Меченые - Сергей Шведов

На самом деле, это идеальный вариант, хотя против него активно выступают молчуны. Тор — человек долга, и если уж он скажет «да», то честь и совесть не позволят ему отвернуть в сторону. Другое дело, что Тор в нынешних обстоятельствах вряд ли решится на такой шаг. Он будет колебаться, он будет тянуть время, он будет шататься из стороны в сторону, а вместе с ним будут шататься и колебаться Приграничные владетели. В Торе бурлит кровь Хаарских ярлов, необузданных и непокорных, вечно жаждущих свободы и вечно ломающих привычные устои жизни. Короной Нордлэнда его тоже не купишь, таким, как Тор, независимость дороже власти. И этой своей жаждой независимости он притягивает к себе людей. Даже меченых. Ему и Леденец симпатизирует, что уж тут говорить о нордлэндских владетелях, которые ждут не дождутся, когда появится человек, способный бросить вызов Башне и королевской власти. Они окружат владетеля Нидрасского хитростью и лестью, и может наступить момент, когда у благородного Тора не будет иного выбора, как только возглавить доверившихся ему людей.

Молчун Драбант слушал первого лейтенанта Лося с большим вниманием и согласно кивал лысой головой. Он тоже предупреждал капитана, но, увы, Чуб упрямится. А Тор Нидрасский опасен, очень опасен. Разумеется, речь идет не об убийстве. Первый молчун Башни Сет дал на этот счет своим подчиненным жесточайшее указание. Тор Нидрасский — меченый, а за убийство меченого без разрешения капитана полагается веревка, и этот закон справедлив, какими бы аргументами ни прикрывались люди, совершившие злодеяние. Но и оставлять все как есть тоже нельзя. Надо искать выход из создавшейся ситуации и предпринять кое-какие меры для дискредитации Тора в глазах капитана. Пусть Чуб отправит владетеля Нидрасского в Хаарский замок, и этого будет достаточно на данный момент.

— Думаю, надо привлечь к делу сержанта Шороха, — предложил Драбант, — он малый расторопный и неглупый.

Шороха молчуны прочили во вторые лейтенанты Башни, но этому почему-то противился Чуб. Лось, выросший в Ожском замке, пока что плохо понимал, в чем причина разногласий между капитаном и молчунами. Если брать чисто внешнюю сторону, то Чуб выказывал и Сету, и его первому помощнику Драбанту все признаки уважения, но только слепой бы не увидел, что капитан не доверяет молчунам. Для Лося молчуны были частью Башни, столь же необходимой, как и меченые. Личные симпатии и антипатии не играли в его отношениях к тому же Сету или Драбанту никакой роли. Сета он, кстати говоря, уважал за ум и знания. Но первый молчун был слишком стар, чтобы играть активную роль в делах Башни. Иное дело Драбант: этот был если не молод, то полон сил и обладал большим влиянием не только на молчунов, но и на меченых. Последнее-то как раз и не нравилось Чубу, что, наверное, неудивительно: капитан жаждал единоличной власти и ревниво относился к любым попыткам эту власть поколебать.

К Лосю молчуны вообще и Драбант в частности относились скорее доброжелательно, чем враждебно, и он такое отношение ценил, отлично понимая, что без поддержки того же Драбанта вряд ли станет полноценным первым лейтенантом. Ибо меченые пока что настороженно относились к Лосю, выросшему наособицу и к тому же потерявшему половину своей десятки, за которую, еще будучи сержантом, нес ответственность перед Башней. Возвращение ушедшей с Тором пятерки меченых значительно укрепило бы позиции нового первого лейтенанта, и Лось это очень хорошо понимал. Как понимал и то, что открытый бунт Тора Нидрасского, да еще с участием пятерки ожских меченых, может окончательно подорвать его авторитет.

— Пусть будет Шорох, — сказал он спокойно, — нельзя терять время, иначе все это может плохо кончиться.

Шорох был как никто из меченых близок к молчунам, но в чем причина такого безграничного доверия того же Драбанта к сержанту, Лось не знал, да и не стремился узнать. Чему тут, собственно, удивляться, если молчуны наравне с Чубом опекали меченых с самого раннего детства. Да и сам Лось, чье общение с молчунами было ограничено в силу известных причин, все-таки именно им был обязан своими знаниями. Именно Драбант научил его читать и писать в те далекие и уже полузабытые годы.

