Красный телефон - Юрий Поляков

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 101 102 103 104 105 106 107 108 109 ... 137
Перейти на страницу:

Не скоро поля-я-я-ны
Травой зарасту-у-у-т…
А город подумал,
А город подумал,
А город подумал —
Ученья иду-у-у-т!

– Ну, ребята, – выдохнул я, не зная, с чего начать.

– Что – ребята? Это, Шарманов, все твоя сучка-секретарша! – рявкнул Базлаков. – Таких к авиации близко подпускать нельзя!

Как впоследствии выяснилось, он и был главным виновником столкновения: передал ведомому, что газует, а сам вдруг сбросил обороты.

– Ладно тебе, все бывает, – рассудительно отозвался Вильегорский. – Живы – и слава богу!

– Что значит «все бывает»? Говорю тебе – ведьма! Если б она меня не сглазила, разве бы я подставил задницу? Скажи, Семеныч!

– А то… – предусмотрительно уклонился от участия в споре асов пожилой «механ».

– Обломками никого не стукнуло? – робко спросил я.

– Не слышно пока…

Базлаков, набычившись, разлил спирт по стаканам. Они с Витьком чокнулись и переглянулись, как племенные кобели-медалисты, подравшиеся из-за случайной болонки прямо на смотровой площадке. А я вдруг подумал о том, что, если бы в аэропорту не поправил атташонка, это был бы действительно их последний полет. Но вслух об этом говорить не стал: психика у людей после аварийного катапультирования обычно налаживается только через несколько дней, и любое неосторожное слово может привести к самым неожиданным последствиям. К очистительному мордобою, например. Я просто предложил выпить за главного конструктора катапультных кресел. Тост вызвал буйный восторг.

Выпили. Отдышались.

– А где Перов? – полюбопытствовал я.

– Стреляться пошел, – сообщил Базлаков.

– Куда?

– В салон…

– Зачем же вы его отпустили?

– А у него все равно пистолета нет, – успокоил Вильегорский.

Потом оказалось, что руководитель полетов Перов тоже был виноват в случившемся. Вместо того чтобы неусыпно наблюдать за пилотажниками и руководить ими по рации, он уединился в комфортабельном «Ту‑134», некогда носившем по свету министра гражданской авиации, и пил коньячок, который ему подавала смазливая стюардесса в юбчонке, едва прикрывающей клитор. Так и профукал ЧП…

– За судьбу! – предложил Базлаков, снова разлив по стаканам спирт.

Выпили. Отдышались.

– Из Москвы еще не звонили? – осторожно поинтересовался я.

– Ну конечно, – насупился Семеныч. – Они пока там не договорятся, кого подставить, не позвонят…

– Я предлагаю тост! – провозгласил Вильегорский, не поднимаясь с дивана.

– Какой?

– Против ведьм!

– Это как?

– А вот так! Обычно пьют за дам. И стоя. А я предлагаю выпить против ведьм! Мужчины пьют сидя или лежа…

Выпили. В какой-то момент мне почудилось, что дыхание уже не вернется никогда. Воротилось…

– А вот ты мне лучше скажи, Витька, – ехидно начал Базлаков, – продашься ты или нет?

– Нет!

– Врешь!

– Честное партийное.

– А где твой партбилет?

– Дома, в тумбочке…

– На груди надо носить, нехристь!

– А я и носил, пока партия была…

Покуда они пререкались, «механы» рассказали мне, что, выбравшись из катапультного кресла и еще ничего не соображая после удара, Вильегорский достал из кармана летного комбинезона пачку «Винстона», зажигалку и закурил. А рядом оказался расторопный телеоператор из Си-эн-эн. В общем, готовый, не придуманный рекламный ролик получился. Около Витька еще врачи суетились, а ему уже принесли факс с предложением от фирмы «Винстон». И он обещал подумать.

– Продашься!

– Никогда!

– За непр-р… за непр-р… за непр-родажность! – с третьей попытки возвестил Базлаков.

Выпили…

В свой номер я добирался, держась за стены. И еще минут десять простоял, упершись лбом в дверь и пытаясь проникнуть ключом в замочную скважину. После того как я с размаху плюхнулся на кровать, мне еще долго казалось, будто я падаю и падаю куда-то вниз. Но мозг, что интересно, работал при этом совершенно ясно и четко. Спирт есть спирт…

С самого начала моего бизнеса у меня не было, если не считать Большого Наезда, о котором я еще расскажу, такой крупной неприятности. Аварии, конечно, случались, но чтобы потерять в один день две боевые машины, два МИГа… Они хоть и были на балансе ВВС, но мне выделили их для парада благодаря моим личным отношениям с главкомом.

– Смотри, Павлик, – предупредил он, подписывая разрешение, – боевую технику тебе доверяю!

Еще бы не доверять, если за мой счет он уже объехал самые дорогие мировые курорты, да еще я заплатил за обучение его племянника в Сорбонне. Но теперь главком вряд ли сможет меня отмазать. Вся надежда на атташонка, которому по целому ряду причин комиссия из Москвы тут, в Лондоне, совершенно не нужна. Я представил себе, как этот породистый щенок уже поднял на ноги всю московскую родню, обширную и всепроникающую, точно раковая опухоль в четвертой стадии. Я буквально слышал, как папа-маршал трезвонит по телефону правительственной связи и, шутливо матерясь, просит… А как ему откажешь? У него большие заслуги перед демократией. В 91-м, когда он был еще генерал-лейтенантом, его почти уже отправили в отставку: дочь – сестра атташонка – будучи на стажировке в Штатах, выскочила замуж за профессора, работавшего, как и все тамошние профессора, на ЦРУ. Победа Елкина над Горбатым была для генерал-лейтенанта единственным спасением – и он старался так, что лампасы жгутом заворачивались. Наверное, атташонок уже и родственничку пожалился в Вашингтон, а если оттуда в Москву звякнут – комиссию уж точно не пришлют и больших разборок не будет. Да и не захотят они никаких разборок. Если начать настоящие разборки, то фонарей в Москве не хватит…

Так что комиссии, скорее всего, не будет. Но это только полдела. Теперь нужно прикинуть, сколько придется отвалить тому же доверчивому главкому и другим недоверчивым дядькам, чтобы это столкновение не отразилось на участии «Аэрофонда» в салоне Ле Бурже через три месяца… Но это если нет жертв и разрушений… Если, не дай бог, кого-нибудь прибило или покалечило обломками МИГов – мне конец. Не слышно пока… Возможно, роковую для меня информацию хитроумные англичане пока придерживают… Большая политика! Но как раз это и должна была выяснить моя неверная секретарша. Прикидывая в уме убытки и недоумевая, куда задевалась Катька, я уснул…

7. Страшная месть

Проснулся я от наждачной сухости во рту и разрывной боли в затылке. Разлепил веки – и в темноте уловил звуки нежной борьбы и тихие голоса, доносившиеся из прихожей. На мгновение мне показалось, что в результате злоупотребления протирочным спиртом слуховые функции организма перешли теперь от ушей к глазам. Я в ужасе зажмурился, но звуки не исчезли.

1 ... 101 102 103 104 105 106 107 108 109 ... 137
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?