Унэлдок - Юрий Саенков

— А предателю Сомову, значит, вы доверяли безраздельно?

— Предательство капитана Сомова, как факт, произошло много позже. А тогда он был моим подчинённым и высококлассным специалистом в своей области. Да, я ему доверял.

Из кресла, стоящего в углу за столиком оператора, поднялся генерал Бурцев.

— Включите снова, — обратился он к оператору машины правды, а затем повернулся к Каше. — Вы слышали об организации под названием «Кокон», майор?

— Нет, господин генерал.

— Вам знакомо значение слова «крепс»?

— Нет.

— Вы когда-нибудь слышали это слово от Сомова?

— Нет.

— Вы любите Родину?

— Да!

— Вы желаете зла монарх-президенту?

— Нет!

— Вы верны Присяге сотрудника госбезопасности?

— Да!

— Вы сочувствуете «белым»?

— Нет! Они не заслуживают жалости!.. — Кашу било током, но он, корчась, продолжал говорить сквозь сжатые зубы. — Они вообще не люди! А-фф! Давить сук! Давить! А-фф!

— Отключите! — приказал Бурцев. — С ним всё ясно! Подготовьте майора к тестированию — код «К».

— Но господин генерал! — запротестовал полковник Айдаров. — Волей-неволей майор способствовал преступной деятельности предателя Сомова. Вы ему доверяете?

— Волей-неволей мы все этому поспособствовали. Если вы помните, я сразу предлагал ликвидировать Сомова после… — он покосился на майора Кашу. — После случая на мосту.

— Но и вы же сказали, что в управлении нет человека более годного для поиска ладожского убийцы.

— И я не ошибся! — невесело усмехнулся Бурцев. — Он же его нашёл!

— Сома так и не поймали? — подал голос пришедший в себя Каша.

— Не ваше дело! — огрызнулся Айдаров.

— Он ушёл, — ответил Бурцев. — Вместе с женой и этим вашим невидимкой, которого ты, майор, так и не поймал.

— В Финляндию подался?

— Почему ты так думаешь?

— У его жены финский — второй родной язык. Про фамилию я даже не говорю. И он сам, насколько я понял, немного говорит по-фински. Куда им ещё идти?

— Например, в Автономию, — предложил вариант Бурцев.

— Не дойдут. Две тысячи километров мёртвых земель. И охрана на границе с автономами такая, что мышь не проскочит. Да и отца Анастасии Игоревны там, надо думать, ещё не забыли. Как их там примут? Нет, в Финляндию они рванули.

— Видишь? — повернулся Бурцев к Айдарову. — Почти слово в слово то, что и я тебе говорю. Но ты почему-то упрямо настаиваешь, что они попытаются уйти к сепарам.

— А как вы считаете, господин генерал, Сомов не учёл очевидность финского варианта? Я уверен, что он так же вот, «слово в слово», предугадал наши действия по их розыску. И именно поэтому сделает то, чего от него не ждут.

— Но он не может сделать то, на что он физически не способен. Учитывайте это тоже. Если бы он был один, я ещё допускаю, что он мог попытаться добраться до автономов. Но группой из трёх человек, среди которых ослабшая женщина… Уверен, они залегли на дно. И будут тихориться, пока есть возможность, надеясь, что мы ослабим контроль на границе с финиками. Но до зимы им в любом случае придётся тронуться в путь. Вот тогда мы их точно возьмём. А пока… Пока будем искать их нору. — Он подошёл к Каше. — А тебе, майор, выпал редкий шанс остаться в обойме. Не просри его. Сейчас тебя прогонят по опроснику, с которым ты точно не знаком. И если результаты окажутся положительными — а я почему-то уверен, что так и будет — будешь дальше служить. А нет… На «нет» и суда нет.

* * *

Месяц спустя в одном из затонов реки Вычегда между Котласом и Коряжмой была обнаружена затопленная «Муза-1». Владельцем автомобиля оказался пенсионер, проживающий в посёлке Озерки под Вытегрой. Он рассказал, что машину ещё в начале августа у него реквизировал «для срочных нужд государственной безопасности» капитан МГБ. С офицером были двое — женщина и пожилой мужчина.

Там же, у Озерков, на дне Белоусовского водохранилища, нашли и личную машину Сомова.

После этого стало уже окончательно ясно, что границу с Финляндией, вопреки всем ожиданиям, беглецы не пересекали, а направились к границе Автономии. Время было упущено.

Срочно были предприняты меры по перехвату «отряда» Сомова. Оперативные группы прочёсывали все дороги, ведущие в сторону Оби — водной границе России с Уральской Республикой. На всякий случай были выставлены заслоны на горных перевалах Уральского хребта. В воздух снова были подняты вертолётные и беспилотные группы обнаружения.

Так удалось узнать, что офицера МГБ и его спутников видели в некогда крупном, а теперь почти полностью опустевшем посёлке Долматово, находящемся на перекрёстке трасс Р-2 и М-8. Это помогло определить начальную часть маршрута, по которому уходили на север беглецы: Вытегра — Пудож — Каргополь — Няндома — Долматово. От Долматова они добрались до Котласа. Дальше их следы, казалось, совсем потерялись. Но одна из поисковых групп обнаружила в истоке реки Северная Сосьва, неподалёку от посёлка Игрим выброшенный на берег полуразвалившийся плот. В этой находке не было бы ничего примечательного, ведь плот мог принадлежать кому-то из рыбаков-манси, всё ещё населяющих эти места, если бы на одном из брёвен не заметили вырезанную ножом надпись: «Рабы, лгуны, убийцы, тати ли…» И стало окончательно ясно, что беглецы уже на той стороне.

* * *

Яна пела.

Яна пела страстно, во весь голос, старательно вытягивая сложные переходы мелодии. Но всё равно то и дело сбивалась, фальшивила, путала отдельные слова и в конце концов начинала смеяться над своей беспомощностью.

В исполнении Славы Ладного её любимая песня звучала ещё проникновенней, чем когда её пел обманщик Ермак. Да и кто, как не истинный автор, может в полной мере передать всю нежность и тоску любящего израненного сердца.

Яна включила воду, проверила, хорошо ли заперта дверь в ванную, и взяла свой золотой руфон.

Тая от предвкушения, она сбросила с себя халат и присела на край большой, выполненной в форме сердца ванны. Но мыться она не собиралась. У неё была встреча — тайное свидание.

Набрав пароль, она открыла секретную папку, в которой хранилось несколько фотографий и короткий видеоролик. Она вывела на экран первое изображение и одновременно с этим её колени поползли в стороны, а свободная рука, скользнув по гладкому животу, остановилась под выбритым в виде буквы «Л» лобком.

Глупенький Лёнечка уверен, что эту «причёску» она сделал в честь него.

В наушниках снова, в который раз за вечер, заиграла любимая мелодия.

Янина ладонь начала двигаться. Сперва медленно и плавно. Затем всё быстрее и требовательней. Яна приблизила экран руфона к самому лицу, и её влажные губы, оставляя на гладком экране быстро истаивающие следы дыхания, прошептали: «Дика-а-арь. Како-ой же ты дика-а-арь»…