30 лет в ОГПУ-НКВД-МВД. От оперуполномоченного до заместителя министра - Юрий Богданов

В сентябре 1947 года в связи с юбилеем столицы Богданов получил медаль «В ознаменование 800-летия со дня основания города Москвы». В феврале 1948 года удостоился ещё одной праздничной медали — «30 лет Советской Армии и Военно-Морского Флота». В 1949 году в соответствии с существовавшим тогда положением был награждён орденом Красного Знамени «за выслугу (20) лет». В декабре 1948 года «за многолетнюю руководящую работу» в Центральном Совете Всесоюзного физкультурно-спортив-ного общества «Динамо» ему был вручён юбилейный значок в связи с 25-летием этого общества.

Хочется отметить один небольшой, но важный вопрос, решением которого в масштабе столицы, а потом всей страны отец очень гордился. В то время для борьбы с огнём пожарная охрана Москвы имела на своём вооружении автомашины, в которых команда пожарных при следовании к месту тушения очага возгорания сидела по бокам кузова на открытых платформах, уцепившись, чтобы не слететь при поворотах, за специальные петли. Это позволяло пожарным по тревоге быстро занимать места на машине и, прибыв к месту возгорания, оперативно приступать к борьбе с огнём. По мере разрастания города маршрут следования к месту пожара всё удлинялся. В результате получалось, что, особенно в морозное зимнее время, когда пожарная команда прибывала к месту работы, бойцы так замерзали на продуваемых открытых сиденьях, что не могли сразу начинать активные действия. Такую картину не раз наблюдал выезжавший лично на крупные пожары начальник УМВД МО.

В содружестве со своим однофамильцем, начальником Главного управления пожарной охраны МВД СССР П.М. Богдановым, при поддержке Моссовета и руководящих партийных органов, замминистра Н.К. Богданову удалось добиться, чтобы Московский автозавод им. Сталина (ЗИС) разработал и начал серийное производство пожарной автомашины с двойной кабиной. Теперь расчёт бойцов не мёрз по дороге на ветру, а находился в тёплом салоне. Такие по компоновке пожарные машины, только с более совершенным оборудованием для борьбы с огнём, используются и в настоящее время.

Помню, с какой гордостью отец принёс домой показать нам цветную (для того времени — редкость) фотографию новой пожарной машины с двойной кабиной. «Главное — люди теперь будут в тепле находиться», — пояснил он существо воплощённой в жизнь идеи.

Вместе с должностью начальника Управления МВД МО, от которой генерал-лейтенант М.И. Журавлёв сам попросил его освободить по состоянию здоровья, Михаил Иванович как бы по наследству передал Богданову занимавшуюся им госдачу на Иваньковском шоссе. Наша семья пользовалась этой дачей с 1948 по 1960 год с перерывом на сезоны 1953 и 1954 годов. Теперь, по прошествии более чем полувека, могу откровенно сказать, что чувствую к этому райскому уголку, как мы его называли, расположенному в районе Покровско-Глебовского парка, буквально ностальгическую тягу.

На дачу мы обычно приезжали всей семьей в субботу на папиной машине и оставались ночевать. Как правило, водитель не уезжал и в выходные дни был вместе с нами, на ночь устраиваясь в гостевой комнате дачи. Папа говорил: «Всё равно шоферу положено дежурить, чем он будет мучиться, ожидая вызова, в тесной комнате отдыха в гараже, пусть лучше побудет на свежем воздухе». Если папу в выходные дни экстренно вызывали, что не часто, но случалось, например, на крупные пожары, служебная машина всегда была под рукой.

