Похититель снов - Стивен Рэй Лоухед

на землю жгучие лучи. Дорога и окружающий лес превратились в парную.

Пейзаж изменился. Вокруг были холмы с живописными ущельями и красивыми долинами; после довольно однообразной дороги путешественники восхищались этим великолепием. Индия — избыточная страна: слишком много людей, слишком много языков, религий и обычаев, и слишком много проблем. Даже к красивым пейзажам глаз привыкает быстро.

Но когда они начали последний подъем к Дарджилингу, Спенс отметил, что лес поредел и стал низкорослым. Холмы же наоборот стали выше и круче. Дважды они пересекали древние висячие мосты, многие тросы порвались и теперь бесполезно болтались в воде внизу, — в настилах мостов зияли дыры, в общем ходить по ним следовало с опаской.

Однажды им встретились паломники, группа буддийских монахов, направлявшихся на юг, в Бодх-Гаю. В ярко-желтых дхоти, с гирляндами белых цветов, похожих на маленькие колокольчики, монахи оживленно махали молитвенными флажками встречному слону, напевая на ходу.

Не прошли они и двадцати метров после этой встречи, как заметили нищего на обочине тропы. Он сидел с вытянутой ногой, но не сделал ни малейшего движения, чтобы убраться с пути слона. Однако Симба ловко обошла препятствие.

Обернувшись, Спенс увидел, что нога человека выгнута под невозможным углом. Он остановил слона и соскользнул со своего насеста; Аджани и Гита последовали за ним. Нищий забеспокоился, опасаясь за свои гроши, но все же обратился к путникам с мольбами о помощи.

Гита осмотрел ногу нищего.

— Плохо дело, — заключил он, потом приподнял рубище, прикрывающее тело нищего, и Спенсу открылось отвратительное зрелище. Нога была сплошь покрыта язвами, сочившимися гноем и кровью.

— Мы можем чем-нибудь помочь ему? — спросил Спенс.

— Нет, — спокойно ответил Аджани. — Он умирает.

Только тут Спенс обратил внимание на потухшие глаза человека и вялые черты лица. Гита подтвердил диагноз Аджани.

Спенс отказался признать справедливость такого безнадежного заключения.

— Надо помочь. Если не жить, то хотя бы помочь умереть по-человечески.

Аджани с удивлением посмотрел на друга.

— Пожалуй, ты прав. Но это все, что мы можем сделать для него.

Спенс повернулся. Поющие паломники отошли недалеко, их песнопения все еще раздавались над тропой.

— Ваш бог совсем глухой и слепой? — с возмущением крикнул он им вслед. — Он настолько равнодушен? Он вообще есть?

Спенс поднял человека на руки, — казалось, он совсем ничего не весил — и ощутил кости, проступающие из-под кожи и лохмотьев. Аджани придерживал раненую ногу, пока они переносили его подальше от дороги. Нищий испуганно смотрел на них и временами постанывал от боли.

— Видимо, он сидит там уже не первый день, — пробормотал Аджани. Спенс оглянулся. Сейчас дождя не было, следы буддийских монахов проходили почти вплотную от того места, где сидел нищий.

Гита достал свою аптечку и копался в ней, подыскивая что-нибудь подходящее. Они напоили человека и поделились с ним своими запасами. Мужчина пил жадно, но от манго и груш отказался. Он все еще не доверял им, особенно когда они принялись лечить его ногу.

Честно говоря, Спенс не мог смотреть на этот зловонный кусок мяса. Нога гнила давно и теперь превратилась в невероятную смесь костей и плоти, едва напоминающую человеческую конечность. Он наполнил чистой дождевой водой складное брезентовое ведро, которое они нашли на помосте на спине слона. На ветвях ближайшего дерева расселись любопытные вороны, до этого они с интересом наблюдали за происходящим издали.

Ногу обмыли. Стало понятно, что человек попал под машину, наверное, неудачно попытался схватить с дороги какие-то объедки, выброшенные пассажирами, и попал под колеса.

Как бы осторожно они не действовали, потревоженная нога начала сильно кровоточить, а потом под слабой струйкой воды плоть начала отваливаться от костей. Невообразимый смрад заставил Спенса выронить ведро и отскочить в сторону. Его вывернуло наизнанку.

Спенс вытер рот рукавом и мрачно поднял ведро. Тут с дерева слетала самая смелая ворона и схватила кусок гниющего мяса. Спенс замахал на нее руками, но ворона уже угнездилась на ветке с добычей.

— Они тоже голодные, — сказал Гита. — Не стоит их винить.

Спенс со слезами на глазах вылил остаток воды на ногу бедняги. Один из мешочков Гиты пошел на перевязочный материал: они аккуратно обернули остаток ноги сухой тканью. Попытались снять с нищего вонючее мокрое одеяло, но тот начал сопротивляться, и они отступились.

Гита опять предложил человеку несколько фруктов, попутно объясняя, что никто ему не угрожает, никто не потребует платы за еду. Нищий недоверчиво посмотрел на Гиту, взял одну грушу и сунул в рот с почерневшими гнилыми зубами.

Кое-как прожевав грушу, он откинулся на спину, все еще с опаской посматривая на путников. Потом закрыл глаза, всхлипнул и умер.

Спенс не понял, почему нищий умер так внезапно и так тихо. Он растерянно смотрел на неподвижное тело, а затем резко отвернулся.

— Все в порядке, Спенс, — сказал Аджани, — мы сделали все, что могли.

Спенс покачал головой.

— Нет, мы мало сделали…

— Обратите внимание на то, как он умер, доктор Рестон, — произнес Гита, стоя над покойником. — Никто никогда в жизни не проявлял к нему сострадания, никто не беспокоился о нем. Лишь перед самой смертью ему довелось испытать эти незнакомые доселе чувства. Его напоили, накормили, перевязали, а отошел он в окружении неравнодушных людей. Мало кому выпадает такая удача.

Спенс пытался представить, что за жизнь прожил этот человек, выброшенный на обочину мироздания. Бесполезно! Проще было представить жизнь какой-нибудь медузы. Пропасть между их мирами исчислялась световыми годами. И все же Спенс попытался.

Они завернули тело в губернаторский флаг, который нашли там же, на слоновьем помосте, и отнесли под деревья. Положили между корнями старого баньяна и присыпали влажной от дождя землей.

— Господи, — проговорил Аджани, стоя над бедной могилой, — прими душу раба Твоего.

В молчании они забрались на слона и поехали дальше по направлению Силигури.

Глава 16

Каждый раз, глядя на дочь, директор Сандерсон вспоминал о своей безумной жене. Шли дни, и Ари становилась все более вялой и рассеянной; они с Хокингом по-прежнему часто отлучались куда-то. И каждый раз Ари возвращалась чуть более отстраненной, забывшей очередной фрагмент прошлой жизни.

Она плохо ела, побледнела и осунулась. Зато много спала, а когда бодрствовала, совсем не стремилась участвовать в реальной жизни. Казалось, молодая женщина на глазах превращается в призрак.

Он напрасно уговаривал