Срубить дерево - Роберт Франклин Янг

На одежду, пальто и калоши ушла значительная часть маминой получки, а школьный налог и выплаты по закладной на ферму проделали большую брешь в семейном бюджете, так что мы оказались почти так же бедны, как раньше.

Раз в месяц мама стригла нас с отцом, а заодно подравнивала волосы Джулии. Но сбор винограда сбил ее график, и волосы у нас с папой начали наползать на воротник. Поэтому я не удивился, когда вечером в воскресенье, помыв вместе с Джулией посуду после обеда, она позвала нас с отцом в кухню и сказала, что пора «остричь двух медведей».

Поставив посреди кухни стул, она достала свои ножницы и щипчики.

– Ты первый, Нед, – велела она.

Отец сел, она обернула его старой простыней и заколола ее, чтобы не спадала. После чего взялась за работу.

Когда-то, в самом начале, она ужасно нас стригла, и дети в школе смеялись над моей стрижкой. Но потом перестали, потому что она так наловчилась, что стригла лучше заправского парикмахера в городе. Когда она закончила, отца было не узнать.

– Ты следующий, Тим.

Закончив со мной, она подровняла волосы Джулии. Хотя я считал Джулию некрасивой, я всегда восхищался ее волосами. Они были такого же цвета, как у мамы, и такие же гладкие, – чистый шелк. На сей раз они отросли такие длинные, что маме пришлось отрезать по меньшей мере два дюйма, чтобы они доходили Джулии только до плеч.

И все это время Роун наблюдал за ней с порога кухни. В его обычно серые, как суровое зимнее небо, глаза вкралась толика голубизны. Закончив с Джулией, мама посмотрела на него.

– Теперь вы, мистер Роун.

Волосы у него были вдвое длиннее моих. Когда волосы у меня становились такими длинными, мама всегда говорила, что я выгляжу как музыкант, но Роуну она такого не сказала. Волосы у него были волнистые, и она постригла его так, чтобы сверху волны остались видны. Увидев его постриженным, я с трудом мог поверить, что он когда-то был бродягой.

– Спасибо, мэм, – сказал он, когда она убрала простыню, и добавил: – Почему бы вам не посидеть в гостиной, пока я подмету?

И мама пошла сидеть в гостиной. Тем вечером она приготовила тянучки, и мы все сидели у радиоприемника и слушали Джека Бенни и Фреда Аллена.

В начале ноября начало подмораживать. Мы с Джулией стали ходить в школу в наших новых пальто. Потом ударил мороз, и с деревьев пооблетали последние листья. Я не мог дождаться, когда же выпадет первый снег.

Джулия взяла в школьной библиотеке книжку, которая называлась «Машина времени». Она вечно читала книжки не по возрасту, поэтому я не удивился, когда однажды вечером она показала «Машину времени» Роуну и спросила, читал ли он ее и может ли ей объяснить. Почему-то я не удивился, услышав, что он действительно ее читал.

Мы сидели в гостиной. Мама штопала носки, отец дремал. Джулия пристроилась на подлокотнике кресла Роуна.

Он перелистнул страницы книги.

– Понимаешь, Джулия, – сказал Роун, – Уэллс использовал образы капиталистов и рабочих своего времени как некий трамплин, вот как он придумал элоев и морлоков. Можно сказать, он взял классовые различия за рога и развел их еще дальше, сделав богатых богаче, а бедных – еще беднее. Условия работы на фабриках в его время были еще хуже, чем сейчас в этой стране. Разумеется, не все заводы находились под землей, но значительная их часть, что и навело писателя на мысль перенести под землю свое повествование.

– Но он превратил рабочих в каннибалов!

Роун улыбнулся.

– Думаю, тут он перегнул палку. Но он же не пытался предсказать будущее, Джулия. Книгу он написал для того, чтобы привлечь внимание к тому, что происходит в настоящем.

– А каким, по-вашему, будет будущее, мистер Роун? – спросила мама.

Роун некоторое время молчал.

– Если бы мы с вами, мэм, попытались прогнозировать будущее, нам сперва пришлось бы забыть слово «экстраполяция». Мы можем говорить о войнах – да, войны будут всегда. Но в остальном возникнет слишком много непредсказуемых факторов. Невозможно предсказывать будущее, исходя лишь из знаний о современном нам мире.

– И какие, по-вашему, могут возникнуть факторы?

И снова Роун некоторое время молчал.

– Возьмем вас, вашего мужа, Тима и Джулию, вы – семья из четырех человек. На некоторое время я, человек извне, тоже стал ее частью. Семейная жизнь практически неотделима от уклада сегодняшнего общества. Если бы мы начали строить догадки, исходя из одного этого факта, у нас получилось бы будущее, в котором семейная жизнь сохранилась бы. Но предположим, что вмешаются силы, о которых люди сегодня даже не подозревают, и что эти силы ослабят патриархально-матриархальную гармонию, которая лежит в основе вашей и прочих семей. Что, если они ослабят ее настолько, что семьи начнут распадаться? В «Машине времени» Уэллс связывает распад семьи с исчезновением опасностей. Он полагал, что семья имеет смысл только потому, что вместе легче преодолевать трудности. Однако, на мой взгляд, семья может исчезнуть совсем по другим причинам. Предположим, что нравственные ценности, которыми руководствуются люди сегодня, уйдут в прошлое? Возникнут новые отношения и новая мораль? Я не хочу сказать, что сегодняшние мужчины и женщины святые, отнюдь. Но факт остается фактом, разводы случаются редко. Отчасти это можно приписать тому обстоятельству, что во многих случаях люди, которые хотели бы развестись, не могут себе этого позволить, но очень часто это не так. Люди остаются в браке, потому что хотят иметь семью. Но, предположим, дух времени изменится. Предположим, люди сочтут, что обрели новую степень свободы, и развод станет обычным делом. Все больше и больше детей будут воспитываться одинокими родителями или – в случае повторных браков – сначала в одной, потом в другой семье. Подумайте, как это скажется на их отношении к семейной жизни.

– Но в настоящем нет никаких предпосылок к подобным предсказаниям.

– Именно это я и имел в виду, когда говорил о возникновении непредсказуемых факторов. Если развить мое допущение, распад семейной жизни мог бы со временем привести ко все возрастающему цинизму как в родителях, так и в детях. Институт брака может вообще исчезнуть, а с ним и семейная жизнь. Тогда их роль возьмет на себя государство, и детей будут воспитывать не родители, а государственные учреждения, мысли и поступки подрастающего поколения будут формировать наставники, не способные на любовь и привязанность. Совместное времяпрепровождение, сцены домашнего уюта, которые принимаете как должное вы, ваш муж и дети, будут практически позабыты в новом обществе или им будет отведено место в истории не более значительное, чем нынешние цены на яйца.

Мама поежилась.

– Унылая у вас получается картина, мистер Роун.

– Да. Она действительно весьма унылая. Но подобное случится не за год и не за два, и даже после того, как процесс будет запущен, пройдет еще очень много времени, прежде чем возникнет новое общество.