Тайны Полюса - Кристель Дабо

Потрясенная Офелия жадно втянула воздух; слушая Торна, она затаила дыхание.

– Больше, чем я?

– Бог – разрушитель мира. Он расколол мир.

Торн произнес эти слова таким будничным тоном, словно говорил о погоде. У Офелии закружилась голова, и она оперлась о стол.

– Раскол… значит, это оказалось под силу ему одному?

– Я не знаю как, но Бог расколол мир, – повторил Торн с величайшим спокойствием. – И с тех пор он обладает абсолютной властью над этими осколками. Мельхиор продал ему душу, и он далеко не единственный. Некие мужчины и женщины тайно следят, чтобы Духи Семей, так же, как все их потомки, действовали согласно плану Бога. Моя мать была одной из них, и это развратило ее до мозга костей, так что даже Бог отрекся от нее. Я ничуть не удивлюсь, если ваши Матери-Настоятельницы, а может, даже и члены вашей собственной семьи играют ту же роль, и призываю вас быть очень осторожной.

Офелия закрыла глаза. В голове у нее бушевала мигрень, и казалось, что в глубине боли вызревает что-то новое, прежде неведомое.

– Так кто же он, этот Бог?

– Правильнее было бы спросить: ЧТО он собой представляет? – поправил ее Торн, ставя стакан на стол. – Я задаю себе тот же вопрос с того дня, как унаследовал память моей матери, и у меня до сих пор нет удовлетворительного ответа. Я знаю только, что он владеет знанием, совершенно не похожим на наше. Он создал Духов Семей, расколол мир на куски и установил опеку над человечеством. Он наделен невероятным долголетием и по неизвестной нам причине не желает, чтобы мы знали его истинное лицо. К сожалению, те редкие воспоминания, которые я делю с Фаруком, очень туманны в той части, что связана с Богом.

– Так вот почему вы так хотели прочитать Книгу? – прошептала Офелия.

Торн нахмурился. Возможно, в этом была виновата настольная лампа, но его свинцовые глаза угрожающе вспыхнули.

– У каждого человека должно быть право сыграть в кости, поставив на кон свою жизнь. Кости выдают случайные результаты, на которые нельзя повлиять никакими расчетами. Но игра теряет смысл, если кости фальшивые. Весь Двор мошенничает. Иначе и быть не может, потому что наш Дух Семьи, основа нашего общества, – сплошная фальшь. Фарук милует и карает по настроению, вместо того чтобы соблюдать закон. Вот худшее, что придумал Бог, – прошипел Торн сквозь зубы. – Он украл у людей подлинные кости, ни разу не выйдя из тени.

Офелии стало страшно. Торн впервые был так откровенен. Наконец-то он заговорил с ней серьезно, глаза в глаза, как с равной.

– Значит, вы с самого начала вели расследование, связанное с Богом, – сказала она. – А потом? Что вы собирались делать потом?

Торн пожал плечами, как будто ответ лежал на поверхности.

– Вернуть кости обратно, в мир. А уж как мир распорядится ими дальше, меня не касается.

Изумление Офелии росло с каждой минутой.

– Вы хотите сказать, что… вступили бы в открытую борьбу с Богом?

– У Бога наверняка есть слабое место, оно есть у всех. Если бы я его обнаружил, дело было бы сделано. Но Мельхиор всячески мешал мне прочитать Книгу Фарука. И неспроста: у Фарука и Бога общее прошлое. Я втайне надеялся, что добьюсь встречи с Богом, вторгаясь в его историю. Чего только я ни делал, чтобы привлечь его внимание!

– Но почему вы? – настаивала Офелия. – Почему именно вы, вы один должны заботиться о судьбе мира?

Торн поморщился, пытаясь изменить позу. На его лбу выступили бисеринки пота.

Что бы он ни говорил, нога доставляла ему невероятное му-

чение.

– Профессиональный перекос, – наконец произнес он. – Можете считать это дурацким чувством долга или неизлечимой упертостью.

Офелия завороженно рассматривала Торна в слабом свете лампы. Никогда еще она не ощущала себя такой маленькой, а его – таким огромным; и то обстоятельство, что она стояла, а он сидел сгорбившись, ничего не меняло. Торн не верил в людей, но мыслил гораздо шире и глубже, чем другие, выходя за пределы своих личных интересов.

– И вы всё знали и держали в себе пятнадцать лет?

Торн кивнул, его глаза сузились и засверкали.

– Я категорически отказываюсь вмешивать в это мою тетку. Знание опаснее, чем незнание. Хотя не для вас – с тех пор как вы прочитали книгу. Тем не менее помните, что истина имеет цену, и цена высока. Не забывайте, что случилось с Хильдегард. Она, по-видимому, знала больше меня и предпочла покончить с собой, не доверяя моей защите. Я постоянно спрашиваю себя: почему Мельхиор так хотел устроить ей встречу с Богом? – добавил он задумчиво. – Этот секрет он тоже унес с собой в могилу.

Внезапно яркая вспышка озарила измученный мигренью мозг Офелии. Семейная сила Торна ожила в ней и раздула угольки ее собственной памяти. Она увидела стоящего перед ней на коленях юного Фарука, его жадный взгляд, словно он ждал от нее, и только от нее одной, что она раскроет ему смысл его жизни. «Почему я должен делать то, что написано? Что я есть для тебя, Бог?» Бесчисленные подробности приходили ей на память, подробности, которые, как теперь ей стало ясно, она не заметила во время чтения: окна с выбитыми стеклами, зеркала, завешенные тканью, и она – Бог в ее лице, – говорящая Фаруку что-то очень важное.

Звон часов вернул Офелию в реальность.

– Мы не должны больше терять время.

– Я никогда не теряю время, – возразил Торн, подняв брови. – Я сказал вам все, что должен был сейчас сказать. И вы лучше меня воспользуетесь моим знанием.

С этими словами он разжал кулак: на ладони лежал карманный пистолет. Увидев его, Офелия вздрогнула. Она могла поклясться, что в момент подписания бумаг руки Торна были пусты.

– Арчибальд! – осенило ее. – Когда он вас поздравлял…

– Он уже не забавен, зато полезен. Я попросил его об этой услуге в комнате для свиданий.

Офелию бросало то в жар, то в холод.

– Зачем вы попросили его принести оружие?

– У меня нет ни малейшего желания кончить как моя мать, – объявил Торн категорическим тоном. – Я сам хочу решать, когда и как мне умереть.

– Вы не кончите как ваша мать, обещаю вам это, так что выбросьте его немедленно.

Она говорила с такой горячностью, что напряженное лицо Торна смягчилось.

– Вы ничего не можете мне обещать. Есть одно обстоятельство, связанное с этим предметом, которое, безусловно, вас заинтересует. – Торн взглянул на пистолет, поблескивающий в свете лампы. – С той минуты, как я держу его в руке, я так его и не прочитал.

– Что вы хотите сказать?

– Я не могу его прочитать, – повторил Торн. – Я касаюсь его, но не чувствую ничего особенного. Я, конечно, не специалист, но подозреваю, что это недобрый знак.

Офелия взглянула на пустой стакан на столе и подвинула его к Торну. Торн взял его, повертел в пальцах и поставил обратно.