Ловец бабочек. Мотыльки - Карина Демина

— И ты расстроился?

— Да.

— Конечно, я понимаю… столько времени, столько сил… а она предпочла тебе другого…

— Она… она тянула со свадьбой… сделала дураком… все отговорки… и письмо собиралась брату писать, покаяться… пригласить его… так сказала… на деле с этим идиотом… ему ведь тоже деньги нужны были. А она не понимала… любовь… нет никакой любви…

— И ты поэтому убил ее?

— Я… я не хотел… я разозлился… и не убивал… не я… я… я подумал, что если так… если так… он заплатит… у него миллионы… отжалел бы пару сотен за сестрицу… если любил, отжалел бы…

Нож уперся в переносицу.

Крутанулся.

— Я пришел к ней… на квартиру, которую снял… за мои деньги… а она съехала. К нему… бесстыдная… а меня и близко не подпускала… до свадьбы… воспользовалась.

Нож двинулся по лбу.

Шрам ведь останется! И тут же Анджей спохватился: сначала ему выжить надо, а там…

— Я кинулся к этому… к этому… и там… у него… она лежала на кровати… эта дура ее убила!

— Какая?

— Мария, моя невеста…

— Сколько же у тебя невест, блаженный?

— Две всего! Клянусь! Я Марии сказал, что другую нашел, что помолвка расторгается… не думал, что возникнет проблема… мы никогда не любили друг друга… просто сделка… а она… узнала…

Анджей не мог отвести взгляда от ножа, который держали так, чтобы он видел.

И боялся.

Как ни странно, боли почти не было, только что-то влажное текло по щеке, и на ухо, и волосы склеит не хуже бриллиантина.

— И оскорбилась… как же… репутация… потаскуха, а туда же, о репутации… пришла… стала кричать… ссора… нож под рукой… она и не подумала, что убивает… у нее вообще мозгов немного осталось за этими зельями… тварь. Я просто пожалел. Помог убраться.

Он всхлипнул, осознавая, что из-за этой вот твари должен умереть.

Несправедливо!

Он ведь почти исполнил мечту… еще бы немного… дело Белялинского… связи его… и предложение, от которого Анджей не отказался… кто бы отказался?

А теперь…

Она наклонилась к лицу его. Заглянула в глаза.

— У меня друг есть, — он заговорил быстро и тихо. — Там, на той стороне… ему нужны люди здесь… товар переправлять. Особого свойства товар… живой… ты ведь смогла бы, я знаю… ты из тех, кто не будет мучиться совестью… сомнениями… заплатят хорошо… столько заплатят, что мигом в миллионщики выйдем… не деньгами, товаром… редким товаром…

— Знаешь, — она погладила его щеку. — А вот мне кажется, что ты, друг мой сердечный, что-то да утаиваешь. Нехорошо. Меж нами не должно остаться секретов…

И взявши со стола тонкую спицу, воткнула ее в ладонь. Боль была такой оглушающей, что Анджей взвыл.

— Видишь ли, я чую неправду. Более того, она меня оскорбляет… настолько оскорбляет, что у меня с трудом получается сдержаться.

Иглы.

И вновь боль. Яркая. Обжигающая. Скручивающая жгутом… он кричал, и в рот ему затолкали тряпку, но мучить не перестали. И боль длилась, длилась… он, кажется, обмочился, а она все не переставала. Когда же прекратила, плеснула холодной водой на истерзанное тело его и вытащила тряпку.

— Поговорим? — спросила она тихим смиренным голосом. — Надеюсь, больше ты не станешь лгать?

— У… у… м-меня… есть д-деньги… м-много…

— Мне продолжить?

Он мотнул головой.

— Я… я не знал… она со свадьбой медлила… все причины находила… думал, блажит… заставлять не хотел, потому что… он бы… купец бы… меня… если б обидел… — Анджей облизал губы.

— Правильно, — согласилась она.

Ей нравилось быть здесь.

Вдыхать запах крови. Находиться близко, так близко, чтобы не пропустить ни вдоха, ни выдоха, ни судорожного подергивания ноги. Или вот животного ужаса в глазах жертвы.

— А потом… мой друг… заказ п-передал… с той стороны… принести… голову поставить… и кровь… нарисовать… бабочек на стенах. Это такая… шутка такая… сказал… еще, что тот идиот полез, куда не просят… я взял… неудобный груз, но если тропой… голову взял. И ключ еще… к нему… а там она… если бы сразу услышал… думала, никого… поставил, как просили… а она… она была там… вышла, когда я голову… поставил… кричать… к чему крики?

Он заставил себя сделать вдох.

— Я просил… хотел объяснить. Чтобы замолчала… а она в руках билась… и потом затихла… все… сердце… несчастный случай. Это был просто несчастный случай…

— Конечно, дорогой, — его погладили по голове. — Я верю. Это был несчастный случай…

— А когда… я подумал, что если кто найдет… нас ведь не видели… вместе не видели… я ее прятал… а наверх… чтобы как у него… как он делал… хочешь, — надежда вспыхнула ярким светом. — Я расскажу тебе о нем?

— Нет, — ответили ему, запихивая в рот кляп. — Я уже узнала все, что нужно. А теперь, дорогой, мы немного поиграем. Ты же не будешь против?

…разве у него имелся выбор.

Нападавший был очень высоким — не меньше двух кубических метров.

Из показаний некоего пана М., свидетеля.

Ее квартира выглядела еще более заброшенной, нежели обычно.

Катарина остановилась на пороге, не решаясь переступить его. Всего-то шаг и… и все вдруг стало иначе. Когда? Она сама не могла ответить на этот вопрос.

Тесно.

Серо.

И уныло. И не верится самой, что она жила-то здесь. Кровать под цветастым покрывалом. И чемодан, что выглядывает из-под этой кровати. Дневники Петера, которые надо бы пристроить на полку, а то так и валяются…

Она вытащила чемодан.

Взяла тетрадь.

Пролистала. Она знала то, что написано там, каждую фразу, если не каждую букву. Но если раньше это знание успокаивало, наделяло Катарину силой, осознанием, что она чем-то выше других, то теперь… пустое.

Еще тетрадь.

И еще.

Планы…

Что она знает об Учителе?

Он умен.

Последователен.

Аккуратен.

Он требователен к себе и к ученикам. Нетерпим, пожалуй, к своеволию, за которое наказывает, как наказал Кричковца. Ему необходим контроль и не столько над жертвой, сколько…

…он имеет связи на границе и, надо полагать, не только.

Хельги первым откликнулся на ее письмо.

Единственным.

Позже, потом, он обмолвился как-то, что дела не существовало, что он просто решил проверить… чутье подсказало. Чутье ли?