Корона за холодное серебро - Алекс Маршалл

– Я же сказала, что он опоздал на корабль, хотя мы неоднократно повторили весь план, а потом… потом, когда он с улыбочкой заявился на пристань, за ним кралась половина стражей Хвабуна. Если бы Чхве их не заметила, нам бы ни за что не удалось отплыть вовремя, а Гын Джу чуть-чуть не достал до борта, когда прыгнул за нами!

– Да, но откуда вы знаете? Я имею в виду, о чем он думал. Почему решили, что он привел стражников нарочно?

Воспоминание было отвратительным, как смрад, и Чи Хён отобрала у Мрачного чуть теплую чашку с ржаногнем, чтобы прочистить ноздри его горячим запахом.

– Ты хочешь сказать, что он сделал что-то еще, а не вопил лишь: «Стойте, стойте!» – перед тем как нырнуть за нами с пирса? Феннек видел, как он выходил из покоев моего первого отца в то самое утро, а за все годы, что он провел в нашем доме, он никогда туда не заглядывал. Позднее тем же днем он омывал меня перед дневными молитвами и не сказал ни слова об этом визите, который был бы весьма странным и без всякой связи с побегом. Мы делились всем, и он скрыл, что мой первый отец вызвал его на аудиенцию, исключительно потому, что ему было что скрывать. Да, я не хочу в это верить и все еще не…

– Вот и не верьте, – предложил Мрачный так, будто слова жалили его, но он все равно должен был слушать. – Я бы не стал по своей воле. А вас ничто не принуждает.

– Что ты имеешь в виду? – вздрогнула Чи Хён, и Мрачный, который ошибочно заключил, что ей холодно, медленно протянул руку и с очаровательной застенчивостью сжал ее плечо. О, как ей хотелось, чтобы он оставил руку там, но он быстро убрал ее и, не зная, что с нею делать дальше, уронил на колено.

– Это все слова Феннека, – пояснил Мрачный и, опять-таки ошибочно прочитав на ее лице сомнение, уточнил: – О том, что Гын Джу был с вашим отцом, первым отцом, и что какой-нибудь торговец доставит послание от Гын Джу, если тот попытается его отправить. В прошлый наш разговор вы сказали, что Гын Джу и Феннек не сильно жаловали друг друга, и хитрый Феннек мог придумать способ навредить Гын Джу, не делая этого явно… Я ничего не утверждаю – просто думаю. Вы вроде не настолько доверяете Феннеку, как следовало бы доверять человеку, который имеет такое большое влияние среди ваших людей… Так вот, раз уж вы ему не вполне доверяете, то я не доверяю вообще. Особенно видя, как тесно он связан с Хортрэпом.

Мрачный захлопнул рот, вспомнив, что и сама Чи Хён пользуется советами колдуна. Возможно, он осознал, что высказал предположение, будто ближайший советник генерала развел ее как девчонку. Или, может быть, смутился от того, что за минуту наговорил больше, чем обычно за целый вечер. Какой бы ни была причина, он, похоже, больше не мог даже смотреть на нее, не то что встретить взгляд, когда она к нему повернулась. Не будучи дурочкой, Чи Хён провела много бессонных ночей, обуреваемая теми же мыслями о доверии, но всегда считала их иррациональными, если сказать помягче, или идиотской долбаной паранойей, если говорить напрямик… То, что подозрения выглядят вполне оправданными и к этому выводу пришел сторонний слушатель, к тому же узнавший урезанную версию событий, действительно ставит некоторые неприятные вопросы.

Даже внимательно разглядывая шесты шатра, где угнездилась Мохнокрылка, Мрачный, должно быть, почувствовал, как Чи Хён вся дрожит, потому что его рука прокралась обратно на ее плечо. Без всякого осознанного намерения ее спина выпрямилась и, встретив пальцы Мрачного, отдалась его осторожному прикосновению. На сей раз он не убрал руку и принялся мягко массировать плечо. Его предплечье чуть тянуло ее за волосы – ну и ладно.

