Семь сестер. Сестра жемчуга - Люсинда Райли

– Что «что»?

– Я имею в виду, как пошло?

– Э-э…

Я замялась, не зная, что сказать. Я действительно понятия не имела, как оно пошло. Я глянула на лист ватмана, лежавший у меня на коленях, и, к своему немалому изумлению, обнаружила, что каким-то непонятным, таинственным образом на нем возник уже полностью законченный рисунок.

– Ух ты, Си! – Крисси глянула через мое плечо, я не успела остановить ее. – Это же просто… ух! О боже! – Она радостно всплеснула руками. – Я знала! Я с самого начала знала! Великолепно! Особенно если учесть, что в твоем распоряжении была всего лишь какая-то полузасохшая баночка со старыми акварельными красками.

– Ну, я бы не стала так уж нахваливать, – осторожно заметила я, внимательно разглядывая пейзаж. – Горы Мак Доннелл в перспективе изображены не совсем точно. Что-то тут ускользает. И цвет неба какой-то мутно-голубой получился. Наверное, просто нужно было поменять воду, налить в бутылку чистой воды.

Однако при всем том, разглядывая свой рисунок, я была вынуждена признать: это, несомненно, лучшая из всех моих акварелей.

– А это пещера? – Крисси опустилась на одеяло рядом со мной. – Такое впечатление, что на входе в нее маячит фигура какого-то человека.

Я пригляделась к своему рисунку внимательнее и поняла, что Крисси права. Разглядела какое-то расплывчатое белое облако, похожее на тонкую струйку дыма из трубы.

– Да, ты права, – согласилась я с ней, хотя, убей меня бог, не помню, как я все это рисовала.

– А вот эти два сучковатых выступа на коре эвкалипта, они похожи на два глаза, которые незаметно наблюдают за фигурой. Си! Какая же ты молодец! Приехала и сделала! – Крисси крепко обхватила меня и сжала в своих объятиях.

– Ты так думаешь? Но я и сама не понимаю, как я это сделала.

– А вот это не имеет никакого значения. Главное, что у тебя получилось.

– Но для меня это имеет значение, особенно если я снова захочу заняться живописью. Нет, все же эта акварель далеко не безупречна. – Со мной, кстати, всегда так. Как только посторонние начинают меня хвалить, я тут же начинаю разглядывать выполненную работу критическим оком и, естественно, сразу же обнаруживаю в ней кучу недостатков. – Вот, взгляни сама! Ветки на эвкалипте расположены не вполне симметрично, листья на дереве покрыты какими-то грязными пятнами… И цвет зелени не тот. И…

– Отдай! – Крисси схватила рисунок с моих колен, словно испугавшись, что я, чего доброго, возьму и разорву его на клочки. – Я знаю, художники всегда самые суровые критики своих работ. Но позволь заметить, что это зрителю судить о том, что хорошо и что плохо. А я в данный момент выступаю в роли зрителя. К тому же, как ты уже изволила понять, в душе я настоящий специалист и знаток искусства. Особенно когда речь идет о таких рисунках, как твой. Говорю тебе еще раз. То, что ты нарисовала, это великолепно. По-настоящему большая работа мастера. Хочу сфотографировать ее на память. Ты взяла с собой фотоаппарат?

– Да, он у меня в машине.

Мы несколько раз сфотографировали акварель, потом сложили все свои пожитки и направились обратно в город. Всю дорогу до Алиса-Спрингс Крисси рассуждала о моей акварели. И не просто рассуждала, а анализировала ее до мельчайших подробностей. Можно сказать, разбирала по косточкам.

– Самое удивительное, – вещала Крисси, – что ты позаимствовала манеру письма Наматжиры, но она у тебя приобрела свои индивидуальные особенности. Вот эта тонкая струйка то ли дыма, то ли чего еще, выходящая из пещеры, глаза, спрятанные на дереве, которые словно наблюдают за всем происходящим, шесть облаков, плывущих высоко в небе…

– Знаешь, перед тем как приступить к работе, я вспомнила ту легенду о Семи сестрах, которую рассказывала нам твоя бабушка, – призналась я.

