Государственное управление в России в 2000—2012 гг. Модернизация монетизации - Лидия Сычева

Есть еще одни вопрос, «решенный», который имеет непосредственное отношение к русскому языку в Татарстане, и который в ни «полслова» не прозвучал на конференции. Это перевод графики татарского языка на латинский алфавит.

История вопроса, вкратце, такова. В 922 году к предкам татарского народа пришло арабское письмо, которое в разных формах и стилях просуществовало десять веков. Татарский язык богат гласными звуками, и после 1917-го усиливается работа по реформированию арабской письменности и лучшему приспособлению её к тюркским языкам. Развивается и движение за постепенный переход на латиницу. Татарский вариант латиницы («Яналиф», т. е. «Новый алфавит») просуществовал с 1927 по 1939 год. Интересно, что с протестом в ЦК ВКП (б) против перевода на латиницу татарского алфавита в мае 1927 года выступило 82 ученых, среди них — Галимзян Шараф, один из инициаторов создания культурно-национальной автономии мусульман — Штата «Идель-Урал». (Доклад об автономии он делал на Национальном собрании в Уфе в 1917 году. В 1937 году Шараф был репрессирован как националист.)

С 5 мая 1939 года, после Указа Президиума Верховного Совета ТАССР, татарам пришлось опять переучиваться — алфавит был переведен на кириллицу. До последнего времени шло его совершенствование. Но в перестроечную, «революционную» эпоху, тяга к перемене букв обострилась. В сентябре 1999 года, после местной дискуссии с привлечением турецких лингвистических кругов, и с подачи Академии Наук Татарстана принимается Закон «О восстановлении татарского алфавита на основе латинской графики». Срок «переливания крови» — до 1 сентября 2011 года…

Казалось бы, это внутреннее дело — кому какими буквами пользоваться. Это настолько внутреннее дело, что оно даже не обсуждалось с центральными научными учреждениями России! (Правильно, своя же Академия Наук есть, со своими картами!) Читатели «Вечерней Казани», единственного местного «зубастого» СМИ, недоумевали: почему, если власти так пекутся о национальном возрождении, не вернуться к арабском алфавиту, ведь татары пользовались им целое тысячелетие, да и Коран, как известно, создан на арабском. Гульнара Калганова пишет: «Мотивы перехода на латиницу сегодня не только в правильности произношения, а в большей степени — это политический шаг, желание отделиться от России». А другой читатель, Л. Урасин, добавляет: «Не потому нужно менять кириллицу на латиницу, что латиница удобнее. Вся беда в том, что русские пользуются кириллицей. Это их язык. Вот если бы турки пользовались кириллицей, а Россия была бы латинизирована, то никакие проблемы не возникали бы. Мы бы возносили благодарность Аллаху за то, что он нам дал кириллицу».

Действительно, новая латиница — вовсе не «Яналиф», который столь внимательно изучал Гализямзян Шараф, и за который, отчасти, получил восемь лет лагерей. В татарском языке — 40 фонем, исконных и заимствованных. В гонимой кириллице — 38 букв. А в новой латинице, внешне значительно сближенной с турецким алфавитом, 34 буквы. Спрашивается, так какой же алфавит «полнее»?

«Давайте честно признаемся, — пишет в „Вечерней Казани“ Анвар Касимов, — что главная цель латинизации — вырваться из объятий России, насолить русскому языку, попытаться „прорубить окно в Европу“ посредством алфавита (недаром наш президент — такой почитатель Петра I)». Далее Касимов предлагает «реформу» более радикальную: вместо турецкого взять за образец для подражания японский. А что, иероглифы в Европе — это «свежо, оригинально, туристично». Да и политическое устройство Японии с идеями нации-корпорации и лояльности более подходяще для Татарии, чем Турция с ее курдскими сепаратистами. К тому же, Япония побогаче Турции, поможет методически и финансово, организуя курсы и стажировки для чиновников Минобразования и парламентариев…

Смешно? Грустно. Да, в нашей стране никому ни до кого нет дела. Никто не считает — у кого сколько скважин, а уж тем более, у кого сколько букв и каких. Единственная организация, озаботившаяся происходящим в Татарстане — комитет Госдумы по делам национальностей, чья рабочая группа находилась в республике в январе этого года. Вывод группы однозначен: «Как лингвистические, так и педагогические основания для данной реформы графики в настоящий момент отсутствуют». Спрашивается, а какие же тогда основания «присутствуют»? Естественно, политические.

Доктор филологических наук, профессор Института стран Азии и Африки при МГУ им. Ломоносова, крупнейший тюрколог, Дмитрий Насилов в своей справке по проблемам национального образования в РТ пишет: «Обращает на себя внимание, что утвержденный соответствующим законом алфавит на латинской основе во многом копирует современный турецкий алфавит». И далее: «В правовых актах РТ об образовании игнорируется вопрос о формировании общероссийского гражданского сознания».

Какие же это акты? Во-первых, «Концепция татарского просвещения» (1991). Именно в ней сформулирован курс на автономизацию национальной школы РТ, её изоляцию от российского образовательного пространства. Да, есть «внешний фон» в форме тезиса о необходимости учета мировой культуры (в том числе и русской). Но основные тезисы — другие. Это:

— миссия лидерства в отношении остальных тюркских народов России и даже в отношении всех мусульман России;

— установление и интенсивное развитие (минуя общее российское духовное и культурное пространство) прочных связей с Турцией как ведущим современным светским тюркским государством;

— организация воспитания и образования прежде всего на основе тюркской, восточной и исламской культуры.

А в июне 2000 года в Казани опубликована «Национальная доктрина развития образовательно-воспитательных систем в РТ», которая автономизацию нацшколы не только не смягчила, но и усилила. Федеральные учебные планы становятся «вторичными», а местные — «первичными». В п. III «Языковая политика», в частности, сказано: «В настоящее время в республике ставится вопрос об отказе от унитарной системы и создании национальной системы образования. Вполне понятно, что в скором будущем придется отказаться от московских программ и учебников и подумать о составлении „своих“ учебно-методических пособий для русских школ, поскольку реорганизация унитарной системы образования в национальную касается и функционирующих на территории республики русских школ (курсив мой — Авт.)».

Интересно, известны ли эти документы чиновникам из Минобразования РФ? Благостные лица представителей московской делегации на конференции по русскому языку говорят одно — нет, неизвестны. Потому что я не верю, что расположение Москвы можно получить всего лишь за бесплатный обед с «чак-чаком». А взятки наше Минобразования не берет. Да их ему никто и не даст.

Я вообще считаю, что с нашего безденежного министерства нужно спрашивать строже. Роль его вовсе не так уж периферийна, как это кажется людям, которые в нем работают. Если бы в школе в эпоху перестройки было бы меньше «вариативности» и чехарды с содержанием образования, то добыча «Хопров-Инвестов» и «Властелин» была бы не так велика. Если бы о брожении в Чечне, о проникновении в систему школьного образования нездоровых настроений Минобр сразу же бил во все колокола, вопиял и вопрошал, то гробов было бы меньше. И мы даже не представляем — насколько меньше! Но неужели чеченский пример — та же нефть, тот же «суверенитет» — нас ничему не научил?! И что, чеченцы счастливы теперь своим «суверенитетом»?! А мы, что, счастливы ельцинской добротой: «Берите суверенитета столько, сколько можете унести»? Ломать — не строить. А строить — так уж без глупости и хитрости, на честных основах, прочных. По народу своему нужно строить дом, по силам его.