– Ты хорошо распознаешь обман? – спросила Чи Хён, когда снова смогла заговорить: рассудок настиг колотящееся сердце и вырвался на полголовы вперед. – Я хочу, чтобы ты был здесь при всех моих переговорах с Феннеком. Чтобы наблюдал за ним и, если он не признается сразу, сказал мне немедленно, что почувствовал ложь.

Рука Мрачного перестала гладить и вся одеревенела. Он сглотнул, но все равно не повернулся к Чи Хён. Встрепенувшись всем телом, встал, пробежав пальцами по ее волосам и бессильно уронив руку.

– Тогда давай найдем его. С таким прирожденным лжецом будет нелегко, но я знаю, что вместе мы сможем его раскусить.

– Погоди, – сказала Чи Хён, хватая его за запястье и поднимаясь; одеяло соскользнуло с ее плеч.

Платье с синей юбкой-колоколом, которое она носила у себя в шатре, внезапно показалось удушающим, несмотря на его просторность, и в кои-то веки она пожалела, что сейчас на ней не натирающий кожу секси-доспех, а удобная, но обыденная одежда. Еще больше запутавшись в своих чувствах, чем раньше, когда она почти не сомневалась, что Гын Джу их предал, Чи Хён сделала то, что делала всегда, очутившись в тупике, – пошла напролом, уповая на лучшее. В нынешнем случае она бросилась на красивого кремнеземца: все еще держа его вялое запястье в одной руке, второй провела по полосатой тунике. Его мышцы вздрогнули от ее прикосновения и напряглись еще сильнее, когда ее рука двинулась вниз к его бедру и властно развернула Мрачного лицом к Чи Хён. Смешно, но он по-прежнему не смотрел на нее, задрав подбородок и уперев застывший взгляд в ее дремлющую демоницу. Чи Хён сглотнула, снова испугавшись, что все поняла неправильно… Значит, делать нечего. Только спросить:

– Прикажешь залезть на тебя, как на дерево, чтобы украсть поцелуй?

С чудесной, чудовищной медлительностью он опустил голову и посмотрел ей в лицо. Демоны бездны, он словно боялся за свою жизнь!

– Вы… вам не нужно красть. Но… вдруг я прав?

– Тогда лучше на всякий случай сделать это побыстрее, – ответила Чи Хён и поднялась на цыпочки, хотя Мрачный и наклонился.

Его губы отдавали ржаногнем и выдохшимся саамовым дымом, а целовался он так же плохо, как она, пока Гын Джу ее не научил. Демон подери, ей это нравилось, ее руки жадно исследовали его грудь, и она гадала, что случится теперь, когда они миновали первый поцелуй и уже двигались ко второму, третьему, четвертому, – о, забытые боги Затонувшего королевства, как он приятен на ощупь…

Чи Хён уже все для себя решила, когда у входа в шатер кашлянули. Она отпрянула от Мрачного, ударившись голенью о столик для калди, и обернулась, готовая зарычать на кавалерессу Сасамасо или любого другого гвардейца, не объявившего о себе, перед тем как войти, но увидела, что это сам Феннек придерживает полог шатра чуть дрожащей рукой. Он выглядел непривычно взвинченным и раскраснелся.

– Генерал, нам надо поговорить, немедленно, о…

– О да, да, нам всем надо поговорить, причем немедленно, – встрял Хортрэп, проходя мимо Феннека, чьи глаза распахнулись еще шире при появлении старика-исполина.

Чи Хён услышала, как позади хрустнул пальцами Мрачный, и его согревающая тень легла на нее, когда он переступил через столик, чтобы дать пройти чародею, сказавшему:

– Феннек, старина, я-то все гадал, побежишь ты к генералу или в горы, когда к ней получше присмотришься, и вот мой ответ.

– Загадки не приветствуются в моем шатре, господа, – заявила Чи Хён, смерив каждого суровейшим взором. – Какой кошмар должна я благодарить за то, что не один из вас, а вдвоем вы так нагло сюда врываетесь? Если это не вопрос жизни и смерти…