Экипаж черного корабля - Федор Березин

И рельсы «пошли» дальше.

И снова напряженные, отупевшие от недосыпания лица офицеров «купола». (Именно их стандартная бледность, отливающие фиолетовой прозрачностью провалы глазниц лучше всего маскируют внутреннее погружение генерал-канонира, глушат сомнения верного друга Меча. Глядя на себя в зеркало, он сам пугался, замечая все более проявляющиеся признаки сходства с этими помешанными технарями.) И вновь хриплость микрофонных команд. И непонятное волнение, вибрирующее в уплотнившемся воздухе. И странная смесь веры и неверия в демонстрируемый планшетами и светящимися стеклами мир. И шелест без умолку трещащих динамиков, и глупое, гонимое прочь желание уловить в этом шуршании что-то понятное или кажущееся понятным всем, тончайшую, невидимую струну, потянув за которую можно выдернуть клубок и развязать узлы спутанной многогранности мира.

И внешняя — в разговоре после — понятность волнения. Потому как, в сущности, все просто: вытолкнута из ствола и движется по траектории — где-то во внешней реальности глотая километры — десятитонная подкалиберная жуть. В ней — вот она, ясность трепетания сердца, — пятьсот килотонн. Это приговор покусившемуся на «Ящер» гига-танку.

И здесь, в «куполе», все вроде бы в норме. Вот только спин за индикаторами меньше обычного, ибо не все, не все согласятся или скорее всего не согласятся выпуливать килотонны по родной армии. А потому предельно малый по количеству боевой расчет — все, кто «купола» вне и еще за двумя оперативными залами, в полном неведении о происходящем. Разумеется, нельзя не ощутить, когда принимает отдачу главный калибр — опытный канонир по сотрясению койки, по режущей жуткости стона вертикальных опор, пронизывающих навылет «гору», может догадаться о том, сколько пороховых шашек выгорело секунду назад в казеннике и сколько тонн ушло вверх, в черноту ночи. Но львиной доле, танкистов, полицейских и даже техников — откуда им знать? Ну, пальнули и пальнули. Значит, надо. Ведь у «Сони» в настоящее время предостаточное количество врагов.

А еще в «штаб-куполе» слишком много, непомерно, невиданно много друзей Честного Меча. Навряд ли они до конца понимают, что меркнет и разгорается в индикаторной зелени, — они здесь по другому делу — стоять на страже и бдить. И, может, время для них не разматывается в такие вечности, как у знающих, что к чему, но даже они прячут в уставших бегать зрачках кристаллизующееся в пространстве «купола» напряжение.

Но все же когда-то кончается растянутая нервами в бездны дискретность трех с мелочью минут. И те, кто слушал ведущийся вслух отсчет, невольно щурятся и напрягают втиснутые в кресло ягодицы, готовясь к слепящему, выжигающему глаза удару, к ужасу тяжелой, катящейся в вертикаль тьмы. Это давит рассудок, бьет наповал абстракцию математики, излишек отгравированного природой воображения — что ему до двухсот километров? До того, что даже грохот рвущего атмосферу и раскидывающего прочь стратосферный мусор столба не перелезет через горы? Нет ему дела. И приходится мириться с избыточной сложностью прилипших к индикаторам существ — нет на всей Гее роботов, способных их заменить. Наверное, и не будет, исчерпала нынешняя цивилизация задел для научно-технических новаций.

Но еще до апогея, до последнего, латающего трехминутную бездну стежка отсчета, те, кто держит руку на пульсе основных систем внешней индикации, вздрагивают: что-то не так! Но четко хронометрированно доводится до нуля счет, прежде чем кто-то решается доложить:

— Подрыв с опережением семь-восемь секунд!

— Перехват?! — отозвался, проворачиваясь вместе с креслом, генерал-канонир.

— Пока неясно, — пробасил кто-то из офицеров-наведенцев.

— Что это значит? — зашипел верный друг Честного Меча.

Командир «горы», не глядя, отмахнулся от него, сверля взглядом индикаторы: на многих из них сплошная рябь.

— Что там? — Мурашу-Дид готов рвать всех на части, но его покуда сдерживают крепящие к креслу ремни.

— Сможем оценить примерную мощность? — холодно поинтересовался Тутор-Pop. — Хотя бы исходя из расстояния?

— Горы мешают, генерал. Разброс параметров от половины до трех мегатонн.

— Что? — эрэнкашник уже освободился и дергал командира гига-машины за лацкан кителя.

— Напрягите мозги, Мурашу, — выстрелил зрачками Тутор-Pop. — В лучшем для нас варианте наша «посылка» перехвачена над целью.

— Так давайте дадим по ним еще! Ведь можно! — Мурашу-Дид все еще беспомощно теребил генеральскую форму.

— А в худшем, — мрачно дополнил Тутор-Pop, — у нас самоподрыв. Какая высота? — запрашивает он в сторону.

— Судя по времени, где-то километров восемь, — дал пояснение один из офицеров.

Тутор-Pop наклонился к комитетчику и прошептал:

— Скорее всего так и есть — досрочный подрыв. Вместо наземного взрыва — высотный в воздухе.

— Так давайте еще, — повторил тоже пытающийся перейти на шепот Мурашу-Дид.

— Теперь нет уверенности в наших зарядах, — пояснил ему генерал-канонир. — Не дай Красный Пожиратель, рванет в стволе. Придется делать регламент.

— Опять?

— Снова! — отрезал Тутор-Pop.

— Мы протестировали орудия, но теперь вынуждены тестировать спецбоеприпасы. И может, не только «спец».

— Свались на меня Оторванная Голова Черепахи, — позеленел Мурашу-Дид. — Перед походом вы говорили, что у нас все в идеале.

— Так то перед походом, — пожал плечами генерал. — Даже светила с того времени могли поменяться местами. Сейчас повышенный радиационный фон, кто когда-нибудь проверял, как он действует на хранение зарядов?

То, что «рельсовый метатель» носил номер «87», вовсе не значило, что Империя Эйрарбаков владела столькими сверхпушками этого вида. У нее, например, имелся «метатель» под номером «203». Однако и это ничего не значило. Дело в том, что это являлось второй «линией обороны» против брашской разведки. Первой, ясное дело, было то, что наличие «рельсовых метателей» вообще скрывали. А вот на случай, если республиканцы все-таки узнали бы о «метателях», их нумерация и ставила агентурной разведке новую паучью сеть. В действительности «рельсовиков» стояло на вооружении гораздо меньше. Командиры суперорудий догадывались об этом, но даже они понятия не имели, сколько все-таки у Империи пушек такого вида. Только в сейфах верховного командования значилось все.

Оказывается, общее число «метателей» лишь чуть-чуть превышало тридцать штук. Перед началом этой войны. В результате стратегического удара брашей и их тактических прорывов в трех местах материка гига-пушек осталось только двенадцать. Однако браши, несмотря на то что уничтожили две трети этих, все еще значащихся экспериментальными систем, не слыхивали о них до сих пор — явное достижение имперской контрразведки. Вышедшие из строя орудия уничтожились брашами либо заодно с чем-то (всем понятно, если где-то взрывается пятьдесят или сто мегатонн, то всей округе наносится много-много разного сопутствующего ущерба), либо на всякий случай: на загоризонтных локаторах чудовищные рельсовые поля «метателей» давали большую, яркую засветку. Что это такое, брашские радиоразведчики так и не поняли, но разбираться времени не хватало, нужно было воевать.