Ода политической глупости. От Трои до Вьетнама - Барбара Такман

Чтобы использовать в своих целях разобщенность Юга, Северный Вьетнам направлял через демаркационную линию подразделения регулярной армии. Дабы предотвратить крах сателлита Америки, президент Джонсон, его советники, а также Объединенный комитет начальников штабов пришли к заключению, что настал момент, когда нужно приступать к силовым действиям. Под этим подразумевалось нанесение воздушных ударов, хотя и присутствовало понимание неизбежности привлечения наземных сил. Гражданские и военные организации стали готовить оперативные планы, но, хотя ситуация в Сайгоне с каждым днем становилась все более опасной, военные действия нельзя было начинать, поскольку Джонсону вскоре предстояло принять участие в президентских выборах 1964 года. Его оппонентом был воинственный сенатор Барри Голдуотер, и Джонсону пришлось выступать в качестве кандидата-миротворца. Он снова затянул старую песню о том, что это «их» война: «Мы намерены… попытаться заставить их спасти собственную свободу собственными силами. Мы не намерены посылать американских парней за девять или десять тысяч миль от дома, чтобы сделать то, что азиатские парни должны делать сами для себя». Когда всего через полгода американских парней отправили на войну, хотя никаких резких изменений ситуации не наблюдалось, эти его слова еще были на слуху. Именно тогда Джонсон начал терять доверие сограждан. Давно привыкший к тому, что ложь является нормой политической жизни, он забыл, что высшая должность требует иного подхода и что когда ложь, связанная со словами и делами администрации, выходит на свет божий, оказавшись в лучах мощного прожектора, направленного на Белый дом, это наносит удар и по администрации президента, и по доверию общества к ней.

Общественный резонанс на предвыборную кампанию Голдуотера, «ястреба», который, в отличие от миротворца Джонсона, осуждал «пораженческую» политику, был ожидаемо традиционным. После Второй мировой войны и войны в Корее, а также в условиях постоянной угрозы применения атомного оружия американцы, оставаясь убежденными антикоммунистами, не хотели новой войны. В особенности это касалось женщин, непропорционально большое число которых собиралось проголосовать за Джонсона, что свидетельствовало об усилении антивоенных настроений. Администрация могла бы обратить на это внимание, но не обратила, потому что продолжала считать, что источником всех ее затруднений будут только правые.

Сказав избирателям «а», Джонсон был вынужден произнести и «б», четко обозначив свои энергичные намерения в отношении контактов с Ханоем. Таким образом он надеялся воздержаться от силового решения проблемы, во всяком случае, до окончания выборов. Боевые корабли в Тонкинском заливе, среди которых был и вскоре получивший печальную известность эсминец «Мэддокс», не ограничивались сбором разведданных и нанесли «разрушительные» удары по побережью, призванные заставить Ханой «воздержаться от агрессивной политики». Однако к этому моменту уже фактически все считали, что настоящей мерой воздействия должны стать американские бомбардировки.

Джонсон, Раск, Макнамара и генерал Тейлор в июне вылетели в Гонолулу на встречу с послом Лоджем и командующим вооруженными силами в зоне Тихого океана. Целью этой встречи было рассмотрение плана действий американских ВВС и вероятного последующего перехода к наземным боевым операциям. Логическое обоснование необходимости бомбардировок на две трети было политическим: они должны укрепить падавший моральный дух Южного Вьетнама, на чем настаивал Лодж, отбить у северовьетнамцев желание сражаться, заставить их прекратить поддержку организованного Вьетконгом мятежа и в конечном счете вынудить на переговоры. Военная цель состояла в том, чтобы остановить проникновение северовьетнамских подразделений на территорию Южного Вьетнама и нарушить их снабжение. Шли ожесточенные споры, одни рекомендации и разъяснения сменялись другими, поскольку планировщики этой акции не горели желанием оказаться участниками гражданской войны в Азии, даже если в качестве предлога называлась «внешняя агрессия». В условиях, когда Южный Вьетнам стремительно ослабевал, основной задачей было исправить диспропорцию, чтобы Соединенные Штаты могли вести переговоры с позиции силы. До тех пор, пока эта цель не достигнута, любые шаги в направлении переговоров «были бы признанием того, что игра закончена».

В связи с этим возникал неприятный вопрос о возможности применения ядерного оружия, что ни у кого не вызывало одобрения. Единственным случаем, когда применение этого оружия хотя бы теоретически допускалось, была угроза со стороны считавшегося чрезвычайно опасным коммунистического Китая, если будет спровоцировано его вступление в войну. Госсекретарь Раск, у которого при упоминании о такой возможности всегда случался прилив адреналина, полагал, что, учитывая огромное население Китая, «мы не можем позволить себя обескровить, сражаясь с ними с помощью обычного оружия». Иначе говоря, если эскалация войны приведет к полномасштабному нападению китайцев, это «в свою очередь приведет к применению ядерного оружия». Тем не менее Раск знал, что лидеры азиатских стран против подобного варианта, рассматривают его как проявление расовой дискриминации, как «нечто, используемое нами в отношении азиатов, но не применяемое в отношении населения западных стран». Темой краткого обсуждения стали обстоятельства, при которых было бы возможным применение тактического ядерного оружия. Нового председателя Объединенного комитета начальников штабов генерала Эрла Уилера эта идея не воодушевила. Министр обороны Макнамара сказал, что он «не может представить себе случай, когда рассматривалась бы такая возможность». В итоге вопрос был снят с повестки дня.

Были составлены оперативные планы бомбардировок, но приказ начать эту акцию откладывался, поскольку впереди маячили выборы, и Джонсону требовалось сохранить образ миротворца. Решение более важного вопроса о наземной войне отложили до тех пор, когда на смену политической неразберихе в Сайгоне придет стабильное и зависимое от Соединенных Штатов правительство. Далее, как указывал генерал Тейлор, американской публике придется углубить свои познания, чтобы понять интересы Соединенных Штатов в Юго-Восточной Азии. Министр обороны Макнамара, с обычной для него точностью, подсчитал, что для этого «потребуется, по меньшей мере, месяц», словно речь шла о продаже новой модели автомобиля.

Джонсон сильно нервничал по поводу расширения американского участия в войне, поскольку опасался, что это приведет к немедленному вторжению во Вьетнам китайцев. Понимая, что эскалация войны неизбежна, он хотел получить санкцию Конгресса. В Гонолулу зачитали и обсудили текст проекта резолюции по Вьетнаму. Вернувшись домой, президент занялся подготовкой к схватке в Конгрессе.

Тонкинская резолюция от 7 августа 1964 года настолько досконально исследована, что здесь мы можем позволить себе долго на ней не останавливаться. Ее значение в том, что она дала президенту санкцию, которую Джонсон хотел получить, а Конгресс внезапно оказался в таком положении, что ему оставалось лишь беспомощно наблюдать за происходящим. До некоторой степени конгрессмены оскорбились на то, что остались не у дел. Инцидент в Тонкинском заливе сыграл не менее важную роль, чем сражение при форте Самтер или налет на Перл-Харбор. Едва ли он отвечал национальным интересам США, зато предоставил свободу действий президенту, который начал свою войну.