Парус любви - Лори Макбейн

Аластер знал людей, которым повезло меньше, чем ему, ибо они так и не смогли вырваться из лап вербовщиков, нагонявших на всех страх одним своим появлением. Они хватали всех подряд: клерков с их мягкими манерами, лавочников, фермеров и даже юношей, малопригодных для требующей больших сил и часто опасной службы на борту военного корабля. Они нередко заканчивали эту службу сломленными телесно и духовно, не выдержав жестокого обращения начальников и тягот постоянной борьбы с морем. Участь моряка, особенно того, кто служит по принуждению, очень тяжела, существует большая вероятность, что он никогда больше не увидит знакомых берегов Англии. Если он не погибнет, сорвавшись с высокой реи или под ядрами и картечью, внизу, под бушпритом, всегда волнуется голодное море, готовое поглотить несчастного.

Но вот у них на борту «Морского дракона» оказалась хорошо воспитанная леди, перенесшая тягчайшие испытания... Она изведала жестокий страх смерти, пока пересекала Атлантический океан, а когда их корабль достиг порта, где она вроде бы могла рассчитывать на безопасность, едва не пала от ножа убийцы. И все-таки выжила, все перенесенное не сломило ее.

Аластер все более восхищался девушкой, и это восхищение ярко отражалось в его глазах.

Каждый день отдаляясь от семьи и дома, она, верно, думала, что этот кошмар никогда не кончится. Если бы только он мог успокоить ее. Аластер поклялся, что, пока он дышит, будет стараться уберечь ее от всех опасностей и сделает все возможное для ее благополучного возвращения домой. Эту клятву он стремился соблюдать, хотя его озадачивала одинокая фигура, стоящая над трапом.

Он нечасто подвергал сомнению действия капитана, но сейчас страдал от неопределенности и знал, что то же самое испытывает Хаустон Кёрби. С Данте бывало порой нелегко иметь дело, но до сих пор Аластер всегда доверял его суждениям. Многие – и не без основания – думали, что капитан – человек жестокий, никому не дает пощады и сам ее не просит. Он и впрямь никого не жалел, и прежде всего самого себя. Ставил перед собой трудновыполнимые задачи, любой ценой стремился осуществить их и умел собирать свои силы в один кулак, особенно когда надо было окончательно одолеть врага, с которым пришлось долго сражаться.

Данте Лейтон был человеком одержимым. Находясь во власти своей одержимости, он готов был, в случае, если ему бросали вызов, безжалостно стереть в порошок любого врага, который вставал на его пути к осуществлению давно задуманной мести. И вот сейчас, по мнению капитана «Морского дракона», появление леди Ри Клэр могло сорвать успешное завершение всех его тщательно выношенных замыслов.

Аластер хорошо понимал, почему капитан так опасается, что слух о конечном назначении «Морского дракона» достигнет недружественных ушей. Но он, разумеется, ошибался, предполагая, что в огласке может быть виновата леди Ри Клэр, хотя переубедить его было чрезвычайно трудно. Аластер инстинктивно чувствовал, что враждебное отношение Данте Лейтона к девушке отнюдь не объясняется изначальным к ней недоверием. Когда серые глаза встречались с фиалковыми, между ними происходило что-то необъяснимое.

Каково бы ни было это неуловимое чувство, ни один из них не хотел в нем признаться, а тем более отдаться ему. Всякий раз, когда они обменивались взглядами, один, казалось, изучал сильные и слабые стороны другого, затем оба отводили глаза, и разделявшая их преграда как будто становилась еще более непреодолимой.

В задумчивости остановив свой прямодушный взгляд на настороженном профиле капитана, Аластер перевел его на юное лицо леди Ри Клэр. В ее глазах словно бы таилась тень все еще преследующего ее прошлого. Жаль, что оба они перенесли тяжкие муки, которые сделали их недоверчивыми и подозрительными друг к другу, с глубоким сожалением подумал Аластер. В своей собственной жизни, если не считать той злополучной встречи с вербовщиками, он не знал особых трудностей и разочарований, что помогло ему сохранить достаточно оптимистический взгляд на жизнь. Поэтому-то, может быть, он видел кое-что яснее, чем капитан или леди Ри Клэр.

Перехватив взгляд Коббса, Аластер многозначительно похлопал себя по карману. Через миг-другой послышались мелодичные звуки флейты.

– Эти сладкие звуки греют душу, – пробормотал Аластер.

Король сидит в городке Дунфсрилин,

И так говорит он всем нам:

Хорошего где мне сыскать моряка,

Чтоб вел мой корабль по волнам.

Ри Клэр слушала, как подпевает своим сочным баритоном шотландец Мак-Доиалд. Подняв глаза, она видела, как над головой покачиваются высокие мачты и под попутными ветрами вздуваются квадратные белые паруса. Ри Клэр вздохнула, обуреваемая странными чувствами, ибо, плывя в Вест-Индию на борту «Морского дракона», она одновременно была и печальна, и счастлива.

Спешите, добрые люди мои,

Ведь мы отплываем чуть свет.

Нам смертью ужасная буря грозит,

Ей-ей, торопиться не след.

«Нам смертью ужасная буря грозит», – повторила про себя Ри. Как сильно отличается это плавание от того, другого. Она вздрогнула, вспомнив, какой лютый, пронизывающий до костей холод стоял в трюме и какой ужас она испытывала при мысли, что в обшивке корабля вот-вот разверзнется течь и в нее хлынут ревущие потоки океанской воды. Временами ей чудилось, будто она вышла из кромешной тьмы на свет. И хотя она еще не обрела свободы и Камарей находится на другом конце света, у нее по крайней мере появилась надежда выжить. Странная надежда, если подумать, что ее держит пленницей капитан-контрабандист со своим экипажем.

Ри почувствовала, как что-то трется о ее ногу, и, потупив глаза, увидела своего первого друга на борту «Морского дракона». Ямайка, видимо, угадал ее мысли, ибо, не ожидая приглашения, вспрыгнул к ней на колени. Ри почесала у него под подбородком, и большой кот отозвался на эту ласку довольным мурлыканьем.

Вчера в обнимку со старой луной

Новая вышла луна.

Если мы якорь поднимем, король,

То горя хлебнем сполна...

Ри Клэр Доминик полной грудью вдыхала теплый соленый ооздух быстро приближающегося карибского вечера. Ей было неизъяснимо приятно чувствовать ласково-успокоительное дуновение ветра, и она боялась, как бы это не усыпило ее бдительность. А такое могло произойти непроизвольно, ведь у нее было теперь такое чувство, что она окружена друзьями.

Разве можно презирать комичного маленького человечка, который с такой заботой готовил ей свой особый бульон и жаркое? Разве можно не любить мальчика по имени Конни Бренди, который до боли напоминал ей Робина, придумывал разные игры, только чтобы ее развеселить. А что сказать об Аластере Марлоу? Он, без сомнения, истинный джентльмен. И чем-то походит на Фрэнсиса, только ее брат, хотя и гораздо моложе, обладает утонченно-изысканными манерами, которых никогда не будет у Аластера. Вообще-то говоря, он больше походит, думала Ри, на ее кузена Эвана. Да, Эвана. Дорогого, милого, практичного Эвана, который испытывал неловкость, когда оставался с ней наедине и должен был ее развлекать.