Русская и советская кавалерия. Русско-японская, Первая Мировая, Гражданская - Алексей Олейников

Следствием переноса работы армейской конницы с поля на театр военных действий стала эволюция в управлении армейской конницей. Если в прошлом успех боевой работы конницы на поле сражения находился исключительно в руках кавалерийского военачальника, то в новых условиях успешная деятельность конницы все больше зависела от правильной постановки ей задач и умелого ее использования высшим командованием, в руках которого она находилась.

Именно поэтому вышеуказанные неудачи и бездействие конницы были не только следствием всевозрастающей силы огня, но главным образом объяснялись неправильным применением и плохим «вождением» конницы со стороны высшего (общевойскового) командования.

С другой стороны, одной из важнейших причин успеха красной конницы в период Гражданской и Советско-польской войн (как увидим ниже) следует считать четко определенное видение высшего командования РККА вопроса использования конницы, одним из важнейших аспектов которого стало объединение ее в крупные кавалерийские массы (корпуса и конные армии) и использование на важнейших операционных направлениях.

Вместе с тем отметим, что в годы Первой мировой войны русская конница, несмотря на все проблемы и недочеты, добилась многого – решая самый широкий спектр боевых задач.

И нам представляется крайне интересным в заключение привести оценку непосредственного участника событий старшего адъютанта штаба 3-го Конного корпуса подполковника А. В. Сливинского, в которой он объясняет стремление русской конницы 20-го века действовать именно на поле боя и в ходе собственно кавалерийских схваток решать ударные задачи (что было ярким достоинством русской конницы и от чего другие армии постепенно отходили): «В течение этой войны мне пришлось участвовать под непосредственным начальством выдающегося русского кавалерийского вождя генерала графа Ф. А. Келлера во всех боях 10-й кавалерийской дивизии, потом III конного корпуса, состав которого одно время достигал восьми кавалерийских дивизий. Приходилось видеть конные атаки русской кавалерии на неприятельскую пехоту, батареи, пулеметы и даже на укрепленные позиции.

С другой стороны, известны случаи блестящих конных атак венгерских гусар близ Сатанова и Гродека и германской кавалерии у Калита и др. Но «СЬос’а» в том объеме, как это наблюдалось у д. Ярославице, все же не было.

Причины этому разнообразны. Упомянем вкратце некоторые из них.

Развитие форм и мощи средств защиты и поражения, а в первую очередь огнестрельного оружия, вызвало необходимость прибегать к рассредоточенным, и скрытым расположениям и построениям боевых единиц, а это стало в противоречие с идеей крайней концентрации конной массы для удара холодным оружием. Это же сделало конные атаки средством весьма рискованным, тонким, деликатным.

Идущее параллельно с прогрессом культуры и техники повышение требований в отношении подготовки войск и замечающееся в то же время понижение личной доблести бойцов, по крайней мере насколько идет вопрос о боевой массе, еще более усложнило положение.

Эти резко обострившиеся противоречия заставляли кавалерийских начальников часто избегать конных схваток, решительных по последствиям, быстротечных, требующих высокого морального напряжения и отличной подготовки войск, тем более что всегда имеется возможность укрыться под защиту огнестрельного оружия, разыграть огневой бой – менее рискованный, длительный, легче управляемый.

Нельзя не отметить и того, что если в былое время история конницы слагалась из истории ее начальников, то в современных условиях войны необходимость кавалерийскому начальнику обладать исключительными личными дарованиями и даже военным талантом сделалась абсолютной. Таланты же рождаются редко.

С другой стороны, в начале Великой войны после первых боевых столкновений обнаружился перевес в качествах и боевой подготовке русской конницы над кавалерией противника. Ни германцы, ни тем более австрийцы не осмеливались вступать в единоборство с нами, уклонялись от массовых конных схваток и в большинстве случаев переходили к пешему бою. Это замечание справедливо в применении к тому, что приходилось автору лично наблюдать в течение 1914–1917 годов на полях Галиции и на равнинах Румынии, но по некоторым данным можно полагать, что оно остается справедливым и в отношении других русских фронтов»154.

Во время Гражданской войны конница Красной армии была сведена в 3-бригадные (по 2 полка) дивизии. Полк – 4 эскадрона, 1 конная батарея на дивизию. Пулеметы вначале просто придавались полкам (по 6–8 пулеметов), а затем были созданы полковые пулеметные эскадроны. К середине Гражданской войны полки имели пулеметы и в эскадронах – общим количеством по 30–80 пулеметов на полк. Бой получил огневой уклон, и конная атака практиковалась в качестве инструмента завершения боя.

Численный состав кавалерийских частей РККА был очень разнообразен: полки – около 250 сабель, кавбригады – 500–700 сабель, кавдивизии – 1200–1700 сабель (для сравнения: кавалерийские дивизии армии П. Н. Врангеля имели по 1–2 тыс. сабель и 60—100 пулеметов).

Конница данного периода состояла исключительно из боевых солдат и казаков русской армии, поэтому одиночная подготовка бойцов была на должной высоте. В своих действиях она руководствовалась кавалерийскими уставами Русской армии.

В течение войны были сформированы кавалерийские корпуса и конные армии, оказавшие решительное влияние на ход боевых событий и показавшие блестящие образцы действий конных масс.

Здесь стоит остановиться на роли стратегической конницы – и ее звездном часе в годы Гражданской войны в России. И новый этап в ее развитии был связан с развитием конницы Красной армии.

Маневренный характер боевых действий и выход конницы на широкий оперативный простор были важнейшими предпосылками возрождения ударной роли кавалерии в Гражданской войне, кавалерии, ставшей зачастую тараном в проламывании неприятельского фронта и локомотивом, тянущим за собой общевойсковые соединения и объединения. Кавалерия превратилась в тот род войск, который в условиях высокоманевренной Гражданской войны мог принести наибольшие оперативные и стратегические результаты в кратчайший срок.

Вступление польской кавалерии в Вильно. 1919 г.

М. Баторский отмечал: «…условия ведения войны перенесли деятельность конницы с полей сражения на театр военных действий; конница, действуя преимущественно массами, будет работать стратегически, тактическая работа станет уделом войсковой конницы, применяемой небольшими частями и в более узком масштабе. Но при такой постановке вопроса, то есть широкого стратегического применения конных масс, хочется еще лишний раз подчеркнуть огромное значение личности кавалерийского начальника, с одной стороны, одаренного волевыми началами и чутьем, и непреклонным желанием самой конницы дойти до противника. Это как будто звучит странно, но это так именно потому, что коннице придется в большинстве случаев действовать изолированно от прочих войск. Здесь нужно проявление большой стойкости, большой уверенности, рождаемой верой в начальника и свои собственные силы»155.