Другие звезды - Евгений Гуляковский

Чем ниже он спускался, тем плотнее и непрогляднее становился мрак вокруг, словно его излучал сам город. Все эти решетчатые, сплетенные из стали дома, все эти странные твари, заснувшие в своих норах до утра.

Наконец, в последний раз повиснув на руках, он нащупал подошвами мостовую.

Не может быть, чтобы у них не было никакой сигнализации, никакой стражи… Он шмыгнул в переулок и медленно пошел вдоль него, прижимаясь к стенам домов и все еще опасаясь погони. Но вокруг было по-прежнему тихо.

Почти сразу он потерял направление. Здесь и днем-то непросто было ориентироваться, а сейчас ему оставалось лишь одно — поворачивать все время направо и надеяться на то, что это простое правило детской игры в лабиринт поможет ему выбраться. Небо постепенно и грозно начинало светлеть. Вдруг совершенно неожиданно для себя он наткнулся на длинную, слегка изгибавшуюся внутрь поверхность и понял, что это наружная стена города. Он не стал искать прохода, на это не оставалось времени, город мог проснуться в любой момент.

Задыхаясь, смахивая со лба холодные капли пота, он лез все выше и выше по этой нескончаемой стене. Небо у него над головой с каждой минутой светлело все больше и больше. Он мысленно поблагодарил тех, кто делал эти стены, не рассчитанные на людей. Его ноги и руки свободно проходили в решетки и легко находили опору. Не прошло и пяти минут, как, перевалив через верхнюю точку, он начал отчаянно быстрый спуск. Выбраться из города — всего лишь полдела. У него должно остаться достаточно времени, чтобы, опередив погоню, добраться до плоских предгорий. На открытой, пустынной равнине, окружавшей город, он будет заметен как на ладони.

Они хотели превратить его в майского жука… Он не сомневался в том, что они легко могут привести в исполнение свою угрозу. Они могли превратить его в божью коровку, в скарабея или в одного из этих черных кузнечиков…

От города шел отвратительный смрад. Из многочисленных нор доносилось шуршание и потрескивание, с минуты на минуту жители могли проснуться…

Он бежал от города так, как бегают от ночных кошмаров. Ноги бессильно увязали в сухом песке, в горле пересохло, язык распух и прилип к гортани. Не было сил протолкнуть в легкие очередной глоток воздуха. Наконец он упал на землю и пополз без остановки вперед, а оглянувшись, понял, что в таком положении его уже невозможно увидеть с городских башен.

Все то время, пока он плутал по городскому лабиринту, перебирался через стены, бежал прочь от города — у него не было времени остановиться, оглянуться, подумать. Лишь одна мысль, одна цель руководила его движением — выбраться, успеть добраться до черной скалы… Ну, вот он выбрался, успел.

Сейчас уже можно не спешить, отдышаться, расслабиться, подумать… Что-то уж больно легко, больно гладко все получилось. Ни тревоги, ни погони. Что-то здесь было не так. Сомнение мелькнуло раньше, тогда, когда Ермил сказал, что в течение двух часов ночного времени местные формы жизни теряют активность, погружаются в мертвый сон… Зачем он это ему сообщил? Там, в городе, он старался об этом не думать, гнал прочь сомнения, выбора все равно не было. А сейчас он есть, этот выбор?

Сейчас он есть. Сейчас он должен поступить неожиданно, непредсказуемо.

Сделать все так, чтобы они не могли предвидеть и предсказать его поступок. Но разве у него есть такая возможность? Выбор все тот же… Скала или город…

Впрочем, не совсем. Он должен попробовать по-настоящему оторваться от преследователей, сделать, наконец, свой собственный ход, и, кажется, он понял, что для этого нужно!

Он встал во весь рост. Город скрылся за выступами скал, да и не боялся он больше никакой погони, понял уже, что ее не будет. Солнца еще не взошли, но уже поднимался предрассветный ветер, и по тому, как быстро уплотнялся воздушный поток, летящий с гор, он понял, что должен вновь торопиться. Ветер грозил в ближайший час превратиться в ураган.

Когда он добрался наконец до параллелепипеда, ветер срывал с окрестных скал довольно крупные камни, сбивал с ног. К подножию скалы Степан вновь добрался ползком и сразу же, не раздумывая, нырнул в ее черную спасительную глубину.

Переход, не в пример первому, прошел легко. Что-то внутри его уже знало и помнило, что и как нужно делать.

Опять на долю секунды навалилась на плечи вязкая тяжесть, мгновенная темнота, и почти сразу он увидел солнце другого мира. Он не стал даже переводить дыхание, даже взгляда не бросил на окружающий пейзаж. Сразу же спиной упал внутрь скалы, повторив переход, прежде чем те, кто его здесь наверняка ждал, успели предпринять хоть что-нибудь.

Только после шестого перехода Степан решил, что уже достаточно оторвался от своих возможных преследователей, и начал подбирать подходящий мир для остановки.

Те, кто расставил серые параллелепипеды по просторам Вселенной, наверняка действовал не вслепую. Степан попадал лишь на планеты с кислородной атмосферой, туда, где светило солнце, где была вода, где можно было дышать. Туда, где, возможно, таилась жизнь…

Эта скрытая от него жизнь пугала и одновременно притягивала юношу. Ему, обретшему свободу передвижения среди звезд, доступную разве что в мечтах, хотелось погрузиться в эту неведомую, стремительно проносящуюся мимо него жизнь.

К сожалению, на каждой из таких планет могли скрываться его могущественные враги, и, стиснув зубы, он бросался в очередной виток звездного круговорота.

Он почувствовал себя беспомощной жалкой козявкой пред лицом этих бесчисленных миров, мелькающих у него перед глазами. Он не знал, где именно проложена дорога, ведущая его сквозь горизонты разных планет. Она могла проходить через просторы его родной Галактики, могла соединять друг с другом параллельные миры или уходить в иные измерения времени. В сущности, это не имело особого значения, раз он все равно не мог вернуться домой. Он помнил лишь об одном: нужно раз и навсегда расстаться с теми, кто пытался навязать ему свою волю. Выбрать подходящую планету и отдышаться, осмотреться, подумать, решить, что делать дальше.

Практически он мог бы уже остановиться. Красные, желтые, синие и даже зеленые солнца сменяли друг друга. Попадались миры, состоящие из сплошных болот.

Попадались миры, утопающие в растительности, где он не мог найти и клочка свободного пространства. Попадались планеты, настолько изуродованные деятельностью разумных существ, что он бежал оттуда со всей возможной скоростью…

Наконец, он остановил свой выбор на фиолетовом мире. Небольшое, но ослепительно яркое солнце, расположенное, по-видимому, достаточно далеко от планеты, не обжигало и в то же время хорошо прогревало богатый кислородом воздух.

Небольшие заросли, похожие на земной подлесок, радовали глаз. Только цвет их, искаженный фиолетовым солнцем, казался неестественно голубым. Песок под ногами выглядел таким же фиолетовым, как облака в небе, и лишь параллелепипед двери был неизменно серым, одинаковым во всех мирах.