– Я это сразу поняла! – воскликнула Крисси. – Но просто не хотела тебе говорить до тех пор, пока ты сама не скажешь. Ты, как и Наматжира, умудрилась внести в свой дивный пейзаж второй слой. Но сделала это по-своему, Си. Он использовал символы, а ты воспользовалась легендой. Это божественно! Я в полном восторге. У меня нет слов!

Я сидела рядом с Крисси, переполняемая самыми противоположными чувствами. С одной стороны, мне льстили ее восторги, но с другой – мне хотелось, ну или почти хотелось, чтобы она заткнулась. Я понимала, Крисси совершенно искренне хочет помочь и поддержать меня, но внутренний голос цинично нашептывал мне, что, несмотря на все свои обширные познания, которыми, судя по всему, моя подруга располагает по творчеству Наматжиры, она все же не является профессиональным экспертом-искусствоведом. И потом, еще такой вопрос. Предположим, в этой акварели действительно есть что-то обещающее… Но смогу ли я повторить свой успех снова?

Крисси припарковала машину на главной улице города. Мы завернули в кафе, то самое, где я впервые отведала мясо кенгуру. Я заказала нам бургеры, продолжая между делом слушать восторженный треп Крисси.

– Тебе нужно обязательно научиться водить машину. Потому что, думаю, тебе нужно будет снова съездить туда. А я уже завтра утром улетаю в Брум. – Глаза у нее помрачнели. – Не хочу, конечно. Но что делать? Мне понравилась Алиса. А ведь многие рассказывали всякие ужастики о том, какие существуют трения между нами, аборигенами, и белым населением города. Да, наверное, в чем-то все эти люди правы. Но в том, что касается искусства в Алиса-Спрингс, оно здесь великолепно. А ведь мы еще даже не взглянули на Папунуа.

– А что это такое?

– Еще одна живописная школа, точнее, направление в живописи, появившееся уже после смерти Наматжиры. Чем-то напоминает полотна, выполненные в стиле пуантилизма, которые ты видела в арт-галерее.

Я постаралась сдержать зевок, но, при всем своем желании, так и не смогла. Не понимаю, почему я чувствую себя такой безмерно уставшей.

– Послушай, почему бы тебе не вернуться сейчас в гостиницу и не прикорнуть? – предложила мне Крисси.

– Пожалуй, ты права, – согласилась я сонным голосом. У меня не было даже сил возражать ей. – А ты тоже со мной?

– Нет. Пойду еще раз загляну в Центр искусства Аралуен. Полюбуюсь там полотнами Наматжиры.

– Ладно! – Я поднялась из-за стола, выложив необходимую сумму за обед на двоих. – Тогда до встречи на нашем ранчо.

Я проснулась через пару часов и тут же рывком села на постели.

«А где моя акварель?» Это была моя первая мысль после того, как я согнала с себя сонное оцепенение. Я стала лихорадочно вспоминать и поняла, что, скорее всего, мы оставили рисунок в багажнике машины, когда отправились в кафе обедать.

А машину нужно вернуть на стоянку ровно в шесть часов вечера…

– Черт! – выругалась я, глянув на часы, на которых было уже почти половина восьмого. Что, если Крисси тоже забыла про эту акварель? Я быстро натянула на ноги свои бутсы и поспешила по лестнице вниз. Конечно, лифтом было бы быстрее, но нетерпение подгоняло меня, и я не стала ждать те пару секунд, пока лифт поднимется на наш этаж. Внизу я ринулась к стойке ресепшн и через стеклянную дверь увидела Крисси. Она сидела на диване в небольшой гостиной для постояльцев отеля и читала какую-то книгу про Наматжиру. Я рывком отворила дверь и бросилась к ней, охваченная паникой. Рядом с Крисси я не увидела своего рисунка.