Кровососы - Тимоти С. Вайнгард

Начиная с 1930 года больные малярией рабочие расчищали территории, высаживали сосны (было посажено более миллиона деревьев) и строили насосные станции на колоссальной шахматной доске новых каналов и дамб. Общая протяженность каналов составила 10 300 миль. Канал Муссолини выходил к Тирренскому морю близ Анцио. Этот грандиозный проект стал пропагандистским крестовым походом Муссолини. Он любил позировать фотографам с обнаженным торсом и заступом или серпом в руках или на своем красном мотоцикле. Обычно на таких фотографиях и в кинороликах его окружали болезненные (но улыбающиеся) рабочие или любители пикников. С 1932 по 1939 год в этом регионе были построены пять образцовых городов, в том числе Латина, Априлия и Помеция, а также восемнадцать сельских поселений-спутников. Даже если забыть о рекламных целях Муссолини, его программа уничтожения комаров и рекультивации земель, одна из первых в своем роде, увенчалась грандиозным успехом. С 1932 по 1939 год заболеваемость малярией в этом регионе упала на 99,8 процента. Но в течение нескольких недель 1944 года нацисты, объявив биологическую войну союзникам, систематически пытались уничтожать эти достижения.

Как мы видим, в межвоенные годы исследования комаров велись очень интенсивно. Победа была достигнута благодаря секретной американской программе, сходной с ядерным Манхэттенским проектом. В ходе этой программы использовались синтетические противомалярийные лекарства и инсектицид ДДТ. Впервые ДДТ был синтезирован еще в 1874 году германскими и австрийскими химиками, но лишь в 1939 году швейцарский ученый Пауль Герман Мюллер выявил его инсектицидные свойства, за что в 1948 году получил Нобелевскую премию – «за открытие высокой эффективности ДДТ как контактного отравляющего вещества против некоторых членистоногих».

Мюллер работал с органическими растительными красителями и дубильными веществами. Он любил бывать на природе, его увлекали флора и фауна природного мира (и фрукты!). Он вел эксперименты с различными химикатами, используемыми для защиты растений. Наблюдая за насекомыми и изучая их, Мюллер понял, что они поглощают химикаты не так, как человек и другие животные. К экспериментам его подтолкнули события 1935 года, когда в Швейцарии хронически не хватало продуктов. Это было связано с заражением урожая насекомыми и сильнейшей эпидемией тифа в России, о которой мы уже говорили. Тиф распространился даже по Восточной Европе. Преисполненный решимости спасти жизни, защитить фермы и сохранить свои драгоценные плодовые деревья, Мюллер поставил перед собой задачу «синтезировать идеальный контактный инсектицид – такой, который оказывал бы быстрое и мощное токсичное воздействие на максимальное количество видов насекомых, не причиняя вреда растениям и теплокровным животным». Через четыре года бесплодных лабораторных экспериментов с 349-ю оказавшимися бесполезными химикатами он решил испытать 350-й. Этим химикатом оказался ДДТ.

После успешных опытов на домашних мухах, колорадских жуках и других насекомых Мюллер сделал вывод о том, что ДДТ убивает блох, вшей, клещей, москитов, комаров и множество других насекомых, причем с поразительной эффективностью. Истребление насекомых вело к исчезновению таких опасных болезней, как тиф, трипаносомоз, чума, лейшманиоз, малярия, желтая лихорадка и других. ДДТ быстро связывал белки и плазму натриевых каналов и нейротрансмиттеров, разрушая нервную систему насекомых, что приводило к спазмам, судорогам и смерти. В сентябре 1939 года, когда Германия и Советский Союз разделили между собой Польшу по пакту Молотова – Риббентропа и развязали Вторую мировую войну, Мюллер работал в лаборатории Geigy AG (ныне фармацевтический гигант Novartis) в Базеле, Швейцария. С этого времени началась химическая эпоха ДДТ.

Несмотря на германское происхождение ДДТ, Гитлер запретил его использование в Германии. Личный врач Гитлера считал это вещество бесполезным и опасным для здоровья граждан Рейха. Применено оно было лишь в незначительных масштабах в 1944 году. А вот в Соединенных Штатах массовое производство развернулось уже в 1942 году в рамках колоссального Малярийного проекта, окруженного такой же атмосферой секретности, как и ядерный Манхэттенский проект. Так в арсенале союзников появились атомные бомбы и канистры с ДДТ. В мае 1942 года американское военное министерство создало армейскую школу маляриологии, где стали готовить специалистов по борьбе с комарами. Подразделения по борьбе с малярией подчинялись только что созданному военному дивизиону тропической медицины. Вооружившись волшебными палочками распылителей ДДТ, эти необычные солдаты вступили в войну на стороне союзников в начале 1943 года. Их цель заключалась в том, чтобы рассеять и окончательно истребить комаров. Хотя ДДТ был направлен на истребление комаров, с самой малярией этот химикат не боролся. В начале войны малярию лечили исключительно хинином. Дополнительным катализатором появления Малярийного проекта стало то, что основные плантации хинного дерева и запасы хинина оказались в руках японцев.

Стремительное наступление японцев в Тихоокеанском регионе в начале 1942 года позволило им захватить голландскую Ост-Индию – и 90 процентов мирового производства хинина. Хинин, нефть, резина и олово были жизненно важны для японского военного планирования. Большие поставки стратегических материалов получала и Германия. Для союзников же отсутствие хинина порождало серьезные проблемы, имевшие значительные военные последствия. Поскольку из Индии, Южной Америки и заморских американских территорий хинина поступало слишком мало, пришлось искать искусственные альтернативы. В рамках Малярийного проекта американские химики начали действовать. Так начались поиски синтетического заменителя коры хинного дерева.

Ученые испытали более 14 000 химикатов, в том числе производные мефлокина и маларона, которые были отвергнуты до 1957 года, когда впервые проявилась устойчивость к хлорокину. В книге «Война и болезнь» Лео Слейтер описывал свои биомедицинские исследования в области лечения малярии: «В 1942 и 1943 годах в противомалярийной программе были выделены три основных научных (и клинических) приоритета: синтезирование новых соединений, изучение действия атабрина и разработка хлорокина… Вслед за разработкой атабрина в качестве лекарства, превосходящего по своим свойствам хинин, настала очередь хлорокина. Это средство сулило новые перспективы… но клинические испытания его прошли уже после окончания военных действий». В 1943 году производство атабрина достигло 1,8 миллиарда таблетированных доз, а в 1944 году – 2,5 миллиарда[97]. Несмотря на то, что всем солдатам армий союзников были сделаны прививки от желтой лихорадки, командиры не могли гарантировать, что солдаты будут принимать таблетки атабрина.

«Они не принимали атабрин»: табличка возле 363-го американского госпиталя в Порт-Морсби, Папуа-Новая Гвинея, времен Второй мировой войны. Табличка призывала солдат принимать противомалярийное средство атабрин. Многие солдаты не принимали лекарство, поскольку от него желтела кожа и глаза, обесцвечивалась моча, возникали головные и мышечные боли, рвота и диарея. В редких случаях начинался временный или постоянный психоз – сходное действие оказывает современный мефлокин. (National Museum of Health and Medicine)