Конан и карусель богов - Ник Перумов

Конн смотрел на это невероятное, невозможное шествие и чувствовал, как волосы на затылке под шлемом невольно начинают шевелиться.

Ждать аквилонцам пришлось недолго. Цепь мертвецов оказалась в пределах досягаемости лучников, и Конн резко взмахнул рукой. Сигнальщики тотчас же повторили его движение.

Рой длинных серых стрел ушел густо, стояло безветрие, цели двигались медленно; и «черные драконы» еще раз доказали, что недаром едят свой хлеб. В мгновение ока двигавшиеся навстречу аквилонским цепям фигуры оказались утыканы торчащими древками, напоминая каких-то чудовищных дикобразов.

«Вряд ли это поможет», – мелькнуло в голове Конна.

Однако одна или две фигуры упали; остальные продолжали как ни в чем не бывало идти вперед.

«Ого, что это, их можно убить вторично?!» – молодого короля окатила волна мгновенной жаркой радости.

– Бейте, друзья, бейте и не бойтесь! – что было сил вскричал Конн, поворачиваясь к войску. – С нами Благие Боги! Митра благословляет ваши стрелы!

Ответом ему стало слитное гудение десятков и сотен тетив. Стрелки уверенно, не мигая, брали прицел, стараясь попасть врагу в грудь или голову. Никто не поддался панике, никто не дал страху овладеть собой – хотя, разумеется, по спине каждого воина тек обильный ледяной пот ужаса. Однако быть храбрым вовсе не значит «не испытывать страха», а – «не поддаваться ему»…

Конн прищурился, изо всех сил пытаясь разглядеть, куда же надо попасть, чтобы черная фигура повалилась в траву. Меткие стрелы аквилонцев делали свое дело, упало еще два мертвеца; однако становилось ясно, что лучники врага не остановят и, конечно, не смогут перебить. Следовало ждать рукопашной. Чуть поредевшая цепь мертвых медленно поднималась по склону, шаг за шагом приближаясь к аквилонским позициям. Щитоносцы и копейщики теснее сдвинули ряды; лучники чуть отступили, чтобы стрелять поверх голов товарищей. Тут зоркий глаз молодого короля заметил какое-то странное шевеление в траве позади черной цепи мертвых. Конн вгляделся пристальнее – и до крови закусил губу от досады: там, опираясь на руки, упрямо ползли вперед те фигуры, что минутой раньше упали под стрелами «черных драконов». Очевидно, случайное попадание перебило бестиям нижние конечности, они не могли больше идти – и теперь ползли, подтягиваясь на руках. Быть может, Конну помог бы огонь; но обычная стрела, обмотанная горящей паклей, вряд ли заставит воспламениться полусгнивший мокрый труп; разве что заманить их всех на погребальный костер?..

– Паллантид! Немедля пошли две… нет, три сотни резерва валить деревья и готовить растопку!.. – И Конн в нескольких словах объяснил старому полководцу свой план.

Через несколько мгновений стволы деревьев затрещали под ударами топоров. Воины работали как безумные, воздвигая громадные кучи мелко нарубленного хвороста, покрывая им землю; а из обоза уже тащили высокогорлые глиняные корчаги с маслом.

– Аккуратно отступить – и аккуратно поджечь, – как заведенный твердил про себя Конн. Он уже понимал, что, если придуманный им план даст осечку, от его отборной тысячи гвардейцев ничего не останется – мертвеца можно изрубить на куски, а он все равно будет тянуться обрубками рук к твоему горлу…

Тяжелые стрелы по-прежнему густо летели навстречу черной цепи. Однако мертвецы, заслышав стук топоров, внезапно приостановились, словно в раздумье; Конн в отчаянии стиснул кулаки. Неужто эти твари что-то почуяли?!

Наверное, так оно и было, потому что мертвецы внезапно вновь двинулись вперед, только теперь куда быстрее, и в такт их движению то разгорался, то почти угасал багряный свет в долине. Становилось ясно, что соорудить ловушку до схватки воины Конна уже не успеют.

– К мечу! – пронесся над полем голос молодого короля, и бывалые ветераны гвардии невольно вздрогнули – казалось, что к ним вновь вернулся тот, кто создал Воинство «черных драконов», – великий король Конан.

Мертвецы взбирались по пологому склону, не уступая в быстроте идущей рысью лошади. Еще несколько темных фигур рухнули, пораженные стрелами в крестец, однако остальные достигли линии аквилонских щитов.

Конн стоял в первом ряду. Он видел горящие красным глаза оживших трупов. Эти глаза очень походили на буркалы черных демонов, с которыми пришлось схватиться его отцу.

Безобразные, полуразложившиеся, полуистлевшие тела, слезшая лохмотьями плоть, оголившиеся кости… Длинные когтистые руки тянулись и тянулись вперед, не пытаясь защищаться или отражать удары. Мертвые знали только один прием – вцепиться в горло и душить, ломая позвонки; однако поднявший их из могил вложил им в руки поистине нечеловеческую силу. Конн видел, как стоявший рядом с ним копейщик точным движением пронзил насквозь навалившегося на него мертвеца, пика пробила тому грудь, наконечник вышел из спины – а мертвый как ни в чем не бывало спокойно протянул неимоверно, неестественно длинную руку и, сминая сталь доспехов, словно бумагу, сжал воину шею; из-под шлема обильно хлынула кровь, и гвардеец Конна распростерся на земле. В следующую секунду молодой король с яростным воплем напрочь отсек обе руки зловещей мумии; но и отрубленные, кисти продолжали жить. Одна из них, перебирая по земле оголенными костями фаланг, ловко доползла до ноги Конна и вцепилась ему в сапог. Боль была такая, что сын Конана едва устоял; второй удар клинка превратил костяной обрубок в мелкое крошево, но и раздробленные, останки руки продолжали шевелиться, пытаясь ползти, вцепляться, душить…

По всему протяжению аквилонской цепи разгорелась яростная схватка. «Черные драконы» были умелыми и бывалыми воинами, их невозможно было испугать даже восставшими из гробов, и они стояли насмерть. Они быстро поняли, что не следует отрубать трупам руки или головы; гораздо разумнее подсечь им ноги, чтобы те не могли ходить, и медленно, по кусочкам втаптывать мертвецов во прах, не столько рубя и пронзая, сколько дробя и плюща.

Тишина вечерней долины сменилась яростными звуками битвы. Хриплые боевые кличи аквилонцев смешивались с пронзительно-скрипучими воплями, время от времени исторгавшимися из груди мертвых. С каждым мгновением мертвецы дрались все ожесточеннее и умелее, каждый вбитый в землю и искрошенный на куски труп стоил аквилонцам нескольких бойцов – от голых рук мертвецов доспехи почти не защищали.

Всего против «черных драконов» оказалось сотни три с половиной оживших трупов, однако каждый мертвец сражался за десятерых. И самым сильным натиск воинства, вышедшего из могил, был в центре аквилонских позиций, где высилось знамя с золотым львом и где стоял король Конн. Отборные телохранители медленно пятились, теряя и теряя товарищей. В цепи возник разрыв; высоченный мертвец оттолкнул плечом воина и шагнул к Конну, вытягивая вперед руки; пальцы тянулись к горлу молодого короля, в пустых глазницах трупа мерцал багровый огонь.

Непереносимое отвращение, а вовсе не страх придало сыну Конана поистине силу полубога. Свистнул меч; клинок рассек мертвую