И оживут слова - Наталья Способина

перестроилась на новый лад общения. Но стоило мне повести себя хоть чуть похоже на Всемилу, как я получила совсем другую реакцию. Пожалуй, нужно это учесть на будущее.

– Пошутила я, Злат, – я снова улыбнулась и спрыгнула с постели, отметив, что ноги почти не болят. Волшебник этот Олег.

Демонстративно взявшись за кувшин для умывания, я пододвинула таз. Злата поняла намек и вышла. Я посмотрела в ее прямую спину, и вдруг меня посетила шальная мысль: а что удерживало лично Злату от организации убийства Всемилы? Я со стоном зажмурилась. Так я скоро и Добронегу подозревать начну. Плеснув в лицо воды, я с облегчением сформулировала мысль: Злата могла ненавидеть Всемилу, но желать ей смерти не могла. И не из жалости или доброты – нет. Просто она видела, что происходило после пропажи Всемилы. «Радим смерти искал». Впрочем, это снимает с нее лишь подозрения в сговоре с Ярославом, напавшим прошлой ночью, но отнюдь не гарантирует того, что она не могла попытаться убить Всемилу в прошлом. Ярослав – воин из дружины ее брата. Злату здесь любили.

Я с силой растерла лицо полотенцем. Стоп! Хватит! Я не могу подозревать каждого, иначе просто сойду с ума. К тому же я ничего не смогу сделать, если это и вправду кто-то из близких Радима.

Умывалась и переодевалась я настолько медленно, насколько могла, изо всех сил оттягивая момент, когда мне придется выйти из покоев. Когда же я наконец появилась в столовой, оказалось, что там никого нет. Налив себе молока, я откинула рушник, укрывавший свежий хлеб, и с наслаждением вдохнула его запах. Добронега пекла волшебный хлеб. В первое время я всерьез опасалась, что такими темпами скоро буду напоминать колобка, но то ли от непроходящего стресса, то ли оттого, что хлеб этот был не таким, какой делали в моем времени, я не то что не прибавляла в весе, наоборот, одежда Всемилы сидела на мне все свободнее и свободнее. Если вдруг дело дойдет до свадьбы, то приготовленное Всемилой платье с меня просто-напросто свалится.

Мои мысли перескочили на Миролюба. Он уезжает, и неизвестно, увижу ли я его еще. Я замерла, не донеся кружку до рта. Почему мне пришло в голову, что я могу его не увидеть? Я сделала глубокий вдох, стараясь успокоить колотящееся сердце. С чего я это взяла? С одной стороны, меня успокаивало то, что не было привычного головокружения и будто поплывшей картинки, которыми сопровождались мои видения, да и видения никакого не было. Но, с другой стороны, с чего-то же я это взяла?

Я вскочила, засунув недоеденный кусок хлеба под рушник, и залпом допила молоко. Плевать мне на слова Златы. Я должна увидеть Миролюба. Только где его искать?

Я бросилась прочь из дома, на ходу придумывая, что соврать Злате, чтобы пойти с ней в дом Радима. Или – еще лучше – в дружинную избу. Миролюб не мог уехать не попрощавшись. Мое сердце готово было выскочить из груди. Я не понимала, отчего так разволновалась, но в эту самую минуту мне нужно было срочно придумать способ увидеть Миролюба перед отъездом. У меня появилось предчувствие, что стоит ему покинуть Свирь, как случится что-то страшное.

Выскочив на крыльцо, я на полном ходу врезалась в Альгидраса, едва не сбив того с ног. Он успел подхватить меня под локти и, совершив вместе со мной пируэт, которому позавидовала бы добрая половина фигуристов-парников, прислонил меня к перилам и даже умудрился не снести их моей спиной. Я до того испугалась этой неожиданной встречи, что, коротко взвизгнув, зажмурилась и открыла глаза, лишь когда движение прекратилось. Ровно для того, чтобы встретиться со взглядом удивленно распахнутых серых глаз.

– Что-то горит? – вместо приветствия спросил Альгидрас.

– Ты меня испугал! Откуда ты?.. Хотя неважно. Я готова кричать, как Злата вчера на торгах при виде брата: мне тебя боги послали!

Альгидрас напряженно вслушивался в мою скороговорку, все еще сжимая мои локти.

– Что случилось?

– Мне нужно увидеться с Миролюбом до его отъезда! – выпалила я, высвободившись из рук Альгидраса и схватив его за плечи.

