Взгляд василиска - Иван Оченков

— А что вас не устраивает?

— Бардак! А ничем другим подобное разделение труда не кончится!

— Что же вы предлагаете?

— Ну, это же очевидно! Если мы оказались в той же ситуации, что блокированный во время Крымской кампании в Севастополе Черноморский флот, то было бы полезно воспользоваться его опытом. А именно закрепить за каждым кораблем определенное укрепление, чтобы моряки с самого начала знали, что они будут его не только строить, но и воевать на нем. Это, вне всякого сомнения, мотивирует их строить укрепления как можно тщательнее и качественнее. Кроме того, мне абсолютно точно известно, что в арсеналах крепости содержится немало различных пушек, в том числе вывезенных после взятия Таку и достаточное количество боеприпасов к ним. Полагаю, что до израсходования этого резерва, снимать артиллерию с кораблей преждевременно!

— Вы полагаете, что эскадре, все-таки удастся выйти в море?

— Я уверен в этом!

— Может, еще и японцев побьёте один на один? — не без ехидства осведомился Фок.

— На что это вы намекаете, ваше превосходительство?

— Да какие уж тут намеки, ваше императорское высочество, то, что вы впятером двоих побили, конечно, недурно, да только какой в том прок, если наша победоносная эскадра заперта на внутреннем рейде?

Все услышавшие это невольно заерзали, поскольку генерал хотя и перешел границы, но в главном то был прав. Японцам удалось их заблокировать, и винить в этом было некого, кроме самих себя. А генерал с постным видом продолжал:

— Оно конечно, имей ваши кораблики свободу, не видать бы японцам Квантуна, да только пока вы проход освободите, они черта, где захотят там и высадят, не то что десант. Вот и выходит, что придется всю тяжесть войны армии нести, прямо как в последнюю компанию с турком. Кораблики построили, денежки потратили, фитанец[101] выписали, а как воевать так тю-тю…

* * *

Лица моряков, пока генерал вел свои речи, наливались кровью, но первым среагировал все-таки великий князь. Одним движением руку он стащил с руки лайковую перчатку и, немного покрутив ее в руках, положил на стол. Затем пристально посмотрев немного побледневшему Фоку в глаза, ледяным тоном ответил:

— Любезнейший Александр Викторович, хочу обратить благосклонное внимание вашего превосходительства, что наши корабли с начала войны уже четырежды сходились с японскими и лишь раз, в Чемульпо, их превосходящим силам удалось взять верх. В бою 27 января вражеское нападение с уроном отбили, а сражение в Восточно-Китайском море и бой на Эллиотах закончились убедительной победой нашего флота. Что же касается нашей доблестной армии, то пока кроме оставления Кореи и разгрома корпуса Засулича у Ялу, ей похвастаться нечем! Посему ваши намеки, абсолютно беспочвенны.

Фок под действием взгляда великого князя опускался все ниже, пока, наконец, не оказался снова в кресле. Лишь когда Алеша отвел глаза, генерал смог перевести дух.

— Господа! — подскочил как ужаленный Стессель, — право, никто не ставит под сомнение доблесть Российского флота, однако ситуация, что не говори, сложилась весьма неприятная.

— Мы, ваше превосходительство, полностью отдаем себе в этом отчет, — вступил в разговор Иессен, — а так же никоим образом не отрицаем своих упущений. Однако враг у нас общий и, полагаю, действовать против него надобно сообща!

— Золотые слова, ваше превосходительство, — обрадованно закивал начальник укрепрайона.

Генералы и адмиралы с облегчением заулыбались, но тут снова подал голос Борис Владимирович.

— Планы, диспозиции… воевать надо!

Все обратились в слух, но великий князь замолчал так же внезапно, как и заговорил, оставив присутствующих в недоумении. Ставшее неловким молчание, разрушил генерал Белый.

— Господа, все же в крепости не хватает значительного количества артиллерии, не говоря уж о недостроенных укреплениях.

— Василий Федорович, — вежливо ответил вице-адмирал, — к сожалению с боевого корабля нельзя снять ни одной пушки, без того чтобы он не потерял часть свой боеспособности.

— Однако вы захватили на Эллиотах немалые трофеи, в том числе и пушки. К тому же, насколько я знаю, старые корабли вроде «Забияки» почти не имеют боевой ценности, а на берегу даже их устаревшие орудия были бы весьма полезны.

— Ваше превосходительство, — вмешался Алеша, — если как следует укрепить наши позиции у Цзинчжоу, фронт может задержаться там довольно долго, а для обороны семи верст перешейка потребуется куда меньше стволов, нежели для обводов крепости.

— А если противник высадит десант прямо на полуостров в тылу наших позиций? — быстро спросил Кондратенко.

— Роман Исидорович, высадка десанта не самая простая операция. Хотя эскадра не может пока выйти из гавани и дать бой, наши миноносцы, канонерки и «Новик» с «Боярином» вполне на это способны. За один световой день японцы просто не успеют высадить достаточные силы, а ночью вражеские транспорты с десантом превратятся в легкую добычу. Так что вряд ли высадка будет ближе, чем в Быдзево или даже в Дагушане.

— А поддержать наши позиции на перешейке флот сможет?

— Полагаю — да! По крайней мере, правый фланг наши канонерки и вооруженные для охраны Дальнего пароходы прикрыть смогут.

— А левый?

— С этим сложнее, однако, мы могли бы помешать японцам обстреливать наши укрепления. Скажем, выставив мины. А вот непосредственная поддержка огнем с западного побережья представляет известные трудности, но это вам лучше объяснит Михаил Федорович.

К общему удивлению адмирал Лощинский услыхав свое имя, сделал недовольное лицо и сердито пробурчал:

— Попрошу не вмешивать меня господа, в то, что не имеет ко мне касательства!

Воцарилось неловкое молчание, и лишь уже вполне пришедший в себя Фок злорадно хмыкнул.

— Да уж, с таким отношением к обороне немудрено японские брандеры проворонить!

— Господа-господа, — Стессель попытался затушить, готовую снова вспыхнуть перепалку, — давайте о деле! Если флот гарантирует невозможность высадки противника в Дальнем…

— О да, целостность прохода они уже гарантировали…

— Ваше превосходительство, — не выдержал Алеша, — если генерал Фок не будет тщательнее подбирать слова, ему придется подбирать себе секундантов!

На какое-то время все собравшиеся замолкли, пытаясь осознать слова великого князя, но тут тишину разорвал совершенно сатанинский хохот Бориса Владимировича, которого это происшествие привело в совершеннейший восторг!

— Браво Алешка! Так его крысу в лампасах!