Крис был поражен переменами, произошедшими в его родном городе за столь короткий срок. Бург словно съежился от страха и унижения, а его еще совсем недавно шумные жители скользили по улицам неслышными тенями. И хотя в дневное время народа на улице толклось немало, это были уже совсем другие люди, испуганные и покорные. Даже привычные для Бурга драки не собирали много зевак — заслышав звон мечей, горожане спешили укрыться в ближайшем переулке. А драк в городе не стало меньше. Чванливые владетели Приграничья никак не могли поделить захваченную добычу: кровь дружинников лилась рекой, и горе было прохожим, попавшим под горячую руку. Меченые равнодушно взирали на льющуюся кровь, как и на чужое добро. Предметом их охоты были женщины. И здесь они по своему обыкновению не делали различий, хватая и знатных, и простолюдинок, замужних женщин и девушек. Хуже всего, что этому обычаю стали следовать сначала суранцы, а потом и дружинники приграничных владетелей. Ни протесты родных, ни ругань соседей, ни вопли самих похищаемых не оказывали на насильников никакого воздействия. Даже окрики собственных владетелей, пытавшихся сохранить хотя бы подобие порядка, не действовали на расходившихся воинов.

Шум на противоположной стороне улицы привлек внимание расстроенного преображением родного города Криса. Рослый меченый, подхватив приглянувшуюся женщину, пробивался к своему коню, лениво отругиваясь от протестующих родственников жертвы. Однако муж похищенной оказался смелым человеком: выхватив меч, он бросился на обидчика. Меченый был скорее удивлен, чем встревожен этим нападением. Не выпуская добычи из рук, он легко отразил коротким мечом первый натиск противника.

— Проучи его, Ворон, — крикнул кто-то из меченых, расположившихся поодаль и не спешивших на помощь товарищу.

Молодой горожанин не был воином, его неуклюжие выпады вызывали смех у меченых, которых, похоже, все больше забавляла возникшая ситуация.

— Оставь женщину! — Крис решительно выступил из толпы и преградил Ворону путь.

Вмешательство белобрысого парнишки вызвало новый приступ веселья у товарищей Ворона. Рядом с рослым широкоплечим меченым Крис выглядел взъерошенным цыпленком. Жох наклонился к Шороху и негромко заметил сержанту, что этот мальчишка его хороший знакомый и что Крису покровительствует Тор Нидрасский. А Чуб, как известно, распорядился не задевать Тора и его людей.

— А я тут при чем? — удивленно вскинул правую бровь Шорох. — Ворон в своем праве.

Рассерженный насмешками, Крис положил ладонь на рукоять кинжала. Присутствие среди меченых старого знакомого приободрило его. Прошло не так уж много времени с тех пор, когда они с Жохом и Лебедем бродили по этим улочкам, переругиваясь с прохожими и задевая городскую стражу. Именно Жох подарил Крису кинжал, которым он сейчас угрожал Ворону. Меченые встретили героический жест мальчишки новыми шутками, однако их товарищу было сейчас не до смеха. Женщина яростно отбивалась, царапая его лицо острыми ногтями, в трех шагах впереди прыгал, размахивая мечом, ее муж, а тут еще путался под ногами этот невесть откуда взявшийся желторотый цыпленок. Ворон отшвырнул прочь свою непокорную добычу и первым же выпадом насквозь пропорол неумелого противника. Толпа испуганно охнула и попятилась назад. Самое время было робким уносить ноги. Женщина страшно закричала, пытаясь приподняться с земли. Крис обнажил кинжал и бросился на Ворона. Вряд ли меченый собирался убивать мальчишку, но захлестнувшая разум ярость помешала сдержать удар. Крис отлетел к стене и буквально врезался в камни. Беловолосая голова через мгновение стала красной. Меченые переглянулись. Жох побледнел, спрыгнул с седла и подошел к мальчику. Крис уже умер, но маленькая рука все еще продолжала сжимать подаренный когда-то другом кинжал.