Солнце сегодня решило порадовать свирцев и дарило тепло так щедро, что даже грязь во дворе успела просохнуть. Это самое солнце светило сейчас Альгидрасу в лицо, отчего тот прикрыл один глаз, выскользнул из моего захвата и сделал два шага назад, скрывшись в тени от крыши. На мои слова он никак не отреагировал. Я несколько секунд в ожидании вглядывалась в его лицо, пока наконец не поняла, что он так и собирается молчать.

– Злата не давала мне выйти из дома, – терпеливо пояснила я. – Она же сказала, что Миролюб уезжает. Мне нужно его увидеть перед отъездом. Я тревожусь, что больше его не увижу. Понимаешь? Это не то чтобы видение, но… мне нужно его увидеть! Просто помоги мне! Пожалуйста!

– Так он уже, верно, уехал, – откликнулся Альгидрас, пожав плечами.

– Черт! – воскликнула я.

Тревожное предчувствие усилилось. Я оперлась спиной о перила, чувствуя, как солнце припекает между лопатками. Альгидрас молчал, и я подняла на него взгляд. Хотела спросить, куда уехал Миролюб, но запнулась на полуслове, потому что во взгляде хванца были раздражение и злость.

– Что случилось? – вырвалось у меня.

– Князь приказал княжичу с дружиной ехать на Красно Дворище. Там кого-то из дружины Будимира видели, – медленно произнес Альгидрас.

– Где это Красно Дворище? – на автомате спросила я, хотя в данную минуту меня гораздо больше волновало то, как он на меня смотрит.

– В двух днях езды отсюда.

– Почему так срочно?

– Мне князь не доложил.

– Что с тобой сегодня? – прямо спросила я.

Мне действительно казалось, что после вчерашнего все должно было измениться. Альгидрас позволил приблизиться к себе, рассказал о своем прошлом. А сегодня он смотрит так, будто мы – враги. И это после того, как я поняла, что влипла, умудрившись влюбиться. Не то чтобы я ожидала ответного чувства… Это, пожалуй, все слишком усложнило бы, но я хотела нормального общения, чтобы не приходилось тратить силы на препирательства и можно было спокойно разобраться со своей неожиданной влюбленностью, убедиться, что это просто наваждение, которое в скором времени пройдет.

– Ты как будто злишься, – сказала я, наблюдая за его реакцией. – Что изменилось за ночь? Еще вчера ты говорил вполне по-человечески.

Напоминать о вчерашнем разговоре было неловко, но я должна была выяснить причину внезапной перемены в его отношении.

Он посмотрел в сторону, словно не желая встречаться со мной взглядом, и признался:

– Злюсь.

Я удивленно моргнула, потому что в глубине души была уверена, что он не станет отвечать.

– На кого?

Когда он посмотрел на меня, я не отступила только потому, что и так упиралась поясницей в перила.

– За что, интересно?

– Ты не должна была разговаривать с торговцем обо мне!

Такого ответа я ожидала меньше всего.

– Если я не говорю кому-то, что я – последний из хванов, и Радим об этом не говорит, и Злата, да даже княжич не говорит, то, верно, у нас у всех есть причина. Как думаешь?

От неожиданности я поперхнулась воздухом и закашлялась. Видимо, все же вчерашняя прогулка не прошла даром.

– Как ты…

– Узнал? – подхватил он. – Радим ни за что бы не сказал. Злата никогда не пойдет наперекор Радиму – она верна своему мужчине. Княжич не станет вмешиваться в то, что не его ума дело, и только ты принесла кинжал, узнала имя торговца… Только тебе могло прийти в голову так просто влезть в чужие дела. Ты – никто здесь. Пойми это наконец!

– Я… Я хотела, чтобы у тебя… – я запнулась, не зная, как продолжить, – думала, тебе будут важны эти вещи.

Я почувствовала, как щеки заливает густым румянцем. Я ведь даже не подумала о последствиях. Просто импульсивно захотела, чтобы у Альгидраса были дорогие ему вещи. А что, если он скрывался здесь? Я ведь ничего о нем не знаю…

– Если бы они были мне дороги, я бы их купил, – жестко ответил Альгидрас, смотря прямо на меня. И это был совершенно чужой взгляд.

Я поймала себя на мысли, что отчаянно хочу разобраться в ситуации, чтобы он больше никогда не смотрел на меня так.

– Подожди! Ты