Ракетная рапсодия - Семен Лопато

С опустошающей ясностью, уже не слушая, Сергей остановившимся взглядом смотрел мимо Николая.

— Скоты. Оскотинились сами и оскотинивают нас. И мы сами позволяем им делать это.

— Возможно. Единственное, в чем ты ошибаешься, — то в идентификации носителей зла. Ты говоришь о них, как о чем-то появившемся невесть откуда и только что. А на деле ты всех их знаешь. Ты встречал их — в институте на лекциях, на партсобраниях, в студенческих столовых и домах отдыха, на вечеринках, в метро. Фарцовщики, выменивавшие у иностранцев жвачку на пионерские значки, бывшие секретари комсомольских организаций, абсолютно знакомые лица. В частной беседе они, возможно, согласятся с тобой, никогда не надо забывать, что все эти брокеры, трейдеры, министры, банкиры, архимандриты — все они обычные советские люди, но настанет новый день, они приступят к своим обязанностям и будут проводить именно ту политику, которой ты сейчас возмущаешься. Иначе и быть не может, потому что, однажды свернув, они вступили в колею, уйти с которой невозможно, и взывать к их совести бессмысленно, поскольку самой логикой вещей они вовлечены в систему координат, где совести в ее привычном понимании уже не существует и восстановить ее невозможно. Так что единственное, что можно сделать, — это вступить с ними в легкую светскую беседу о прежних временах и, кстати, обсудить заодно и современное положение вещей, так, как если бы им занимались не они, а кто-то другой, — и единство по всем вопросам гарантировано, равно как и полное взаимопонимание на эмоциональном уровне.

Словно самостоятельно все поняв, Сергей рассеянно смотрел перед собой.

— Да, ты прав, все именно так и обстоит. Монстров и злодеев нет и в помине. Если что-то и делается, то только нашими хорошими знакомыми, и вообще все хорошо. Причин для волнения никаких — кругом милейшие люди. Просто обстоятельства деятельности заставляют их хитрить, изворачиваться, приспосабливаться к обстоятельствам… грабить, убивать, насиловать. А так они все те же — со своими надеждами, исканиями, системой нравственных ценностей, идеалами юности. С годами они только укрепились, так что поводов для беспокойства ни малейших.

— Я рад, что мы с тобой пришли к единой точке зрения. Надеюсь только, что из всего этого ты не будешь делать выводов об изначальной порочности всего сущего и тотальной непригодности страны в целом. При любых эмоциях приходится овладевать искусством жить в предлагаемых обстоятельствах. Другой России у меня для тебя нет. Так что придется как-то обходиться с этой.

— Ну, этого ты мог бы и не говорить.

— Ну, это я так, на всякий случай. Как показывает практика, состояние всеобщего неустройства повергает в подобные настроения даже относительно приличных людей.

Машинально додумывая уже ненужную мысль, Сергей заторможено взглянул мимо него.

— Странно, что люди, порой весьма мужественно переносящие любовь без взаимности к женщине, ту же форму любви по отношению к отечеству переносят гораздо тяжелее. А ведь эти чувства друг другу сродни. Женщина, имевшая счастье вам понравиться, абсолютно ничего не должна вам. Но ведь и Россия вам ничего не должна. Если то, что вы называете любовью, действительно есть любовь, то она не нуждается в поощрении. Если уж довелось родиться с этим, так и живи с этим. Глупо требовать награды — как пятерки за хорошее поведение.

С выражением вежливого терпения дослушав его, Николай пожал плечом.

— Ну что ж, возможна, вероятно, и такая трактовка происходящего. Так сказать, через призму личной жизни. Вполне в духе гендерных разговоров, что мы тут вели. Кстати, вынужден принести тебе свои извинения — я имею в виду свою подругу, из-за которой пришлось покинуть ристалище. В силу некоторых причин она не может переносить табачного дыма.

— Ничего, некурящая женщина — это даже редкость.

— Да нет, эта как раз пьет и курит за двоих, просто ей сейчас нельзя, вот она и бесится.

Перехватив вскользь брошенный вопросительный взгляд Сергея, с нарочитым хладнокровием он отвел глаза.

— Ну да, уже через шесть месяцев где-то.

— И ты что?

— Да ничего, послал ее на УЗИ, если б была девочка, то, сам понимаешь, мне это вряд ли было бы нужно, но поскольку оказался мальчик, то это уже меняет дело, так что с учетом этого фактора я и дал ей зеленый свет.

— Интересный подход. И как она восприняла все это?

— Да как восприняла — пообижалась, пообижалась и успокоилась, стала вести себя адекватно, насколько это вообще возможно в ее положении. Она знает, что если я за что-то беру на себя ответственность, то в дальнейшем уже нет оснований сомневаться.

Невольно реагируя, Сергей увел взгляд, рассматривая разрисованные обои:

— Да, ты, как всегда, прав во всем. В сущности, это единственная причина, по которой надо быть богатым: если твоя женщина забеременеет, то можно не посылать ее под нож, а просто дать ей спокойно родить, а потом сделать так, чтобы ни она, ни ребенок до конца своих дней ни в чем не нуждались. Чем казнить себя ужасами законного брака, право остаться приличным человеком лучше просто купить за деньги.

— Ну, в данном случае объектом притязаний служили как раз ужасы, они же и прелести законного брака, отсюда и ирония, и рассуждения о мужчинах, которым можно довериться. Что, впрочем, естественно в условиях, когда эти притязания не возымели успех.

— Не хочешь вешать себе на шею двух несовершеннолетних детишек?

— Да нет, кого и когда это останавливало, все это не имеет никакого значения — кстати, я их видел, вполне потешные мартышки, просто в моем положении уже поздно менять образ жизни.

— Ты это твердо решил?

— По крайней мере, на данный момент. Впрочем, в этом вопросе она в полном соответствии с теорией Дельбрюка перешла от стратегии сокрушения к стратегии измора, так что любой исход возможен.

— Ты что, давал ей читать Дельбрюка?

— Я не давал. В некоторых аспектах стратегии, знаешь ли, женщины идут впереди любой теории.

— Ладно, все это не имеет никакого значения, в крайнем случае будем дружить семьями.

Заметив улыбку на устах Николая, он недоуменно взглянул на него.

— Ты чего?

— Да нет, просто интересное выражение. «Дружить семьями» в большинстве случаев означает, что спят они там друг с другом исключительно перекрестно и в коллективном режиме.

Обхватив голову руками, с безразличной усмешкой, Сергей бессильно опустил ее на грудь.

— Угу. Попал в самую точку. В командировке я как раз попробовал нечто подобное.

С легким любопытством Николай кивнул в сторону коридора.

— С ней?

— Да, и с ее подругой.

— И как?

— Спасибо, понравилось.

— Спрашивается, чем ты в таком случае недоволен? Патриотические командировки — неиссякаемый источник новых впечатлений.