттс? – спрашиваю у них.

Маггеттс – один из самых знаковых участков на трассе Сильверстоун и в то же время один из самых сложных. Это быстрая последовательность левых и правых поворотов, где от пилота требуется невероятная точность и идеальная траектория.

– Помни, – говорит Донни, указывая на схему трассы, – твое входное ускорение здесь важно, однако не жертвуй стабилизацией ради скорости. Но ты и так все это знаешь.

Гас подходит к нам и присоединяется к обсуждению.

– Я хоть и не инженер, но как будто бы должен сделать вид, что умный. Поэтому… если пройдешь Маггеттс, дальше все пойдет как по накатанной. И еще – не оставляй пространства для маневра Нельсону. Вы в одной команде, но победитель сегодня один. Помни это.

Я улыбаюсь и киваю. Зак отрывает взгляд от экрана и делает шаг ко мне.

– Ты приручала и более сложные трассы, не переживай. И спасибо за отличный сезон, Андерсон. Даже если мне чуть не сломали нос, я был очень рад работать с тобой.

Я отвечаю сквозь смех:

– Тебе просто понравилось мучать меня, признайся.

– Да, так и есть, – весело хмыкает он и уходит.

Я остаюсь в паддоке, где царит волнительное ожидание начала гонки, и думаю, что, действительно, несмотря на все взлеты и падения, это был отличный сезон. Множество ярких стартов и финишей, которые запомнятся на всю жизнь.

Я оборачиваюсь на шум и вижу, как в заднюю часть паддока вваливается целый табун людей. Вся моя семья, Валери с Максом, Нейт с Хлоей и даже бабушка и дедушка Лиама. Елизавета ворчит на своего помощника в черном костюме и отбирает у него огромный лист ватмана. Когда она его раскрывает, меня бросает в жар.

– Господи, – шепчу я, пытаясь оправиться от шока.

– Елизавета! – восклицает Аарон, одетый в свой лучший костюм.

Он, как и всегда, выглядит величественно даже в этом небольшом помещении, полном ругани и шума.

– Что это за безумие? – строго спрашивает он, поправляя галстук. Его серые глаза сверкают одновременно раздражением, весельем и любопытством.

– Это поддержка, дорогой, – невозмутимо отвечает бабушка Лиама, размахивая огромным листом ватмана. На нем большими, явно вручную написанными буквами красуются слова: «Андерсон, заставь всех глотать грязный воздух!». Подпись чуть ниже – «С любовью, Лиам и Ко».

Натали выходит из толпы, подпрыгивает и хлопает, визжа, как банши.

– Какая прелесть! Я знала, что герцогини тоже могут быть крутыми.

– Конечно, могут, – Елизавета элегантно взмахивает свободной рукой. – Поэтому я и герцогиня.

Все заливаются громким смехом, а я подхожу к ним, пытаясь сдержать слезы. Еще никогда меня не приходило поддержать столько человек. Еще никогда герцог и герцогиня не держали плакат с моим именем.

И вот входит человек, которого я жду с самого утра.

– Как тебе наше творчество? – он игриво ухмыляется и стреляет глазами на ватман.

Я бросаюсь к нему и обвиваю руками шею, заглядывая в глаза. Плевать, что кто-то может нас увидеть. Сейчас это уже неважно.

– Вы сами это рисовали?

– Да, – кивает он. – Мне пришлось проконтролировать бабушку, иначе она могла написать то, что довело бы дедушку до инфаркта.

Я запрокидываю голову и смеюсь. Рука Лиама крепко обнимает меня за талию, притягивая ближе.

– Я подумал, что было бы неплохо, если бы сегодня тебя на финише встретили все, кого ты любишь.

– Это действительно замечательно, – шепчу я и целую его в уголок губ.

Мы подходим к моей группе «фанатов», и я не замечаю, как все по очереди затягивают меня в объятия. Прикосновения повсюду. Но моя душа настолько переполнена счастьем, а тело расслаблено, что привычная тревога даже не успевает пробраться в голову.

Аннабель обнимает меня крепче всех и отказывается отпускать.

– Как ты уговорила их прийти? – киваю на родителей.

– Думаю, они настолько чувствуют себя виноватыми, что готовы полететь на Луну.

– Но не думаю, что наша семья когда-то станет нормальной, – хриплю я, все еще обнимая ее.

– Конечно, нет. Но, может… хотя бы приблизится к этому?

– Возможно, – выдыхаю я, чувствуя, как грудь сдавливает от смешанных эмоций.

Я все еще обнимаю Анну, цепляясь за это мгновение, будто оно способно залатать все, что трещало по швам годами. Мы с сестрой самые крепкие нити в нашей семье.

Я бросаю взгляд на родителей. Они стоят чуть в стороне и боятся подойти ближе, как будто невидимая стена отделяет их от нас с сестрой. Мама поправляет воротник рубашки папы, но ее руки заметно дрожат. Он, в свою очередь, смотрит куда-то в пол, избегая нашего взгляда.

– Это странно, да? – шепчет Аннабель, будто читая мои мысли.

– Очень, – тихо соглашаюсь я.

Мы стоим так еще несколько секунд, прежде чем она отстраняется, но ее руки все еще держат меня за плечи.

– Знаешь, они не изменятся в одночасье. А, возможно, и никогда, – говорит она, глядя мне прямо в глаза. – Даже