Дочь палача и Совет двенадцати - Оливер Петч

Ребята, должно быть, тоже видели крыс. Луки, наверное, только и ждал, что Петер закричит, как маленькая девочка. Но он ему такого удовольствия не доставит! Внук палача двинулся дальше – к счастью, факелы теперь оставались на одном месте. Ход расширился, так что можно было встать почти в полный рост. Наверное, весной в этом месте скапливалось много воды и она пробивала себе путь к Изару. Но в это время года здесь протекал лишь тонкий ручеек.

Ребята дожидались его на самом просторном участке. Подтянулись и другие, которые спустились в шахту следом за ним. Все были с головы до ног перепачканы нечистотами, и несло от них так, словно они вылезли из свинарника. Кого-то из мальчишек вырвало в ручей.

Луки заметил, как побледнел Петер.

– Ну что, крысы и с тобой поздоровались? – спросил он насмешливо. – Мне нравится, когда они ползают по ногам. Так щекотно и…

– К черту крыс, лучше помоги открыть эту штуку, – прервал его Шорш и показал наверх.

Над ними было отверстие, забранное решеткой.

– С чего ты взял, что он ведет к мануфактуре? – спросил Луки, нахмурив брови.

– Может, потому, что он прежде сосчитал шаги от мельницы до мануфактуры, – тихо проговорил Петер. – А потом считал здесь. Это и есть арифметика.

Шорш подмигнул ему. Еще во время разговора в саду Петер заметил, что главарь Ангерских Волков был умнее большинства уличных мальчишек. Быть может, они даже подружатся. Петеру очень хотелось, чтобы ребята признали в нем своего друга – каким уже стал для них Пауль. А пока он чувствовал, что они просто уважают его за ум и сообразительность.

Луки хотел что-то сказать, но Шорш хлопнул его по плечу.

– Давай на колени, – распорядился он.

Луки, похоже, не сразу сообразил, но потом бросил на Петера сердитый взгляд и опустился на четвереньки. Вероятно, он был рад, что Шорш таким образом первым полезет наверх.

Шорш забрался на спину Луки и, оказавшись прямо под решеткой, дернул ее и попытался приподнять. Но решетка не поддалась.

– Дьявол! – прошипел он. – Тут замок. Посвети-ка!

Сбоку на решетке действительно висел тяжелый замок, с виду довольно новый.

– Слишком уж просто все выходило, – вздохнул Шорш. – Конечно, подвал мануфактуры заперт! Мы должны были предусмотреть это. – Он спрыгнул со спины Луки и повел плечами. – Какие будут предложения?

– Я могу открыть! – вызвался Пауль и показал свой маленький ножик. – Дед как-то показывал мне, как открывать кандалы и замки в тюрьме. На самом деле все просто.

– Заткнись, говнюк! – прорычал Луки. – Тут взрослые говорят.

– Пусть хотя бы попробует, – сказал Зеппи, становясь рядом с Паулем. – Ножом он орудует довольно ловко.

Луки закатил глаза, но ничего не сказал. Шорш кивнул Паулю. Тот с проворством белки забрался к нему на плечи, перехватил нож и принялся за дело. Остальные ждали затаив дыхание.

– Так я и думал, – сказал через некоторое время Луки. – Ничего он не может! Такой же хвастун, как и его брат.

– Дай ему немного времени, – возразил Шорш. – Или у тебя есть план получше?

Луки нахмурился и промолчал.

Потом в тишине раздался щелчок, и Пауль издал торжествующий крик.

– Ну, что я говорил? – похвастался он. – Все просто! Ха, я могу открыть любой замок. Я лучший взломщик во всей Баварии!

Пауль налег на решетку, и та со скрипом поднялась.

– Прошу! – Он ухмыльнулся, точно король восседая на плечах Шорша. – Вход всего за крейцер…

– Тсс! – прошипел вдруг Мозер. – Слышите?

Остальные прислушались. Так и есть!

Кто-то выл.

Протяжно и жалобно, словно на последнем кругу ада.

– Господи! – выдохнул Зеппи. – И впрямь воет так, будто помер давным-давно.

* * *

Симон как вкопанный стоял перед кронпринцем и пытался подобрать нужные слова. Сердце его бешено колотилось. Должно быть, Вальбурга приготовила ему слишком крепкий кофе.

Макс в третий раз повторил свой вопрос.

– Где Петер? – Он сердито топнул ногой. – Он обещал, что придет! Я отправил за ним курьера. Почему мои приказы не выполняются?

Симон не мог понять, как кронпринц узнал его в маске, да еще так быстро. Но потом он взглянул на свои перепачканные ботинки и понял, как они выделялись среди блестящих, начищенных туфель других гостей. В этих самых ботинках Симон приходил в оперу. Очевидно, кронпринц был весьма наблюдателен. И, должно быть, очень долго разыскивал Петера и его отца.

– Кхм… Петер, к сожалению, не смог прийти, – робко проговорил Симон. – Он… он и сам себе места не находит. Но он приболел. У него жар, и ему нужно полежать в постели.

– Приболел? – Макс Эмануэль смотрел на него с недоверием. – Так почему ты его не вылечишь? Ты ведь врач, разве не так?

– Ну… да. Но ему пока нельзя вставать с постели, – Фронвизер заставил себя улыбнуться. – Завтра он непременно поправится, и ваше высочество сможет с ним увидеться.

Между тем к ним подошли несколько стражников, вероятно отвечавших за безопасность кронпринца. Симон тихо простонал и незаметно махнул Куизлю с Георгом, чтобы те убрались. Чего им сейчас точно не требовалось, так это излишнего внимания. Якоб понял его мгновенно. Они с Георгом отступили и затерялись в толпе гостей. Как раз вовремя. В следующий миг Симон услышал еще один знакомый голос:

– Могу я узнать, что здесь происходит?

При звуке этого резкого голоса стражники сразу расступились и склонили головы. Между ними стояла курфюрстина собственной персоной. На ней была римская тога, а в волосы было вплетено столько цветков, что она напоминала летний луг. Судя по луку и колчану, переброшенным через плечо, Генриетта Аделаида нарядилась Дианой, римской богиней охоты. На позолоченном поводке курфюрстина вела маленького олененка с синим шлейфом. Олененок мирно пожевывал дамастовую ткань.

Симон уже снял маску, так что курфюрстина сразу его узнала.

– А, лекарь из Шонгау! – воскликнула она обрадованно. – Вы все-таки получили приглашение? Макс уже говорил мне, что подружился с вашим сыном. Мне нравится, что он общается с детьми из простых сословий. Это закаляет характер! Рада, что вы смогли посетить наш маленький карнавал. – Она огляделась. – Где же ваш мальчик?

– Кхм… я уже сказал вашему почтенному сыну, – ответил Симон, преклонив колена, – он, к сожалению, приболел. Жар, хоть и не сильный. Ничего серьезного, но ему лучше не подниматься с постели.

– Ах, бедняжка! – Курфюрстина повернулась к сыну и погрозила ему пальцем. – Видишь, что бывает, если зимой одеваться слишком легко. Я же запретила тебе появляться в одной шкуре.

– Но, маман!.. – заныл принц, переходя временами на французский. – C’est injuste![15] Я и так часами торчу в гардеробной. В шкуре намного удобнее!