Мой безумный Новый год - Наталия Веленская

полчаса с лишним. А может даже и больше. Поздравления, улыбки, смех, перескакивание с темы на тему — как же я по всему этому соскучилась!

— Лер, у вас с Ромой точно всё хорошо? — аккуратно интересуется Лёля, уже под конец нашего созвона.

— Всё замечательно, — искренне улыбаюсь я.

— Он ведь не заберёт тебя к себе в Москву? — вклинивается Настя.

— Пусть только попробует! — раздаётся громкий возглас Викуси.

— Нет, он планирует перебраться в Петербург, — успокаиваю я подруг.

— Мы очень за тебя рады, — говорит Соколова. Я чувствую её искренность, но в её карих глазах мне показалось, что на мгновение промелькнуло волнение и тревога. — И мы очень хотим, чтобы ты была счастлива. Лер, пускай в Новом году сбудется всё, о чём ты мечтаешь!

И я очень надеюсь, что буду счастлива.

Нет, я обязательно буду счастлива! И я не буду оглядываться назад.

Резким порывистым движением снимаю платье с вешалки и облачаю себя в ярко-красное полотно. Подхожу к туалетному столику и поправляю волосы, на укладку которых убила целый час. Взгляд цепляется за шкатулку с украшениями. Чуть дрожащими руками достаю одни из своих любимых сережек — белое золото с россыпью бриллиантов, на конце которых блестели капли рубинов.

Подарок Кости.

Сердце пронзает острая боль, которая сопровождается нарастающим гулом в ушах.

Лера-а-а!

Неужели его голос теперь будет меня преследовать не только во сне, но и наяву?! Отчаянно мотаю головой, пытаясь прогнать наваждение. И тут же вздрагиваю, услышав, как Ромка распахнул дверь нашего номера и с порога запел:

— Я пришел к тебе…

— С приветом? — оборачиваюсь я к нему, не в силах сдержать улыбки при виде его до неприличия довольной физиономии.

— С дарами! — поправил меня Ковальчук, приподнимая вверх подарочный пакет. — Мне удалось договориться с барменом, чтобы тот слегка опустошил свои запасы. А ещё я достал нам с тобой бенгальские огни. Но жечь мы их будем на улице. Пожарная безопасность, сама понимаешь…

— Мой добытчик, — смеюсь я и привлекаю Ромку к себе, чтобы оставить на его губах короткий, но очень чувственный поцелуй.

— У меня сейчас сердце остановится от такой красоты, — говорит товарищ писатель, отрываясь от моих губ. Скользит восхищенным взглядом, от которого я тут же покрываюсь мурашками и начинаю пылать прямо под цвет наряда. — Я вот даже не знаю, что на тебе лучше смотрится — моя чёрная футболка, красное платье или когда ты совсем без ничего… М-м-м хотя, нет. Третий вариант самый идеальный.

Привлекает меня к себе, обнимает сзади за талию и оставляет на моей шее россыпь нежных поцелуев. Скользит руками вниз по бедрам…

— Даже не думай снять его с меня раньше времени! — грожусь я, шутливо толкая его в бок и выныривая из объятий. — Я хочу встретить Новый год красивой!

— Ты всегда красивая. Особенно без…

— Рома!!

— Ладно, обещаю дождаться последнего боя курантов, но предупреждаю — потом я за себя не ручаюсь, — смеется Ковальчук.

А потом замечает серёжки, которые я держала в руках всё это время:

— Тебе помочь?

— Нет. Я пока не знаю, стоит ли их надевать…

«Рома, скажи, что не надо. Что они мне не идут, что они не сочетаются с платьем. Что мне будет лучше без них», — мысленно взмолилась я, чувствуя, как кровь приливает к щекам и свой стремительно нарастающих грохот сердца.

— Конечно, надень, — говорит Ковальчук, — Они ведь идеально тебе подходят.

Глава 67

— Говорят, что Новый год — это время чудес.

— Ты правда веришь в чудеса? — усмехаюсь я. Свет от камина разливался по лицу Ромы, отчего его глаза, казалось, светились особой теплотой. В очередной раз удивляюсь его доброте и непосредственности. Передо мной, как будто сидел взрослый ребёнок, с доброй душой и открытым сердцем, которого не смогли изменить никакие жизненные невзгоды. — Почему люди так уверены, что именно первого января они резко поменяются и заживут по-другому? Что им мешало начать жизнь с чистого листа пятнадцатого ноября? Или, например, в июне?

Подцепляю ложку «Оливье» и с наслаждением отправляю к себе в рот.

— Но, согласись, «Новый год — новая жизнь» звучит довольно эффектно? — улыбается Ковальчук. Наклоняется ко мне ближе, едва касаясь кончиком носа моего. Не могу сдержать улыбки от этой мимолетной ласки.

— Эффектно. Но весь эффект сходит на нет примерно к концу новогодних праздников.

— Какие мы строгие в своих суждениях, — смеётся Рома и щёлкает меня по носу. — А если у человека действительно есть заветное желание, мечта, которая идёт от самого сердца? И именно в новогоднюю ночь он находит в себе силы заглянуть к себе в душу и признаться, чего он хочет на самом деле? Может, это станет для него одним из первых шагов навстречу переменам?

— Мне кажется ты излишне идеализируешь людей. Вряд ли кто-то будет так философствовать над миской «Оливье», — скептически заметила я, поглядывая в свою тарелку с салатом.

За окном вновь раздались взрывы салюта, яркие краски которого долетели до нашего окна, на мгновение озарив номер. Я слегка пригубила то самое коллекционное вино, которое привезла с другого конца страны, и положила голову на плечо Роме.

— А ты ничего не хочешь поменять в своей жизни? — спросил товарищ писатель, приобнимая меня и согревая своим теплом лучше камина.

Я знала, что этот вопрос обязательно всплывёт в нашей дискуссии. Но, как оказалось, всё равно не была к нему готова.

— Зачем? Меня вполне всё устраивает, — я приподняла голову и с вызовом посмотрела ему в глаза, как будто он сказал сейчас какую-то несусветную чушь.

Конечно, это была ложь. Потому что в глубине души я очень хотела освободиться от всех сомнений по поводу правильности своего выбора, отпустить прошлое и избавиться от образа Кости, который теперь преследовал меня во снах. Но сказать о таком Роме в новогоднюю ночь было в высшей степени глупо. И жестоко…

Ковальчук приподнял мой подбородок, не давая отвести взгляд после столь самоуверенных слов. Почему-то мне показалось, что он ни на грамм мне не поверил. Но решил подыграть, скрыв свои истинные мысли за кроткой улыбкой.

— А что бы ты хотел изменить в своей жизни? — перевела я стрелки.

— Локацию, — усмехнулся товарищ писатель.

Я удивлённо вскинула брови, и после небольшой паузы Ромка продолжил:

— Мне очень интересно узнать, какая ты будешь в июне или, например, пятнадцатого ноября. И я надеюсь, что у меня будет такая возможность, когда я перееду к тебе в Питер. А в остальном моя жизнь меня теперь полностью устраивает.

Ромка поднимается с ковра, на котором мы восседали вдвоём