Все демоны. Pandemonium - Олег Угрюмов

Увидев этот портал, Князь Тьмы открыл рот, чтобы сказать «Ого!», но ничего не сказал — высокий статус не позволял ему такой свободы самовыражения. Вместо него «Ого-го!!!» воскликнул верный Барбосис.

Первым из портала выплыл демон Папланхузат, пропажу которого горючими слезами оплакивал богдыхан Амарифа со своим казначеем и всем обездоленным народом. Больше всего он (Папланхузат) напоминал парус корабля небывалых размеров. Огромный, серый, плотный, влажный, парус с язвительной улыбкой и лукавыми раскосыми глазами. Следом за ним грациозно проследовали к месту событий его любимые жены — Киспарна и Нагипарна. Киспарна была больше похожа на темную грозовую тучу, а Нагипарна — на шаровую молнию, коей, впрочем, и являлась на самом деле.

— Что это? — уточнил владыка Преисподней.

Он отказывался верить своим многочисленным глазам, хотя до этого момента никаких претензий к ним — в отличие от ушей — не предъявлял.

— Судя по виду, демоны стихий, — робко ответил адъютант.

— Сам вижу!!! — загрохотал Князь, поскольку грозный крик самой высшей пробы статус ему позволял. — Откуда они взялись?! Мы же загнали их в… Кстати, куда мы их загнали?

Адъютант растерянно пожал крыльями. Он вообще до этого момента полагал, что демоны стихий были уничтожены во время войны с первородными тварями Ниакроха. И торжественное появление одного из самых могущественных, повелевающего ветрами, громами и молниями, явилось для него печальной новостью.

Владыку Ада подвела привычка свысока смотреть на окружающих. До Преисподней время от времени доходили слухи о странном существе, обитающем в проливе между морями Киграт и Мыдрамыль, но разве скромный заведующий проливом мог привлечь их внимание? Теперь они пожинали плоды собственной высокомерности.

Конечно, Папланхузат разленился и растолстел на службе у амарифских жрецов, избалованный бесконечными жертвоприношениями и подношениями. Добрый и послушный гарем тоже добавлял радости. Киспарна и Нагипарна наконец-то перестали пилить его за то, что он все время таскает их с собой по каким-то сражениям, и с любовью обустраивали дом. Довольство, покой и уют притупили его ярость. Все было бы хорошо в его нынешней жизни, кабы не терзающие душу воспоминания о том, каким невероятным могуществом обладал он и подобные ему прежде. В проливе Ака-Боа ему было не развернуться. Даже самые отчаянные контрабандисты больше не пренебрегали приветливыми амарифскими кассирами и исправно платили пошлину. Порой он ненавидел Князя Тьмы за то, что тот обрек его на тихое и сытое, но прозябание. Порой думал, что, может, оно и к лучшему. Жажда мести уже не пылала в нем, как огромный костер, но все еще тихо тлела под пеплом памяти. Порой он тосковал по звукам битвы, по самой возможности одним движением стереть с лица земли крепость или город. В добрый час появился на пороге храма Попутного Ветра неприветливый тролль с заманчивым предложением повоевать.

А тут еще и жены неожиданно поддержали своего любимого супруга. Им, видишь ли, тоже приелась скучная и однообразная жизнь при храме и бесконечное домашнее хозяйство. Им не терпелось тряхнуть стариной.

Это, собственно, и происходило теперь на поле боя.

Папланхузат взмахнул бесформенными крыльями, расхохоталась Киспарна — раскаты грома прокатились над замершей Тутоссой, и вспыхнула невыносимо ярким огнем Нагипарна. Неистовый смерч, возникший из ниоткуда, подхватил опешившего Пута Сатанакию с его воинами, закрутил и потащил в сторону ближайшего болота.

А из портала вырвалось третье войско, не уступавшее размерами армиям Князя, а желанием победить — защитникам Кассарии. Агапий Лилипупс знал, к кому обращаться за помощью.

В короткое время равнина за спиной Зелга да Кассара была заполонена самыми разнообразными существами.

Шагали, будто ожившие латы Аргобба, огромные бронированные мурилийцы, повелители изумрудных глубин, вооруженные кривыми клинками с зазубренными лезвиями. Оруженосцы изо всех сил трубили в витые раковины, оправленные в белое золото и усыпанные аквамаринами. Их звук был похож на крик морского дракона, и у многих демонов, переживших яростную схватку с водными тварями, от внезапных воспоминаний заныли клыки и зубы. Чешуйчатая шкура мурилийцев переливалась всеми цветами морской волны. Только после смерти они приобретают благородный оттенок королевского пурпура.

Следом за ними важно шествовали косматые, необъятные, но удивительно ловкие для своих размеров горные демоны Рюбецаля. Это они составляли ударный кулак войск Павших Лордов; это они разорвали в клочья легионы Саргантаса у подножия Гилленхорма; это их предводитель — лорд Шоша — победил в поединке Девлина Гордого, знаменосца Преисподней, старшего сына Сатарана Змеерукого. Разъяренные и униженные жестоким разгромом в той памятной битве, адские демоны тысячелетиями гонялись за рюбецальцами, пока не истребили самую память о них. За голову лорда Шоши была назначена воистину царская награда, и казначей Тамерлис твердо помнил, что ее тоже кто-то получил. Но если награда была заслуженно выдана убийце, предъявившему Князю рогатую голову его врага, то кто же сейчас громит авангард Падших? Кто это, если не лорд Шоша, горящий жаждой мщения?

Бесконечным потоком струились из открытого портала уродливые жанивашские демоны. Брели могучие бангасойцы. Огромными прыжками преодолел расстояние до врагов уставший от безделья, изрядно проголодавшийся трехглавый Ватабася. Сотрясая землю, прошагал к реке монстр Ламахолота, высоко ценящий закуску из адских тварей и ученых. С гоготом и топотом, порадовавшим бы любого знатока перлиплютиков, кинулись в самую свалку горные тролли, вооруженные корявыми дубинами. Плыли по воздуху элегантные вампиры в черных с лиловым нарядах, посылая грациозные приветствия своему некоронованному королю. И с душераздирающим воем вступили на землю Липолесья три десятка каноррских оборотней с мертвыми белыми глазами.

Затем в ряды демонов ворвался крохотный смерчик. Это взволнованный Ржалис несся по равнине, круша все на своем пути и непрерывно восклицая:

— Ангус!!! Уизбек!!! Эмсик!!! Вы где? Вы живые? Ау!!!

Поскольку бравый капитан предполагал, что Эмсик и Ангус с Уизбеком не вполне живы и не вполне здоровы по вине мерзких демонов, он загодя демонстрировал им свое недружелюбие. Казалось бы, что им его недружелюбие? Но Ржалис был знаменит по всей Тиронге не только своими любовными похождениями и питейным талантом. Демонам его тоска по друзьям вылазила боком.

Конечно, адские летописцы впоследствии поясняли, что урон, который капитан Ржалис нанес легионам Пожирателей Снов, был крайне мал и совершенно нечувствителен. Однако сами Пожиратели придерживались по данному поводу совершенно другого мнения.

И когда поток воинов наконец иссяк, как иссякает музыкант, приближаясь к концу произведения, несравненный Агапий Лилипупс нанес заключительный аккорд. Как и положено доброму пастуху, гонящему свое послушное стадо к водопою, сержант вышел к благодарной аудитории, сияя одной из самых приветливых и добродушных своих улыбок. Эту улыбку до сих пор видели в кошмарных снах доблестные харцуцуйцы, защитники Пальп и атаковавшие Тут-и-Маргор.