Дорога в Сарантий - Гай Гэвриэл Кей

Она не ответила на заданный им вслух вопрос. По крайней мере, не ответила словами. Она долгое мгновение смотрела на него с постели, затем встала. Очень высокая женщина, голубоглазая, светловолосая, окруженная ароматом духов: Криспин подумал о цветах на горном лугу, с легкой примесью опьяняющего мака. Сердце у него сильно билось: опасность и — быстро нарастающее против его воли — желание. Выражение ее лица было задумчивым, оценивающим. Не спеша, она подняла одну руку и провела пальцем по его бритому подбородку. Прикоснулась к его уху, провела по его краю. Потом привстала на цыпочки и поцеловала в губы.

Он не шевелился. Он мог бы отстраниться, подумал он позже, мог сделать шаг назад. Он не был невинным мальчиком и понял, несмотря на усталость, этот оценивающий взгляд, когда она стояла в полосах тени и света его комнаты. Он не сделал этого шага. Но все же сдержался и не стал отвечать, насколько ему это удалось, даже когда ее язык…

Казалось, ей все равно. По-видимому, она находила даже забавным, что он себя сдерживает, стоя неподвижно перед ней. Она не торопилась, очень медленно прижалась к нему всем телом, ее язык скользил по его губам, раздвинул их, потом проник внутрь, к самому горлу. Он услышал тихий смех, ее теплое дыхание касалось его кожи.

— Надеюсь все же, что она оставила в тебе немного жизни, — пробормотала аристократка — жена верховного стратига Империи, и ее ладонь скользнула в разрез его туники вниз, до талии — и мимо нее, — словно спрашивала позволения.

На этот раз Криспин все же шагнул назад, тяжело дыша, но она успела прикоснуться к нему сквозь шелк его одежды. Он увидел ее улыбку, маленькие, ровные зубы. Она была изящна, эта Стилиана Далейна, как бледное стекло, как светлая слоновая кость, как клинок одного из кинжалов, сделанного далеко на западе, в Эсперанье, где подобные вещи изготавливали как произведения искусства, а не только как орудия смерти.

— Хорошо, — снова повторила она. Она смотрела на него, уверенная, насмешливая, дочь богатства и власти, обвенчанная с ней. Он ощущал ее вкус, чувствовал то место, где ее губы скользили по его шее. Она задумчиво произнесла:

— Теперь я боюсь, что разочарую тебя. Как могу я соревноваться в этом с актрисой? Говорят, она в молодости жаловалась, что святой Джад дал ей слишком мало отверстий для акта любви.

— Перестань! — хрипло ответил Криспин. — Это игра. Зачем ты играешь в нее? Зачем ты здесь? — Она снова улыбнулась. Белые зубы, руки, взлетевшие к волосам, длинные широкие рукава одежды, которые соскользнули и обнажили тонкие руки. Он гневно произнес, борясь с желанием: — Кто-то пытался убить меня сегодня ночью.

— Я знаю, — ответила Стилиана Далейна. — Это тебя возбуждает? Надеюсь, что возбуждает.

— Ты знаешь? А что еще ты об этом знаешь? — спросил Криспин. Пока он говорил, она начала вынимать шпильки из золотистых волос.

Она остановилась. Посмотрела на него, на этот раз выражение ее глаз изменилось.

— Родианин, если бы я желала тебе смерти, ты бы был мертв. К чему члену семейства Далейнов нанимать пьяниц в таверне? Зачем мне утруждать себя убийством художника?

— Зачем тебе утруждать себя и приходить незваной в эту комнату? — резко ответил Криспин.

В ответ она снова рассмеялась. Ее руки еще несколько секунд занимались волосами, вынимали шпильки; затем она тряхнула головой, и роскошные волосы хлынули вниз, рассыпались по плечам, заполнили капюшон ее одежды.

— Разве актриса должна получать всех интересных людей? — сказала она.

Криспин покачал головой, знакомый гнев снова охватил его. Он искал в нем убежище.

— Я повторю: ты играешь в какую-то игру. Ты здесь не потому, что хочешь переспать с художником из чужой страны. — Она не отступила. Между ними оставалось очень мало пространства, и ее аромат окутывал их обоих. Темно-красный аромат, пьянящий, как маки, как неразбавленное вино. Совсем не похожий на аромат императрицы. Так и должно быть. Карулл, а потом евнухи рассказывали ему об этом.

Криспин медленно сел на деревянный сундук, стоящий под окном. Набрал в грудь воздуха.

— Я задал несколько вопросов. При данных обстоятельствах они кажутся разумными. Я жду, — произнес он, потом прибавил: — Моя госпожа.

— И я тоже, — пробормотала она, одной рукой отводя назад волосы. Но ее голос снова изменился в ответ на его тон. В комнате повисло молчание. Криспин слышал, как по улице внизу прогрохотала повозка. Кто-то закричал. Наступило утро. Полосы света и тени ложились на ее тело. «Эффект, — подумал он, — получился очень красивым».

Она сказала:

— Возможно, ты склонен себя недооценивать, родианин. Ты слабо разбираешься в обстановке нашего двора. Никого прежде не приглашали во дворец так быстро, как тебя. Послы ждут неделями, художник. Но император одержим своим святилищем. За одну ночь тебя позвали ко двору, поручили твоим заботам все мозаики, ты удостоился беседы наедине с императрицей, и из-за тебя отправили в отставку человека, который делал эту работу до тебя.

— Твоего человека, — заметил Криспин.

— В некотором смысле, — небрежно согласилась она. — Он выполнил для нас кое-какую работу. Я считала, что будет полезно сделать Валерия нашим должником, найдя ему мастера. Леонт с этим не соглашался, но у него имелись свои причины предпочесть Спроса. У него… свои взгляды на то, что следует позволять делать в святилищах тебе и другим художникам.

Криспин заморгал. Надо будет задуматься над этим. Позже.

— Значит, это Сирос нанял тех солдат? — высказал он догадку. — У меня не было намерений разрушить чью-то карьеру.

— Тем не менее ты это сделал, — ответила женщина. Холодность аристократки, которую он запомнил с прошлого раза, снова звучала в голосе Стилианы. — И очень успешно. Но нет, я могу засвидетельствовать, что Сирос не мог нанять убийц сегодня ночью. Поверь мне.

Криспин сглотнул. В ее тоне не было ничего утешительного, но он звучал правдиво. Он решил, что ему не хочется спрашивать, почему она так в этом уверена.

— Так кто же тогда?

Стилиана Далейна подняла руки ладонями наружу — элегантным, равнодушным жестом.

— Понятия не имею. Проверь список своих врагов. Выбери имя. Понравилось ли актрисе мое ожерелье? Она его надела?

— Император ей не позволил, — медленно ответил Криспин.

И увидел, что удивил ее.

— Валерий был там?

— Он там был. И она не опускалась на колени.

У Стилианы было поразительное самообладание. Ее жизнь проходила среди интриг и людей, намного ниже себя. Она слегка улыбнулась.

— Пока нет, — сказала она, тембр ее голоса стал ниже, взгляд прямым. Это была игра. И Криспин это понимал, но совершенно против воли снова почувствовал, как в нем шевельнулось желание.

Он сказал, как можно осторожнее:

— Я не привык, чтобы мне предлагали заняться любовью после столь краткого знакомства, разве только проститутки. Моя госпожа, я вообще-то и их предложений обычно не принимаю.