Паучий дар - Фрэнсис Хардинг

стрекоза. Келлен сперва решил, что это скульптура, но стрекоза вдруг встрепенулась и задвигала крыльями. Раздался глубокий звук, точно дождь забарабанил по металлической крыше. Разговоры в толпе послушно стихли.

А Келлен продолжал разглядывать блестящие бирюзовые чешуйки, прожилки на крыльях и составленные из драгоценных камней таинственные глаза. За всем этим он в то же время видел крохотную, невообразимо старую женщину, которая держалась за маковку весов тонкими костлявыми руками. Длинное платье с блестками болталось на ее худом теле, а накрахмаленные складки кисеи торчали, словно крылья.

Стрекоза – ведущая аукциона – указала на клетку с Келленом и протяжно, со скрежетом зажужжала. А Келлен каким-то неведомым образом понял, что означает это жужжание.

«Расплетатель. Одаренный пауками, пауками проклятый. Разрушитель проклятий, разгадыватель тайн, проницатель душ. Кто может предложить сокровище, достойное этого лота?»

Келлен, сам того не желая, почувствовал слабый прилив гордости, услышав столь высокопарное описание собственной персоны. Впрочем, это быстро прошло, когда размытые фигуры потянулись к клетке, как кошки к пойманной птице.

– Я вам не нужен! – заорал Келлен. – Никакие путы меня не удержат, я развяжу любые узлы!

Нимало не смутясь, некоторые из собравшихся стали окликать крылатую аукционистку; они рычали, шептали и обращались к ней хрустальными птичьими трелями. Но стрекоза не обращала внимания на их предложения, пока не заметила движение в толпе.

Дивное платье, сотканное из звездного света и текучего серебра, направлялось к клетке, перемещаясь без всякой помощи. Под ним мягко ступали сбрызнутые росой туфли. А над платьем плыла по воздуху маслянисто-черная диадема.

«Герцогиня», – прошелестело в толпе, и Келлен вспомнил, как зверолов с лисьей ухмылкой упоминал, что некая Герцогиня хотела купить Янника, чтобы потом разобрать его на части. Герцогиня прошествовала к клетке и окинула Келлена безликим взглядом. Потом повернулась к ведущей аукциона и подняла обсидиановое зеркало, в котором замерцали смутные изображения.

Женщина-стрекоза одобрительно кивнула, и Герцогиня положила зеркало на чашу весов. Та опустилась сантиметров на десять, а противоположная поднялась в воздух.

– Могу я осмотреть товар? – раздался чистый, хорошо поставленный человеческий голос.

Сквозь причудливые ряды фигур с невнятными очертаниями шагал мужчина в синем бархатном сюртуке, и выражение его лица было серьезным и благожелательным. В руке он нес завернутую в ткань птичью клетку.

Дождавшись кивка стрекозы, мужчина подошел поближе и посмотрел на Келлена сверху вниз. Глаза его светились добротой и желанием помочь.

– Здравствуй, Келлен, – тихо сказал он. – Мы никогда не встречались, но я друг Неттл и Янника.

– Я знаю, кто вы, мистер Эммет, – проговорил, вернее, почти прорычал Келлен.

– Неттл попросила меня прийти к тебе на помощь, – сообщил глава Освободителей, по-видимому ничуть не смущенный его тоном. – И боюсь, единственный способ сделать это – купить тебя. Когда мы ударим по рукам, мне потребуется твоя помощь. Прежде чем мы подпишем соглашение, ты должен будешь принести клятву. – Он кивнул на две фигуры в серых балахонах, которые стояли в дальнем конце палубы и терпеливо держали перед собой закрытые книги.

«Книгоноши», – подумал Келлен, и сердце у него ушло в пятки. Если он поклянется в верности Эммету перед Книгоношей, никакая сила воли, изобретательность или хитроумный контракт не помогут ему освободиться. Он останется орудием в руках Шэя Эммета до тех пор, пока один из них не умрет.

– Но людей можно купить без всяких клятв! – запротестовал Келлен, вспомнив, как сам он купил Янника.

– Боюсь, в нашем случае без этого не обойтись, – сказал Эммет с грустью, но твердо. – Надеюсь, мне удастся тебя убедить. Печально, если тебя купит кто-то другой и превратит в чучело или съест, чтобы заполучить твои способности. Неттл будет раздавлена. Она по тебе скучает.

– Но где же она? – Дикий, неконтролируемый гнев закипал у него внутри и покалыванием разливался по рукам. – Что вы с ней сделали?

– Она в полной безопасности, – быстро ответил Эммет.

– Докажите! – рявкнул Келлен. Он хотел, чтобы Шэй Эммет привел сюда Неттл. Его посетило иррациональное чувство, что, если они с Неттл окажутся в одном месте, пусть даже разделенные решетками, это уже будет победой. Как команда, пусть даже загнанная в угол и уступающая противникам числом, они не знали поражений.

Эммет вздохнул:

– Что ж, хорошо.

Он записал что-то в блокноте и вырвал листок. Потом достал из кармана плоскую деревянную шкатулку и открыл ее. Келлен успел заметить внутри петлю, похожую на браслет из веточек и черенков листьев. Едва Эммет поместил записку внутрь петли, она исчезла.

Келлен не мог оторвать глаз от шкатулки. Он живо вспомнил зловещую атмосферу у дерева-арки в сердце Мари и возле заложенного камнями мертвого дерева. Сейчас он ощутил ту же тревогу, что и тогда.

«Это ведь Глотка! – подумал он. – Во всяком случае половина. Вторая петля должна быть у кого-то другого, она работает как выход из портала. Женщина в красной маске в лодке под змеиными парусами спрашивала, не знаю ли я кого-нибудь с маленькой Глоткой, но я ведь понятия не имел, о чем она говорит…»

Эммет тем временем вытащил из шкатулки что-то небольшое и коричневое. Приглядевшись, Келлен понял, что это спутанная прядь волос.

– Узнаешь цвет? – спросил Эммет, держа локон перед его лицом.

– Это могут быть чьи угодно волосы! – заупрямился Келлен.

– Что же ты хочешь в качестве доказательства? Палец?

Его взгляд оставался добрым и насмешливым, но в словах прозвучала неприкрытая угроза – словно кошка выставила коготь, до того скрываемый в бархатной лапке. У нас твоя подруга. Поклянись, когда настанет время, или воссоединитесь по частям.

Гнев Келлена сорвался с цепи. Он просунул руку между прутьев и схватил Эммета за рукав. Синий бархат разлетелся от его прикосновения, а хлопковая ткань под ним начала дергаться и распадаться. Келлен почувствовал, как его пальцы впились в теплую кожу Эммета, и тот заорал и вырвался. Глава Освободителей отшатнулся от клетки и дрожащей рукой прижал платок к пяти маленьким кровоточащим ранам.

Рядом с Келленом раздался звук, похожий на удар гонга, и он рефлекторно обернулся. Прямо в воздухе перед Поваром возник голый младенец из ярко-красного камня. У существа не было ни носа, ни глаз, только улыбчивый рот. Он вытянул руку и коснулся искаженного страхом лица Повара, а потом исчез. Повар с криком боли дернулся назад. На щеке у него чернела крошечная отметина.

– Повар!

Эммет, покачиваясь, зашагал прочь, и Келлен переключил внимание на своего спутника:

– Что это было?

– Мои… – Повар сглотнул комок, его уши вертелись из стороны в сторону, пока пауки с шелестом и щелканьем сновали у него в волосах. – Мои друзья говорят, что это было наказанием. Пролить кровь на рынке – серьезный проступок. Поскольку ты