Дочь викинга - Юлия Крен

Проводя исторические исследования во время сбора материала для других моих книг, я впервые узнала историю о принцессе франков Гизеле, и с тех пор меня увлекла судьба этой девушки, вынужденной выйти замуж за захватчика-северянина, которого все считали тогда бичом Божьим. Мысль о том, что следует превратить эту историю в материал для романа, зрела во мне много лет. Но когда я наконец-то приступила к обработке источников, чтобы выяснить все, что только возможно, о принцессе Гизеле, я столкнулась скорее с белыми пятнами в истории, чем с конкретными данными. Все дело в том, что события в Сен-Клер-сюр-Эпте и обручение Гизелы с Роллоном скрыты во мраке времен. Один из немногих, кто пишет об этом, – Дудо Сен-Кантенский, но этот историк жил на несколько десятков лет позже, а значит, не был очевидцем событий. В летописях норманнов, известных как «Руанские анналы», это событие описано, но большая часть их была утрачена и впоследствии с большим трудом восстановлена историками. «Анналы Сен-Вааста» обрываются в 900 году, а «Анналы Флодоарда» начинаются с 919 года. Из-за нехватки исторических данных и из-за того факта, что нам ничего не известно о дальнейшей судьбе Гизелы, возникают оправданные сомнения в том, был вообще заключен брак между Роллоном и Гизелой или это всего лишь легенда. Даже само существование принцессы Гизелы не является подтвержденным историческим фактом: хотя во французских источниках и говорится о том, что у короля Карла Простоватого была дочь с таким именем, но она якобы родилась только в 907 году, а значит, не могла быть невестой Роллона.

Многие историки предполагают, что обручения, а уж тем более свадьбы Роллона и Гизелы никогда не было и все сводится к одному историческому недоразумению – дело в том, что другой предводитель викингов, Готфрид Харальдссон, тридцатью годами ранее заключил мир с королем Карлом Толстым и женился на франкской знатной даме по имени Гизела.

И все же, несмотря на нехватку доказательств существования принцессы Гизелы, я не могла отказаться от этой темы. Судьба этой девушки казалась мне типичной, ведь многим женщинам в прошлые века приходилось жертвовать личным счастьем во имя политических интересов своей страны. Таких женщин против их воли выдавали замуж за заклятых врагов, после чего списывали в расход истории. Большинство из них ожидало полнейшее забвение.

То, что с образом Гизелы и событиями с Сен-Клер-сюр-Эпте связано так много тайн, кажется мне характерным для истории, в которой подвиги воинов играют большую роль, чем страдания женщин.

Тем не менее мне хотелось обратить внимание читателей как раз на женские судьбы той эпохи, поскольку в образе Гизелы, на мой взгляд, выкристаллизовывается основной конфликт того времени – то, что сегодня называют Clash of Civilisations,[22] столкновение культур. В X веке на севере современной Франции культура северных народов-язычников столкнулась с западно-христианской культурой, и столкновение это было жестоким и болезненным. Представителям этих культур нередко приходилось переживать мучительную разлуку с родиной и утрату собственной идентичности, приходилось приспосабливаться к новым условиям жизни.

Исходя из пробелов в истории, смутных предположений и немногочисленных исторических данных, я создала образ Гизелы, внебрачной дочери короля Карла Простоватого (неоспоримый факт, что у этого короля было много бастардов, в частности сыновья Арнульф, Дрого, Рорико и дочь Альпаиса). В моей версии Гизела «исчезла» незадолго до приезда в Сен-Клер-сюр-Эпт, перед запланированной свадьбой. При описании тех событий мне приходилось полагаться на собственное воображение, но иногда я обращалась к дошедшим до нас легендам. Например, существует история о двух франкских воинах, которых я назвала в книге Фаро и Фульрадом. Они должны были защищать Гизелу в Руане, но потерпели неудачу и в конце концов были обезглавлены.

Собственно, известно много легенд о жизни Роллона, но большинство из них противоречит друг другу. Мы до сих пор не знаем, был он родом из Норвегии или из Дании и почему перебрался на юг – был ли Роллон изгнанником или же, как и многие его собратья, соблазнился богатством новых земель. В отличие от историков, которые могут противопоставлять в научных монографиях различные толкования событий, мне нужно было принять один из вариантов. И я предпочла выбрать норвежский.

Исторически достоверно и существование Поппы, любовницы, а потом и жены Роллона, которая родила ему сына и наследника Вильгельма. Однако существует множество предположений относительно ее происхождения: некоторые называют ее кельтской рабыней, другие считают, что Поппа была дочерью графа де Байе, которая попала в руки Роллона после захвата норманнами ее родного города.

Еще одна историческая личность, упомянутая в книге, – Гагон, влиятельный советник Карла Простоватого. Именно властолюбие Гагона не в последнюю очередь привело к бесславному концу короля. То, что Гагон входил в число приближенных короля еще в 911 году, представляется сомнительным, ведь первое упоминание о нем в исторических источниках датируется 917 годом. И все же я не хотела отказываться от столь представительного образа. А вот брат Гагона, Адарик, был придуман мной, ведь литераторам приходится прибегать к фантазии, чтобы залатать дыры в сюжете.

Нам довольно многое известно о быте викингов: как они жили, что ели, во что одевались, как строили свои корабли. Все это мы знаем не только из летописей, но и благодаря разнообразным археологическим находкам. Но что касается их религии, тут все осложняется тем, что у норманнов не было письменных священных текстов, их вера основывалась на устных преданиях, сагах и мифах. Эти предания лишь изредка становились предметом описания христианских авторов, но даже в этом случае о вере викингов писали весьма тенденциозно и уже в более позднее время. Упоминая в тексте о богах норманнов, о загробной жизни, о конце света и так далее, я тешила себя надеждой на то, что верно передаю тогдашнее мировоззрение северян, однако полной и окончательной уверенности в этом у меня нет.

Зерно истины есть и в описании судеб других главных героев этой книги. Образ Руны соответствует записям во франкских хрониках, где речь идет о женщинах-воительницах из войска викингов. Таурин – один из тех христианских рабов, которые, несмотря на свое положение, могли многого достичь в обществе норманнов. Образ Тира основывается на традиционном для тех времен стереотипе хитрого викинга, который добивался своего не бездумной силой, а продуманной тактикой и ловкими манипуляциями. В то же время у него много общего с безумными воителями – берсерками, которые приводили себя в состояние бешенства при помощи ядовитых грибов.

Почти все предания о викингах объединяет одна и та же тема – их отвага в дальних странствиях и готовность приспособиться к жизни на чужбине. Викинги не хотели разрушать чужую культуру, они готовы были перенять ее. Это стало одной из главных причин, почему Нормандия и после смерти Роллона сохранила целостность, а франкская знать приняла его приемников Вильгельма и Ричарда как равных себе.

Но все это – уже другая история, о которой я с удовольствием поведаю в следующих книгах о Нормандии…