Первым делом весной, пока ещё не сошел снег, отец обеспечивал доставку из конюшен конной милиции машины с навозом. Драгоценное удобрение сбрасывали на площадке у дачи в начале крутого спуска. Основной рабочей силой во всех сельхозделах являлся бессменный комендант дачи Жафяр Зарипович Зарипов, или просто Жора, а мы ему помогали, как могли. На санях перетаскивали навоз и заполняли им парники. Сверху наваливали прошлогодний перегной и закрывали застеклёнными рамами и соломенными матами, чтобы от перегоравшего навоза всё прогрелось. Едва начиналась хорошая погода, как папа вместе с Жорой высаживал в парники проклюнувшиеся семена огурцов, а также редиски, салата и др. Так для себя и для друзей уже в мае мы получали самый ранний урожай аппетитных овощей.

Но имевшиеся парники папе не очень нравились, поскольку находились в низине и прогревались солнцем недостаточно интенсивно. Тогда сделали новый парник в солнечном месте около стенки сарая. Теперь и навозом новую теплицу стало легче наполнять, и прогревалась она благодаря отражённому от стены теплу очень хорошо. Урожай в этом парнике всегда в 2–3 раза превышал тот, что получали на старом огороде.

Вторым любимым занятием отца было выращивание яблонь. На участке было несколько захудалых деревьев да немного вишни. Постепенно папа завез больше десятка саженцев, которыми заняли все пригодные для этого места. Прошло более полусотни лет, а эти яблони, посаженные и обихоженные руками моего отца, всё ещё цветут и плодоносят. По словам Жоры, никто из новых дачников за прошедшее время не посадил больше ни одного дерева.

По воскресеньям и праздникам у нас устраивались жаркие сражения в домашний волейбол. На площадку с достаточно низко натянутой сеткой, чтобы дети и женщины свободно могли перебить мяч, выходили все, кто находился на даче. Конечно, активное участие в игре принимали мы с братом, постепенно набиравшие силу игроки. Мама и папа тоже старались, чтобы снять гиподинамию. Непременно приглашались все остальные способные попасть по мячу рукой наши гости и родственники. Главной ударной силой, безусловно, являлся Жора, с которым всегда хотелось оказаться в одной команде. Если был шофёр, то и он тоже непременно участвовал в игре. Команды обычно набирались неполные, по 4–5 человек, но и площадка была несколько меньше стандартной, так как расширить её мешали некоторые естественные препятствия. Играли всегда азартно и весело, негласно соблюдая олимпийский принцип: главное не победа, а участие.

Вечером начинались бильярдные бои. Если желающих погонять шары оказывалось много, то выстраивалась очередь и играли на вылет проигравшего, но и победитель имел право провести не больше двух партий подряд. Ни о каких ставках не было и речи. Я только потом узнал, что в бильярд любят играть на деньги. Иногда, если сходились принципиальные противники, заключался договор на под стол, то есть проигравший должен был пролезть под бильярдным столом. Помню, как-то раз и папа под общее весёлое улюлюканье домашних болельщиков вынужден был совершить такой ритуал.

Мне в ту пору исполнилось 10 лет, а брату — 12, и нам тоже очень хотелось освоить эту взрослую игру. Сначала ничего не получалось, однако достаточно быстро дело наладилось, и мы стали загонять шары в лузы не хуже больших дядей.

Приезжая в летнюю пору на дачу, папа немедленно раздевался до чёрных сатиновых трусов (никаких шорт тогда не существовало) и первым делом отправлялся на огород и в сад посмотреть, как там идут дела. Чего-нибудь подсыпал, поливал, подрезал, опрыскивал, получая от этого благостное удовлетворение и впоследствии вознаграждаясь неплохим урожаем для всех.

Теперь вернёмся в столицу, хотя в соответствии с современными границами мы из неё и не выезжали, но тогда наша госдача находилась за городом. С жилищным вопросом в ту пору произошли большие перемены. Нам предложили квартиру в самом центре столицы на тихой тогда улице Белинского (ныне Никитинский переулок). Это место вполне всех устраивало, так как рядом находились обе папины работы: УМВД Московской области размещалось рядом, в соседнем строении, а МВД к тому времени переехало на параллельную улицу Огарева (ныне Газетный переулок).