Волшебные существа. Энциклопедия - Николай Горелов

Уолтер Мап. Придворная маята. II, 12

Вот как началась эта история. Однажды Бран в одиночестве бродил поблизости от своего дома. Вдруг он услышал доносившуюся сзади музыку. Он обернулся, но музыка всё равно раздавалась из-за спины. Наконец сладостные звуки навеяли на него сон. Проснувшись, он увидел рядом серебряную ветвь с едва заметными белыми цветами. Бран взял ветку и отнёс её в своё жилище. Как-то раз, когда дом Брана наполнился пировавшими людьми, перед ними прямо посреди дома появилась женщина из чудесной страны, и она спела Брану, сыну Фебала, прекрасную песню. Никто не мог понять, как она вошла, ибо двери были заперты на засов. Всё войско слышало её пение, и люди, которые были в доме, видели её. Песня заканчивалась словами: «Не преклоняй голову на ложе лени, не позволяй опьянению овладеть собою, лучше отправляйся в плавание по морю — попробуй достичь Страны Женщин». Женщина покинула их, и никто не знал, куда она исчезла. А ещё она унесла с собою серебряную ветвь. Эта ветвь выпала из рук Брана и тут же оказалась в руках женщины — у Брана не хватило сил удержать её. На следующий день Бран отправился в плавание по морю. С ним было три отряда по девять человек, и во главе каждого отряда он поставил одного из своих молочных братьев, которые были тех же лет, что и он. Два дня и две ночи странствовал Бран по морю и вдруг увидел, как по водной равнине к нему приближается человек в колеснице. Он спел Брану ещё одну чудесную песню, и в ней было столько же строк, сколько в песне женщины. А ещё человек назвался Брану и сказал, что его зовут Мананнан, сын Лера, и через много лет ему предстоит отправиться в Ирландию, и там у него родится сын, и этого сына будут звать Монган, сын Фиахне. Он спел Брану длинную песнь и закончил её словами: «Не опускай, Бран, вёсла, греби упорно, ибо ты уже недалеко от Страны Женщин и достигнешь этого места прежде, чем зайдёт солнце!» Бран отправился дальше и плыл до тех пор, пока не увидел остров, который он решил обойти вокруг. На острове показалась огромная толпа. Все они смеялись, широко разевая рты. Эти люди принялись со смехом глазеть на Брана, и тогда он послал одного из своих спутников на берег. Стоило тому сойти на землю, как он присоединился к обитателям острова, разинул рот и начал смеяться, подобно всем остальным, и побежал за кораблём вдоль берега. Его сотоварищи, оставшиеся на корабле, пытались заговорить с ним, но он не отвечал ни слова, а только глазел на них и смеялся, широко разинув рот. Название этого острова было Остров Радости. И они оставили его там.

Вскоре после этого мореплаватели достигли Страны Женщин. Они увидели несколько женщин на берегу бухты. Их предводительница сказала: «Причаливай сюда, о Бран, сын Фебала, мы рады твоему прибытию». Бран не смел ступить на берег. Тогда женщина бросила клубок ниток прямо ему в лицо. Бран взял клубок в руки, и он тут же пристал к его ладони, в то время как конец нити остался в руке у женщины. Потянув за нить, она увлекла покрытое кожей судно Брана прямо в гавань. Путники спустились на берег, отправились вслед за женщинами и оказались в большом доме. Там было приготовлено и застелено ложе для каждой пары. Трижды девять лож ожидали странников. Еда, которую им принесли, казалось, никогда не закончится, сколько её ни ешь. Она принимала вкус того кушанья, о котором мечтал каждый. И не было такого блюда, которого бы там не нашлось. Путники решили, что они провели в этой стране год. А на самом деле прошло много лет. Один из них — Нехтан, сын Кольбрана, — затосковал по дому. Он стал заклинать Брана именем его предков отправиться вместе с ним назад в Ирландию. Женщина сказала им, что они пожалеют об этом плавании. Тем не менее они решили пуститься в обратный путь, и женщина предупредила странников, что они не должны ступать на землю Ирландии, а ещё по дороге домой им следует забрать с собою товарища, которого они оставили на Острове Радости. Они отправились в путь и странствовали до тех пор, пока не достигли того места, где стояло жилище Брана. Люди, собравшиеся на берегу, спросили путников о том, кто это прибыл из-за моря. Бран сказал в ответ: «Я — Бран, сын Фебала». — «Мы не знаем такого, — ответили люди на берегу, — однако „Плавание Брана" — это одно из наших древних преданий». Один из спутников Брана выпрыгнул из лодки на берег. Стоило ему коснуться земли Ирландии, как он превратился в прах, словно пролежал в земле многие сотни лет. Бран сложил песнь о Нехтане, сыне Кольбрана, ибо именно он спрыгнул на берег, а потом поведал собравшимся людям о своих странствиях, записал огамическими письменами услышанные им от женщины и колесничего песни, попрощался со всеми — и больше о его плаваниях ничего не было известно.

«Плавание Брана»

В Британском море можно увидеть стаи сидящих сирен: у них голова женская, волосы — сияющие и длинные, груди женские, да всем обликом своим по самый пуп они напоминают женщин, прочее же заканчивается, как у рыб. Их сладчайшее пение проникает в сердца проплывающих мимо моряков, которые, испытывая безмерное наслаждение от сладкого зуда в ушах, забывают о своём долге, и беззаботные частенько бывают наказаны кораблекрушением.

Гервазий Тильсберийский. Императорские досуги. III, 64

Во времена короля Генриха II, когда Бартоломей де Гранвилль охранял крепость Орфорд, случилось так, что рыбаки, отправившиеся рыбачить в море неподалёку, поймали в свои сети дикого человека, которого, как невиданное диво, они доставили к кастеляну. Человек был гол, и все члены его тела походили на человеческие. У него росли волосы, но наверху они были вроде бы выщипаны или удалены, борода у него была длинная и неровная, а грудь волосатая и мохнатая. Рыцарь, служивший кастеляном, приказал сторожить его и днём и ночью, чтобы он не убежал в море. То, что ему подносили, он поедал с жадностью. Поглощал рыбу как сырую, так и приготовленную, но сырую он изо всех сил сжимал в руках до тех пор, покуда из неё не выйдет вся влага, и после этого съедал. Говорить он не умел или, скорее, не мог, молчал, даже когда его подвешивали за ноги и подвергали суровым пыткам. Когда его отвели в церковь, он не выказал никакого почтения и признаков веры, при виде святынь не опустился на колени и не склонил головы. Постель свою он готовил с заходом солнца и отдыхал на ней до восхода. Вышло так, что однажды его отвели в гавань и, посадив в крепкие, тройные сети, сбросили в море. Едва оказавшись в морской воде, он выпутался из сетей и принялся нырять там и сям, а стоявшие на берегу ещё долго смотрели, как он ныряет раз за разом и вскоре снова появляется на поверхности, будто насмехаясь над смотрящими и демонстрируя, сколь легко он может избежать их сетей. Он долго играл подобным образом, и все уже потеряли надежду на его возвращение, но он по доброй воле приплыл к ним, принесённый морским течением, и оставался с ними ещё на протяжении двух месяцев. Затем его почти перестали сторожить и преисполнились к нему отвращением, и тогда он внезапно скрылся в море и уже больше никогда не появлялся. Был ли это смертный человек, или какая-нибудь рыба, принявшая человеческий облик, или же злой дух, проникший в тело утонувшего человека, как о том рассказывается в житии блаженного Аудоэна, — это едва ли можно сказать с определённостью, и в особенности потому, что столь много чудесного рассказывается о подобных событиях столь же многими людьми.