Радиевые девушки. Скандальное дело работниц фабрик, получивших дозу радиации от новомодной светящейся краски  - Кейт Мур

Незадолго до смерти Перл однажды позвала Рэнди к себе. «Она попросила меня принести с чердака какие-то коробки», – вспоминал он. Он пробирался между предметами, что Перл там хранила: детская коляска, кроватка – подобные вещи не ожидаешь обнаружить на чердаке у старушки, однако, возможно, Перл попросту не смогла избавиться от последних напоминаний о тех многочисленных детях, которых она так хотела, но никогда не смогла завести. Рэнди нашел коробки, которые она имела в виду: они были набиты газетными вырезками про Кэтрин Донохью, а также письмами и документами, связанными с ее делом.

«Вот что с нами случилось, – сообщила она Рэнди и многозначительно добавила: – Это нужно сохранить. Все это очень важно. Позаботься о том, чтобы Перл [ее дочка, которую звали так же] получила их, если со мной что-нибудь случится».

Хобарт и Перл были «очень хорошими людьми, – говорил Рэнди. – Обычно я не навещаю могилы, однако к ним хожу. И хочу вам сказать, я благодарю их каждый раз, когда туда прихожу. Такими вот они были людьми».

Шарлотта Перселл дожила до 82. Внуки ее просто обожали. «Она, пожалуй, была для меня одним из самых любимых людей на свете, – восторженно заявила ее внучка Джен. – Она была одним из самых отважных, любимых и влиятельных людей в моей жизни. Моя бабушка научила меня: не важно, какие сюрпризы преподносит судьба, всегда можно приспособиться».

«Когда я попросила ее научить меня прыгать на скакалке, она ответила: “Ну, не думаю, что смогу тебя научить, ведь у меня только одна рука”. Наверное, это меня расстроило, так что она сказала: “Погоди, погоди”. Она привязала один конец скакалки к проволочному забору, а затем стала прыгать на скакалке с одной рукой и показала мне, как это делать».

Брат Джен Дон добавил: «Для меня не было ничего необычного [в том, что у нее нет одной руки], потому что так она себя вела».

Дети хором голосили: «Расскажи нам, как тебе отрезали руку!»

«Она повторяла эту историю, – вспоминала Джен. – Она повторяла ее снова и снова, каждый раз, когда мы ее просили».

«Когда я была молоденькой девушкой, – рассказывала Шарлотта Перселл, – мне платили кучу денег за то, чтобы я рисовала цифры на настенных и наручных часах. Мы не знали, что краска была ядовитой. После того как я оттуда уволилась, моя подруга Кэтрин Донохью сильно заболела. И очень многие девушки начали тяжело болеть. Яд скопился у меня в руке, однако у моей подруги Кэтрин он распространился по всему телу, и она умерла. Она умерла, и ее муж и дети остались без мамы».

Ей всегда становилось «грустно», когда она доходила до этой части истории.

Хотя Шарлотта и не смогла прийти на похороны Кэтрин, ее сын вспомнил нечто из жизни матери; тот, кто в душе поэт, мог бы назвать это прощанием близких подруг. «В хорошую погоду, – вспоминал Дональд, – моя мама выходила на крыльцо и сидела в кресле-качалке, раскачиваясь взад-вперед. Когда она была там, маленькая желто-черная канарейка прилетала и садилась на ее левое плечо [где у нее отсутствовала рука]. Она могла оставаться там минут 30, после чего улетала. Такое бывало несколько раз. Обычно птицам до людей нет никакого дела».

Эти женщины не рассказывали своим родным об оставленном ими миру невероятном наследии. Причем радиевые девушки не только задали стандарты безопасности и внесли бесценный вклад в науку – они оставили свой след и в законодательстве. После дела Кэтрин Донохью в 1939 году министр труда Фрэнсис Перкинс объявила, что в деле компенсаций рабочим война «еще далека от завершения». Впоследствии, опираясь на прижизненные достижения этих женщин, были введены дальнейшие законодательные изменения для защиты трудящихся. Дело красильщиц циферблатов в конечном счете привело к созданию в США Управления по охране труда и промышленной гигиене, которое теперь следит за обеспечением безопасных условий труда по всей стране. От предприятий требуют предупреждать рабочих, если те имеют дело с опасными химическими веществами; рабочим теперь никто не посмеет сказать, что от этих губительных соединений у них порозовеют щечки. Подробно описаны нормы по обращению с опасными веществами, обучению персонала, технике безопасности. Кроме того, рабочие теперь имеют законное право ознакомиться с результатами любых медицинских тестов.

К разочарованию красильщиц циферблатов, с ними не поделились результатами их обследования в Аргоннской лаборатории. Подобная секретность могла быть связана с новейшими технологиями, которые применялись при проведении измерений; возможно, исследователи думали, что от этих результатов женщинам не будет никакого толка, но те все равно хотели знать. «Они никогда ничего не говорили [Мэри], что ее сильно злило», – вспоминала Долорес. К 1985 году, после того, как она ходила к ним на протяжении десятилетий, Шарлотта Перселл была сыта по горло. Когда в тот год исследователи ей позвонили, она сказала, что неважно себя чувствует, «но с какой стати я должна это обсуждать – вы же мне никак не помогаете, я с этого ничего не получаю, у меня даже нет денег, чтобы сходить к врачу». Она отказалась туда приходить.

Мэри поступила так же. Причем ее смущало не только молчание ученых; реакция жителей ее родного города на то, что пережили красильщицы, тоже не давала ей покоя. Ей всегда казалось, что вся эта история «будет замята… что она никогда не будет обнародована. Вы никогда об этом не услышите». Каково же было ее удивление, когда в Оттаву для съемок документального фильма прибыла Кэрол Лангер. Мэри позже заметила: «Это Бог оставил меня здесь. Я всегда знала, что кто-то однажды постучится в мою дверь, и я смогу наконец поведать свою историю». Лангер посвятила свой фильм Мэри, похвалив ее за то, что она никогда не теряла чувства юмора и веры, продолжая бороться, наперекор всему, всю жизнь.

Когда Мэри умерла в 1993 году, как и многие красильщицы циферблатов, она пожертвовала свое тело науке. «Она думала, что, возможно, сможет помочь другим, – говорила ее правнучка Пэтти. – Возможно, они смогут понять, что именно с ней случилось, и найдут лекарство. Возможно, она сможет помочь другим женщинам». Тело Мэри стало не последним трупом красильщиц циферблатов из Оттавы, которое исследовали ученые, – не было оно и первым. Эта честь выпала Маргарет Луни.

Как только родные Пег узнали про послевоенные исследования красильщиц циферблатов, они решили, что ее тело нужно эксгумировать для изучения. Но тогда исследования проводились только на живых. К моменту основания ЦРЧ эти рамки были расширены. Наконец кто-то был готов установить, что именно убило Пег.