Катынь. Современная история вопроса - Владислав Швед

Перечислим некоторые основные выводы, к которым пришла группа. Во-первых, «Заключение» комиссии экспертов Главной военной прокуратуры по уголовному делу № 159, на выводах которого базируется обвинение сотрудников НКВД СССР и политического руководства Советского Союза в расстреле польских военнопленных под Смоленском, не отвечает требованиям уголовно-процессуального законодательства, является научно не обоснованным, юридически несостоятельным и ничтожным.

Во-вторых, материалы комиссии Н.Бурденко в совокупности со свидетельствами, полученными в послевоенный период, позволяют утверждать, что военнопленные поляки были расстреляны в Козьих горах (Катынь) под Смоленском немцами в период с августа 1941 года и позже во время оккупации ими Смоленской области.

В-третьих, предварительное расследование Главной военной прокуратуры в 1990 – 2004 годах проведено неполно и тенденциозно, с грубейшими нарушениями уголовно-процессуальных норм при явном злоупотреблении следователями служебным положением и отражает политические установки российской власти . Выводы ГВП о виновности в гибели почти 22 тысяч польских военнопленных сотрудников НКВД СССР и руководства Советского Союза 40-х годов прошлого столетия юридически несостоятельны… (подробнее см. http://www.viktor-iluhin.ru/node/298)

Помимо вышеизложенного следует отметить ряд дополнительных аспектов, которые характеризуют научную несостоятельность Заключения. Прежде всего, эксперты ГВП не ответили на основной вопрос , поставленный перед ними старшим военным прокурором Яблоковым А.Ю: какие « документы с точки зрения юридической, исторической и медицинской науки могут быть признаны доброкачественными» ?

Этот вопрос они постарались «обойти», не высказав своего мнения. При оценке достоверности важнейшего доказательного документа официальной версии катынского преступления – записки Берии Сталину № 794/Б, найденную в «закрытом пакете № 1», эксперты сослались на графологическую, почерковедческую и криминалистическую экспертизы, которые якобы подтвердили «подлинность» документа (См. Катынский синдром… С.467). При этом не указали, когда и кем была проведена экспертизы, и какие следуют основные выводы, вытекающие из экспертиз.

Экспертов не заинтересовали нарушения и ошибки, допущенные при оформлении и в содержании записки Берии. Не обратили они внимания на то, что выписки из протокола заседания Политбюро от 5 марта 1940 г., в силу нарушений при оформлении, не могут считаться полноценными документами. Эксперты не сумели, или не захотели установить многочисленные ошибки и неточности в записке Шелепина Хрущеву, которую они признали важнейшим документальным свидетельств ом расстрела 21.857 польских военнопленных и граждан сотрудниками НКВД.

Что же касается подлинности записки Шелепина, то эксперты удовлетворились объяснением старшего военного следователя А.Яблокова о том, что « допрошенный в качестве свидетеля А.Н.Шелепин подтвердил подлинность записки и фактов, изложенных в ней» (Катынский синдром… С. 468).

В работе экспертной комиссии ГВП четко просматривается широкое применение известного принципа западной юриспруденции «per se», т. е. когда событие рассматривается само по себе, вне связи с событиями, ему предшествовавшими. Помимо этого эксперты в оценке польско-советских отношений и катынской проблемы широко применяли двойные стандарты. В результате Польша, на протяжении двух десятилетий (1919—1939 гг.) занимавшая крайне агрессивную и недружественную позицию в отношении СССР, в заключение экспертов ГВП предстала, как невинная жертва международного агрессора – Советского Союза.

Подобный вывод не случаен. В Заключении четко просматривается доминирующее влияние немецкого Официального отчета 1943 г., отчета Технической комиссии Польского Красного Креста 1943 г., польской научно-исторической экспертизы 1988 г., а также публикаций польских историков на катынскую тему. Некоторые абзацы взяты из польских источников и дословно переведены на русский язык. Об этом свидетельствуют обороты речи, не свойственные русскому языку: «Оно ввергло СССР в действия» (Катынский синдром… С. 454), «Не менялось стремление не распускать » (С. 461), «Не выдержало проверки материалами» (С. 476), «которым полагался статус» (С. 486) и т. д.

Вышеупомянутое Заключение российских экспертов, являющееся неотъемлимой частью уголовного дела № 159 (т. 119, л. 1—247), в нарушение УПК РФ еще до завершения следствия было опубликовано в Варшаве в 1994 г. (на польском языке). Российской общественности Заключение было представлено в 2001 г. в книге «Катынский синдром в советско-польских и российско-польских отношениях» (С. 446—494).

Эксперты вышли за рамки уголовного дела № 159 и взяли на себя функции третейских судей в оценке довоенных международных действий СССР в 1939 г. Заметим, что польская сторона всегда увязывала судьбу польских офицеров с пактом Риббентропа-Молотова и «сентябрьской кампанией» Красной Армии в 1939 г. Эта линия стала основной в концепции, лежащей в основе Заключения комиссии экспертов ГВП.

Ввод частей Красной Армии в сентябре 1939 г. на территорию Западной Белоруссии и Украины в Заключении был квалифицирован как «агрессия» (Катынский синдром… С. 454). Гибель 21.857 польских военнопленных из лагерей и заключенных следственных тюрем была квалифицирована как «тягчайшее преступление против мира, человечества и военным преступлением, за которое должны нести ответственность И.В.Сталин, В.М.Молотов и другие члены Политбюро ЦК ВКП(б) …» и «геноцид» (Катынский синдром… С.491, 492).

Отметим, что в 1939 г. советская польская компания не была расценена, как агрессия, ни Лигой Наций, ни союзниками Польши Францией и Англией. Сегодня подобные вооруженные операции политики официально называют «миротворческими», а военные теоретики НАТО такие акции классифицируют как «Operation other than war» (OOTW). Экспертам также следовало бы задать себе вопрос, а что было бы с миром, если бы Гитлер занял всю Польшу и нанес бы удар по СССР из-под Минска?

Эксперты пришли к выводу, что «Все польские военнопленные…, а также 7.305 поляков, расстрелянных… в тюрьмах… подлежат полной реабилитации как невинные жертвы сталинских репрессий, со справедливым возмещением морального и материального ущерба» (Катынский синдром. С… 492).

По поводу преступных действий польских в отношении пленных красноармейцев и в целом против Советской России, как государства, в 1918—1939 гг., эксперты сделали следующие выводы: «…чем бы не занимались до 1939 г. польские военнопленные или заключенные поляки, эти действия являлись внутренним делом Польши…» (Катынский синдром… С. 485). Этим эксперты фактически оправдывали преступные действия польской военщины и властей, приведшие к гибели в польском плену в 1919—1922 гг. десятков тысяч советских красноармейцев.

Что же касается воинствующих заявлений польских военнопленных по поводу того, что после освобождения они « направят оружие против Красной Армии», эксперты высказали мнение, что « Поскольку поляки в это время находились в плену и их намерения в практические действия не претворялись, следует признать, что в их поведении также отсутствовал состав какого-либо преступления» (Катынский синдром… С. 485).