Правила возвышения - Дэвид Коу

Тавис на минуту задумался.

— Что ж, благодарю тебя, — наконец сказал он. — Я рад, что мы выбрались из Кентигерна.

— Еще бы вам не радоваться. Надеюсь, путешествие в Тримейн пройдет гладко. Вам придется снова спрятаться перед въездом в город, но это будет только через несколько дней. — Гринса спрыгнул с повозки, прижимая к груди пакеты с едой. — А сейчас, лорд Тавис, вы свободный человек. Наслаждайтесь своей свободой, пока можете.

Время обеда настало совсем недавно, и до закрытия городских ворот оставалось еще несколько часов, но Кентигернский замок уже погрузился в такую тишину, словно была полночь. Солдаты у барбаканов и караульных переговаривались приглушенными голосами. Иоанна по-прежнему лежала в постели, а ее фрейлины находились в своих комнатах, как предписывали правила приличия и обычай. Герцог сидел один в пиршественном зале, прилагая все усилия к тому, чтобы опустошить кентигернские винные погреба. Советники, в том числе Шерик, отпущенные Андреасом на день, обедали в своих покоях.

Со дня смерти Бриенны так проходили все вечера. В замке было тихо, как в монастыре, и мрачно, как на кладбище. В прошлом здесь всегда царило оживление, почти каждый вечер звучала музыка и по залам разносились ароматы пиршественных яств. Герцог и тогда много пил, но обычно в компании и почти всегда под плотную закуску. Поэтому он так растолстел.

Но эти дни миновали. Шерик задавался вопросом, станет ли когда-нибудь Кентигернский замок прежним. Конечно, он надеялся, что не станет. В нынешнем своем состоянии обитатели замка едва ли сумеют выдержать предстоящую осаду.

Закончив есть, первый советник приказал своим слугам убрать со стола грязные тарелки и велеть конюхам оседлать его коня. Они пятясь вышли в коридор, беспрестанно кланяясь и бормоча «Да, господин советник», и только потом бросились выполнять распоряжения. Никто не спросил, зачем ему понадобилась лошадь в такой час и куда он собирается ехать. Они даже не поинтересовались, желает ли он известить герцога о своих планах. Все было так легко, что Шерик невольно рассмеялся.

Он спустился во двор, и помощник конюха подвел к нему коня, доложив, что только сегодня почистил животное. Паренек прямо-таки засиял от удовольствия, когда Шерик заметил, что конь выглядит великолепно. Стражники у внутренних и внешних ворот поклонились советнику и пожелали приятной прогулки и доброго вечера. Солдаты у городских ворот зашли еще дальше, пообещав непременно впустить Шерика в город, даже если он вернется после вечерних колоколов, с которыми закрывались ворота. Он был Шериком джал Маренном, первым советником герцога Кентигернского, а они тупоголовыми инди. Могли ли они поступить иначе?

Выехав из города, кирси двинулся прямо к Тарбину, чтобы стражники решили, будто он направляется в лагерь кентигернских солдат, несших дозор у реки. Только когда городские стены скрылись из виду, он повернул на юг, к окраине болота Хэриер, где Тарбин было легче перейти вброд по мелководью. В первые ночи месяца Панья не всходила, а Илиас сейчас представлял собой всего лишь тонкий красный полумесяц, низко висевший над восточным горизонтом, поэтому советник не боялся, что его увидят. Правда, он и сам плохо видел в темноте, но предоставил своему коню свободно идти вдоль берега и благополучно доставить седока к месту встречи.

По дороге Шерик вновь обратился мыслями к разговору с кергским первым советником, состоявшемуся накануне вечером. Он с самого начала был уверен, что Тависа вызволил из темницы кирси. Это казалось совершенно очевидным, и он страшно удивился, что даже Андреас не понял этого. Поразительно, но в деле определенно принимал участие Избранный. Кентигернский советник явственно видел ужас, который отразился в глазах Фотира, когда он высказал такое предположение. Шерик прекрасно понимал, что значит сотрудничать с Избранным и сознавать, что за одно только общение с таким кирси можно поплатиться жизнью. Он не мог осуждать Фотира, который бледнел при одном упоминании об Избранном и упорно продолжал лгать, даже когда обман стал очевиден.

Но Шерику нужно было знать, не является ли Избранный Фотира именно тем Избранным, на которого работал он сам.

Он вполне допускал такую возможность. Человек, плативший советнику, время от времени обнаруживал склонность натравливать своих наемников друг на друга. Если принять во внимание нынешние цели Избранного — междоусобную войну, ослабление главных эйбитарских домов и войну между Эйбитаром и Анейрой, — то ему, безусловно, имело смысл сделать это снова.

Так ли обстояло дело сейчас или нет, не имело особого значения; хозяин в любом случае ожидал от Шерика выполнения своих приказов. Тем не менее советник невольно задавался вопросом, был ли побег Тависа частью плана Избранного или непредвиденным осложнением. Могут ли они с Фотиром в конечном счете оказаться союзниками? Должен ли он помогать Андреасу в поимке беглеца или ему следует препятствовать усилиям герцога?

Внимание Шерика привлекла короткая вспышка. Он придержал коня и всмотрелся в противоположный берег реки. Мгновение спустя он снова увидел крохотный огонек, подобный пламени свечи, который вспыхнул и сразу же погас. Ялла.

Шерик направил коня вниз по отлогому берегу и в холодные воды Тарбина.

«Все скажут, что я второй Картах, — подумал он, чувствуя, как намокают бриджи и брызги летят в лицо и на волосы. — Все будут считать меня очередным предателем-кирси». Ему не следовало беспокоиться на сей счет. Какая разница, что скажут о нем Андреас и остальные? К тому же это не имело ничего общего с правдой. Картах предал свой народ, чтобы спасти свою жизнь и набить карманы золотом. Шерик, хотя и предавал герцога-инди и получал за это деньги, делал это ради славы племени кирси. Конечно, советник тешился мыслью, что поступок, который он совершал сегодня ночью, поможет исправить ужасное зло, много веков назад совершенное Картахом на берегах Рассора.

Но все же, когда он выехал на противоположный берег из Тарбина и направился к месту встречи с Яллой и герцогом, в уме у него неотступно звучали слова: «Путь предателя одинок». Эта старая пословица появилась задолго до предательства Картаха, но Шерик не мог не сознавать, что и сегодня она не утратила своей истинности.

Через несколько минут он натянул поводья и остановил коня прямо перед ними. Он с трудом различал в темноте две темные фигуры, которые смутно вырисовывались на фоне звездного неба, залитого розоватым светом Илиаса. Оба они тоже сидели верхом, Ялла на маленькой лошади, которая казалась просто крохотной рядом с породистым жеребцом герцога.

— Шерик джал Марсин, первый советник Кентигерна, позвольте представить вам лорда Роула, герцога Мертесского. — Голос Яллы, заглушаемый журчанием реки, звучал еле слышно.

— Рад с вами познакомиться, господин герцог, — сказал Шерик, стараясь говорить как можно приветливее.

— Все готово? — раздраженно осведомился мужчина.

— Пока нет, но будет готово, когда я получу свои деньги.

Последовала короткая пауза, потом герцог бросил:

— Заплатите ему.