Мир до и после дня рождения - Лайонел Шрайвер

— И давно ты так думаешь?

— Кажется, всегда думал. Но этот искусственный британский акцент большая ошибка. Ты пытаешься угодить, а получаешь обратный результат. Твоя манера вызывает презрение. Британцы полагают, что ты должна говорить так, как все американцы, потому что это нормально. Произнося слово «томатный» на британский манер, ты рискуешь показаться подлизой, не имеющей чувства собственного достоинства. Надеюсь, ты задумаешься над этим, потому что и американцам неприятно слышать томаХтный, это режет слух. Ты становишься похожа на напыщенную идиотку.

— Прошу прощения, — произнесла Ирина, — это ты призываешь меня к ответу за «желание угодить»? После того как три раза повторил моей матери, что тебе нравится ее платье?

Лоренс помрачнел.

— Мне действительно нравится платье Раисы, и не вижу ничего предосудительного в своем заявлении. — Он бросил взгляд на часы и положил на стол двадцать долларов. — У меня дела в городе, увидимся за ужином. — Лоренс встал и удалился.

— Лоренс очень устает на работе, — произнесла Ирина извиняющимся тоном. Избитая фраза уже много месяцев крутилась у нее в голове.

Раиса перешла на русский:

— Лоренс порядочный мужчина. Он экономный и внимательный. Много работает и прилично зарабатывает. Выпивает очень умеренно. Он не такой, как все остальные в этом районе, постоянно пьяные, у них и пенса не задержится в кармане. Я никогда не замечала, что он поднимает на тебя руку. Ирина, будь к нему внимательнее.

— Это я должна быть внимательнее? Разве не он сейчас меня отчитал?

— Иногда женщины должна уметь смотреть на вещи с другой стороны. Не надо спорить по пустякам. Он же мужчина, у него есть гордость. Как ты могла сказать такое по поводу его комплимента! Ты поставила его в неловкое положение.

— Это он поставил меня в неловкое положение! Он сказал о моих зубах…

— Именно об этом я и говорю. — Раиса сжала руку дочери. — Посмотри на ситуацию с другой стороны. Будь выше этого. Это не слабость, а поведение взрослого человека. Мужчины — это большие дети. Но женщина не должна позволять себе оставаться ребенком, иначе ее дом превратится в детский сад.

— Последнее время Лоренс сам не свой. Я так обиделась, когда он один уехал в Россию. Я мечтала поехать с ним. Возможно, наговорила лишнего, и он до сих пор на меня злится.

— Я уверена, ты поступила правильно. Все пройдет. Прошу тебя, раз в жизни прислушайся к моему совету. Постарайся не обращать внимания на мелочи, будь выше этого. И если вдруг в твоей жизни произойдет более серьезная ссора, ты уже будешь уметь все преодолевать.

Лоренс вернулся ближе к вечеру и сбивчиво говорил что-то о подарках к Рождеству, хотя в руках у него не было никаких пакетов, и предложил поужинать в одном из помпезных русских ресторанов на авеню. Когда все направились наверх собираться, она остановила его в коридоре.

— Извини меня за то, что я наговорила в кафе. Я не хотела упрекать тебя в том, что ты лебезишь перед моей матерью. Вернее, я хотела, но мне не стоило так поступать. Мне стало обидно, я и не предполагала, что моя манера говорить тебя раздражает. Знаешь, дело не только в моем желании приспособиться, просто я перенимаю те выражения, которые мне нравятся.

— Ладно, забудем об этом. Это все ерунда. — Лоренс ненавидел подобные разговоры.

— Похоже, я здорово тебя разозлила.

— Нет, не волнуйся.

Что ж, довольно об этом.

— Ты меня не поцелуешь?

Лоренс посмотрел на нее так, словно она попросила его постоять на голове.

— Хорошо, — пожал он плечами. За этим последовало быстрое соприкосновение губами.

— Нет, поцелуй меня по-настоящему.

Долгий поцелуй показался ей странным и непривычным, словно свидание с новым любовником. Для Ирины, как женщины, отказавшейся от всех остальных возможных способов, проникновение во влажную пещеру, скрывающуюся за губами мужчины, было единственным путем познания себя. Открыв наконец глаза, Ирина встретилась взглядом со стоящей в другом конце коридора матерью. В глазах ее ясно читалось одобрение.

За ужином, не забывая о том, что платить будет Лоренс, Раиса предусмотрительно заказала лишь горячее. Она расспрашивала Ирину, как они проводят свободное время в Лондоне, и Лоренс рассказал, что ее дочь впервые в прошлом году посетила турнир по снукеру. Когда Раиса дала понять, что не знает слова «снукер», он подробно рассказал об игре, включая такие детали, как размер стола, и объяснил, на сколько ударов вперед приходится планировать партию. Раиса пришла в восторг и с обычным утрированным энтузиазмом принялась задавать вопросы. Лоренс поведал о том, что они знакомы с одним из профессиональных игроков в снукер, который считается непревзойденным мастером этого вида спорта, разумеется, джентльменом и настоящей звездой в Великобритании, он невероятно богат, и они ужинают вместе пару раз в год. Возможно, все дело в упоминании о состоятельности Рэмси, поскольку Раиса была под большим впечатлением от услышанного.

— Этос прекрасный, элегантный, утонченный, — произнесла Ирина.

— Ваш друг, Зиитос, наверное, щеголь?

Ирина улыбнулась:

— Его зовут Рэмси. Этос означает характер, облик личности в целом. Но и в этом он элегантный и утонченный. У него немного нелитературная манера говорить, но и это ему идет.

— Этот Румси — он красавец, да?

— Можно и так сказать, — кивнула Ирина, удивляясь, что никогда раньше не задавалась этим вопросом. — И наверное, его можно назвать щеголем. Во всяком случае, вкус у него отличный. Он очень вежливый человек и прекрасный рассказчик. — Она с удовольствием бы еще многое рассказала о Рэмси, но по непонятной для самой себя причине решила не развивать тему далее и равнодушно произнесла: — И он очень симпатизирует Лоренсу. Я ничего не могу с собой поделать, мне он кажется немного скучным, наверное, потому, что я не такой фанат снукера, как Лоренс. Они с Рэмси стали так близки — я хотела сказать, они близкие друзья. Часами болтают о снукере, мне и слово не дают сказать.

— Ну, в последний раз ты все же смогла, — проворчал Лоренс.

— Судя по описанию, это мужчина для меня. Думаю, я навещу вас, и вы познакомите меня с известным игроком в снукер, да? Позаботитесь о маме?

Вероятно, возникшая перед глазами яркая картина Рэмси рядом с ее матерью заставила Ирину потянуться к бокалу, чтобы промочить пересохшее горло. Рука качнулась в сторону, опрокидывая бокал. Красное вино разлилось по белоснежной скатерти.

— О боже! — воскликнула Ирина. — Ничего не изменилась, я такая же неловкая.

— Господи, Ирина, что ты натворила! — Лоренс принялся вытирать стол салфеткой, переставляя солонку, подсвечник и вазу с цветами. — Она всегда была такая, это правда?

— Правда, — ответила Раиса и вздохнула.