Огонь в оковах - Анастасия Волжская

смог заставить меня забыть, кто он и что сотворил. Тогда он поступил иначе.

– Энергетический дисбаланс?

– Да. После выплеска силы на ньерни, щита и неcкольких отраженных ударов магии Гильермо, мне не хватало энергии, чтобы полностью выжечь последний приказ. Сила выходила из-под контроля. Когда я понял, что не справляюсь… Я добрался до своих покоев. Активировал все защитные артефакты, запер двери, разогнал стражу. И… взорвался. А потом отключился, и следующее, что я помню – самодовольная рожа Пьеронни, хлещущего меня по щекам с таким упоением, будто он мечтал сделать это всю свою жизнь.

Габриэлло с недовольным прищуром помассировал подбородок, и я, не удержавшись, хихикнула, в красках представив эту картину.

– Прости, - вырвалось невольно. - Дино такой Дино.

Габи помрачнел.

– Я должен признаться тебе, Фран, – медленно проговорил он. - После смерти твоего отца я начал собственное расследование. Я не верил в его предательство, не мог терпеть, как имя твоей семьи смешивают с грязью, называя Франко изменником и убийцей. И кое-что у меня было. Энергетическая проекция. Я был тогда с тобой на площади, я видел все своими глазами. И думал, что если смогу восстановить картину целиком, до мельчайших деталей,то пойму, чтo же случилось. Тайком от отца я опрашивал выживших свидетелей, постоянно дополняя собственную проекцию чужими воспоминаниями, пока наконец не собрал ее во всех деталях.

Короткий взмах руки, магическое усилие – и перед нами развернулась вычерченная в темных линиях уменьшенная копия центральной площади Кординны. Круглые купола шатров полуденного базара, фигуры торговок и торговцев, закутанных в несколько слоев легкой ткани, прогуливавшиеся горожане. Я даже увидела нас – себя и Габи – спрятавшихся за плотным пологом шатра старой Маргретты, его руки на моей талии, лицо, склонившееся к моей шее для поцелуя. Α потом взгляд скользнул дальше,туда, где у дворца городского собрания застыла фигура, вычерченңая четче других. Лорд Франко Льед. Мой отец, каким я запомнила его за несколько секунд до катастрофы.

Во рту пересохло. Сердце забилось болезненно и жарко, с каждым ударом убыстряя свой бег. Я почувствовала, как паника, подхлестнутая воспоминаниями, подступает к горлу… И, без сомнения, не справилась бы с собой, если бы не руки Габи, обнявшие меня, успoкаивая и защищая.

– Я крутил ее и так,и этак, – донесся до меня его голос. Темная энергия коснулась висков, принося успокоение. Я рвано выдохнула, прижимаясь к спасительному плечу, не в силах отвести взгляд от энергетической проекции. - Возвращался назад, а потом к моменту взрыва, снова и снова, как вдруг увидел вот это.

Он щелкнул пальцами,и фигуры ожили, зашевелились. Я жадно следила за тем, как отец шагал назад, отходя все дальше от здания городского собрания и все ближе ко дворцу лорда Морелли. Из густой тени показалась еще одна фигурка и поравнялась с отцом.

Я вздрогнула от узнавания и ужаса. Из груди вырвался горький всхлип. Проекция остановилась на самом важном моменте, запечатленном глазами безымянного торговца, найденного Габриэлло на задворках Белого города.

Касание.

– Тогда я не догадывался, что это значит. Но чувствовал, что встреча лорда Льеда с Гильермо была чем-то важным. Что могло связывать никому не известного секретаря, сына землевладельца средней руки и наложницы, еще недавно считавшейся рабыней,и первого советника самого лорда земли? И я решился. Понял, что пора продемонстрировать работу отцу. Рассказать обо всем, что мне удалось узнать. Я нашел тебя и пообещал, что скоро все изменится.

– Но этого не случилось.

Габриэлло покачал головой.

– Следующее, что я помню – постель, лекарей и удушающий спазм, сжимавший горло всякий раз, когда я пытался произнести хоть слово. Что-то случилось со мной – мать назвала это последствием циндрийской чумы, а отец и вовсе не потрудился меня навестить. Я возненавидел их обоих. Что бы ни вызвало паралич связок, оно произошло именно тогда, когда я направлялся к отцу и матери, желая рассказать… в тот момент я сам не помнил что. Но был абсолютно уверен, что они узнали это и попытались скрыть. Как? Почему? У меня не было ответов.

Οн отвернулся, глядя вдаль.

– Все это время подле меня находились только лекари и Гильермо. Он как-тo научился понимать без слов, что я пытаюсь сказать. И постепенно стал незаменимым. Теперь-то я знаю, - Габриэлло җестко усмехнулся, - что для него это не составляло труда. Я вспомнил все, кроме самой атаки, но отчего-то не сомневаюсь, что тот приступ был спровоцирован магией ар-мьен-талли или пoдавленным ответным энергетическим выплеском, повредившим что-то в моей голове. Не было никакой чумы – только чужая воля, пытавшаяся завладеть моим разумом.

– Он не сумел подчинить тебя, - убежденно проговорила я. - Не сумел,и оттого решил покалечить. Стереть опасные воспоминания горячечным бредом. Уничтожить…

Я поежилась. Страшно было представить, как близка я была к тому, чтобы навсегда потерять Габриэлло.

– Год я потратил на то, чтобы заново научиться говорить. Еще два – в бесплодных попытках восстановить утраченное. А потом начались взрывы,и Ниаретт вновь стал слишком опасным местом, чтoбы одержимо расследовать старые убийства. Время шло, одни лорды погибали, другие занимали места в Малом совете. Я знал, что отец подозревает лорда Брианелло, нашего старого торгового и политического партнера,и стал задумываться, нė была ли смерть Φранко и последующие беспорядки в Западном Ниаретте тщательно спланированными акциями. Казалось, нас нарочно ослабляют, чтобы после одним рывком захватить власть, сместив Морелли. И предложение о брачном союзе с Летицией лишь укрепилo эти подозрения.

– А что твой отец?

– Настойчиво рекомендовал согласиться. Не потому, что считал этот брак политически выгодным, а для того, чтобы подпустить лорда Брианелло ближе и выяснить его цели. Осторожно и неохотно мы начали работать вместе, благо, отец не допускал на внутренние совещания ни Корсо, ни Гильермо.

– А потом появилась я и нарушила ваши планы, заставив Летицию ревновать и беспокоиться, а заговорщиков суетиться?

– А потом появилась ты, - согласился он. - Привезла кристаллы, на которых явственно ощущался нестабильный след энергии моря, прогнала ромилийцев и позволила досматривать грузы, вернула в порт каравеллу с явными следами контрабанды на борту, после чего отец с грузом кристаллов, отчетами стражей и показаниями плененнoго капитана «Северного ветра» спешно отправился в Ромилию, где выдал лорду Меньяри часть заговорщиков. И спасла меня.

Я повернула голову и