Три кругосветных путешествия - Михаил Лазарев

Проходя вдоль и поперек плантации, видели мы многие ручейки, а в самом отдаленном месте оной вытекает из-под горы река Маниока, которая составляет здесь единственную купальню. Она в начале своем, даже до Порто ди Стрелла, будучи узка и мелководна, делает частые уклонения и извилины, а в Порта ди Стрелла превращается в судоходную реку, и около сего места водятся в оной небольшие крокодилы. Некоторые из наших офицеров, приметив удобное место для купанья, решились воспользоваться сим случаем, а двое и я остались с консулом, который продолжал описывать свою усадьбу. Я спрашивал его о произведениях Маниоки по всем царствам природы, на что он охотно отвечал следующее: «Примечательных трав в самой Маниоке не имеется, а растут они в восьми верстах на долинах, где можно собрать несколько видов особенного рода оных.

Из деревьев, покрывающих видимое пространство Маниоки и окружающих город суш, лучшие принадлежат к роду пальмы, а другие составляют особенный род прозябений[230], известный под названием бразильского дерева. Из кустарников весьма часто встречаются растения дикого перца и тому подобное. Зверей вовсе нет, а птиц чрезвычайно разных родов, и много встречается таких, которые никем не описаны. Горы, окружающие Маниоку и в ближайших окрестностях находящиеся, состоят из чистого гранитного камня; от гниения мхов образовался на оных чернозем, служащий питанием для прозябений. Воды здесь отчасти с железом. Температура воздуха в Маниоке по мере возвышенного местоположения, в отношении к Рио-Жанейро, умеренная и приятная; в самое жаркое время года Реомюров термометр в тени показывает не более 19 или 20 градусов, а в зимнее время от 10 до 11, и потому деревья здесь всегда зеленеют, исключая те, которые растут на высотах гор, где термометр опускается иногда ниже точки замерзания (разумеется, на краткое время и то ночью).

Когда товарищи наши возвратились из купальни, хозяин повел нас на противоположный конец усадьбы, где на возвышенном, но довольно ровном месте у подошвы горы вновь выстроены два каменных флигеля, в соразмерном один от другого расстоянии, а между оными положен фундамент господскому дому, перед коим сделан для фонтана бассейн из лучшего гранита. Консул показывал нам план сего строения, в котором ничто, кажется, не упущено.

Главный дом будет двухэтажный, со всеми принадлежностями, позади оного отведено место для большого фруктового сада, от одного флигеля до другого полукруглая аллея из акаций будет окружать сей сад. По возвышенности местоположения температура воздуха в сем месте должна быть умереннее, ветер удобопроницательнее, а главнейшая выгода та, что владелец Маниоки, сидя в доме, может обозреть всю свою усадьбу и видеть каждое движение работающих негров.

После сего мы осмотрели ботанический сад, расположенный у подошвы высокой горы под тенью столетних пальм, куда и в жаркое время солнечные лучи едва проникают, что необходимо для растений, пересаженных с высоких гор. Сие заведение началось в нынешнем году, и потому нам осталось только пожелать счастливого успеха. На обратном пути из ботанического сада, при захождении солнца, хозяин повел нас по новой тропинке, проложенной к гроту, куда мы вошли с благоговением к неподражаемой природе, творящей чудеса и изумляющей разум человеческий. Грот сей еще не отделан, образуется из камня, который особенного внимания достоин; кажется приросшим к утесистой горе и висящим на воздухе. Внутреннее пространство составляет немалую залу, где могут поместиться до 50 человек; намерение владельца относительно отделки грота весьма благоразумно. После продолжительной прогулки нам хотелось здесь иметь прохладный отдых, но не было еще ни скамеек, ни диванов. Ночная темнота увеличивалась, и мы отправились домой.

Не говорю об усердии, с каковым прекрасная племянница консула разливала чаи, умалчиваю об участии ее в наших разговорах, не упоминаю о хозяйственной предусмотрительности, заботливости и ласковом ее обхождении, скажу только, что ее присутствие составляло душу нашего общества и придавало вкус обыкновенному напитку. Гостеприимный хозяин предупреждал желание гостей, предоставляя каждому на волю избирать себе напитки для утоления жажды: один из нас пил чай, другой лимонад, третий вино и сверх того в продолжение вечера некоторые занимались шахматною игрою.

Судя по беспокойству, какое мы претерпели в прошедшую ночь, легко можно представить себе, сколько нуждались в покое. Морфей требовал от нас сугубой жертвы воздаяния, а обязанность гостей предписывала нам свои законы. Впрочем, хозяин и здесь показал свою предусмотрительность: в 10 часов велел приготовить для нас травяные постели, сам принимая в том заботливое участие, и до тех пор не уснул, пока мы не успокоились. Вот пример гостеприимства!

Высокие горы Маниоки замедляют восход солнца, но отраженные от одной из оных яркие лучи сего светила рано проникли к спящим путешественникам; улыбающаяся природа вызывала нас к наслаждению ее прелестями, и мы отозвались на глас ее приятным пробуждением. Одни из нашей партии пустились на охоту, другие обратились к купальне, а иные, в том числе и я, ходили по усадьбе без всякой цели, рассуждая о различии климатов и о влиянии оных на успехи просвещения. Я утверждал, что теплота бразильская чрезмерно расширяет тонкую плеву кожи, обнаруживает, так сказать окончание нервов, расслабляет человеческий организм и притупляет раздражительность; по мере же слабых ощущений ослабевает воображение, вкус, чувствительность и проч.

Дальнейшее рассуждение прервано было звоном колокола[231], зовущим к чаю. По возвращении в дом мы увидели, что одних только нас недоставало. За чаем одни хвастались своею добычею, другие выхваляли прохладные воды, а мы прославляли прелестное утро, предвозвещающее благоприятный день; между тем неутомимый хозяин вновь предложил нам прогулку в плантацию, повел нас по другой тропинке, проложенной на отлогость горы, прилежащей к плантации. Не столько крутизна оной, сколько солнечный зной затруднял путь наш; один г. Лангсдорф не чувствовал усталости, бежа подобно лани впереди нас, между тем как мы едва дышали и едва переставляли ноги. На половине отлогости он остановился и показал нам два дерева, года два на сем месте лежащие, на коих мы в продолжение рассказа его об оных сидели и едва могли говорить от усталости. Отсюда видна была вся усадьба консула и вся отлогость горы, которую владелец, найдя способною для плантации, трудами негров очистил и насадил кофейными, изредка уже зеленеющимися, деревьями. Отдохнув и обозрев окрестности поместья, мы пустились к реке для утоления жажды, а как солнце в сие время достигло уже самой большей высоты, то за лучшее почли укрыться от зноя в доме помещика.

Не в одной только усадьбе консула можно насладиться приятным рассматриванием произведений природы, но и в самом доме его много находится редкостей, а именно: собрание насекомых, млекопитающих, птиц и гербариум, свидетели неусыпных занятий и обширных сведений его в натуральной истории. Собрание насекомых, хотя немногосложно, но достойно особенного любопытства, млекопитающие и птицы удивительны, а гербариум в своем роде единственный.