Любовь на все времена - Бертрис Смолл

— Я тебе нравлюсь? — спросил он, ложась на диван рядом с ней.

— Вы очень красивы и очень не похожи… на Конна, — тихо ответила она.

Он взял ее за руку и сжал ее, а потом приподнялся и заглянул в лицо.

— Ты не очень опытна, я знаю, но обещаю, что буду ласков с тобой, мой бриллиант.

Его губы нежно скользнули по ее рту и подбородку, потом по шее и к чувствительной ложбинке за ушами, которую всегда любил целовать Конн. Его теплый рот на минуту задержался там, а потом спустился ниже и стал покрывать поцелуями ее плечи и руки. Взяв ее руку, он перевернул ее и поцеловал ладонь. Она вздрогнула, ей показалось, что в нее попала молния. Явид-хан приподнялся на локте, подперев голову одной рукой, а другой в первый раз по-настоящему дотронулся до ее тела. Его длинные пальцы ласково касались ее грудей и ложбинки между ними, и эти движения оказались гораздо более соблазнительными, чем если бы он просто ласкал ее. Около ее чувствительного соска он дразняще задержал руку, медленно водя пальцами вокруг него до тех пор, пока она не стала тихонько извиваться. Она не удержалась и посмотрела на него. Он опустил голову и взял в рот ее сосок. Она почувствовала, как налились тяжестью ее веки, и закрыла глаза. Теперь рука, которая только что ласкала одну ее грудь, передвинулась ко второй, а его жадный рот по-прежнему ласкал ее сосок. Она чувствовала, как наливаются тяжестью обе ее груди, как заболели соски, что, как она знала, являлось свидетельством того, что ей нужно что-то большее, чем то, что давал ей сейчас принц.

Он переключился на второй сосок, и насытившись, поднял голову и сказал:

— От твоих прекрасных грудей исходит сладость, мой бриллиант. Я не помню, чтобы получал такое невероятное удовольствие от женской груди. Скажи, хорошо ли тебе?

— О да! — выдохнула она, и он удовлетворенно улыбнулся.

Его рука скользнула по ее животу и оказалась между ее мягких бедер. Его пальцы пробрались в нежные складки плоти в поисках чувствительной жемчужины женственности. Нащупав ее, он наклонил голову и начал ласкать ее губами.

Эйден замерла и ахнула от потрясения. Что он делает с ней? Конн никогда не делал ничего подобного.

— Нет, не надо, — крикнула она, хотя все ее тело начало таять в сладком восторге.

Он поднял голову и взглянул на нее.

— Твой муж не делал этого? — напрямую спросил он.

— Нет, никогда!

— Тогда он лишил тебя огромного удовольствия, Марджалла. Доверься мне.

Темная голова снова склонилась к ней, и его губы снова нашли ее.

На мгновение она просто онемела. Он не причинял ей боли, и все же она не знала, хорошо ли то, что он делает. Конечно, это нехорошо, и все же… В паху начало болеть, и она не удержалась и всхлипнула. Она чувствовала, как его язык ласкает ее плоть, и вдруг неожиданный жар пробежал по ее жилам, целиком наполняя ее. Он заставлял ее лететь вместе с ветром, как случалось с ней, когда Конн брал ее. Она не знала, что этот момент может случиться, если не чувствуешь внутри себя пульсирующий мужской член. Потом, к ее огорчению, он остановился, но не успела она запротестовать, как он оказался на ней и вошел в нее. Ее руки, одна из которых была закинута над головой, а другая лежала вдоль тела, сами поднялись и притянули его к ней. Ее закругленные ногти оставили полукруглые отметины на его плечах, когда она громко застонала, почувствовав его внутри себя. Он заполнил ее целиком, и она поняла, что когда она видела его раздетым, он еще не полностью возбудился. Он был огромен, и она чувствовала его величину, плотно заполнившую ее.

Он почти закричал от нахлынувших чувств, когда овладел ею. Она лежала, зажатая его сильными руками. Она была его, она была полностью его! Он медленно вытащил свое огромное копье почти до конца, а потом снова опустился в нее. Она закричала, и это было выражением всепоглощающей страсти. Он повторял движения снова и снова, медленно зарываясь в мягкую плоть, погружаясь как можно глубже и выходя из нее медленными дразнящими движениями. Однако скоро он начал уставать от этой игры, желание усиливалось, движения становились все быстрее и быстрее.

Эйден всхлипывала от нескрываемого удовольствия. Ее тело, страстное от природы, что быстро усвоил Конн, не могло не отвечать на нежные ласки красивого принца, но сознание протестовало против, как ей казалось, предательства Конну О'Малли. Она наслаждалась любовью принца, но как можно допустить такое? Она отдалась ему без сопротивления. А ведь она и предположить не могла, что можно получить удовольствие с каким-нибудь другим мужчиной, кроме мужа. На самом деле выбора у нее нет, она должна отдаться ему. Но она не ожидала, что так быстро завоюет внимание принца, и все-таки это случилось. Она пыталась задавать себе вопросы, но ее экстаз был так велик, что ей оставалось только подчиняться его командам. Она целиком отдалась ему, беспомощно ускользая в раскаленный добела водоворот желания, плотно окутавший их.

Спустя некоторое время Эйден проснулась. Она не помнила ничего, кроме этого желания. Явид-хан спал рядом с ней, если и не полностью удовлетворенный, то успокоившийся. Что случилось? Ясно, что она лишилась чувств, и Эйден восхитилась своим любовником. Она осторожно села и посмотрела на него. Резкие черты немного смягчились во сне, и она вдруг почувствовала нежность к нему.

Он был ласков с ней, а ведь этого могло и не быть. Она видела взгляд, который бросил на нее султан Мюрад, прежде чем отдал ее принцу. Это был взгляд, полный похоти. Она большим усилием воли подавила дрожь. Она знала, что султан не был бы так ласков. Он изнасиловал бы ее, не заботясь ни о ее теле, ни о ее чувствах. Теперь она понимала, как ей повезло, что она попала к Явид-хану.

Она протянула руку, погладила его по лицу и вздрогнула, когда, не открывая глаз, он сказал:

— О мой восхитительный лунный свет, я быстро научусь обожать тебя. — А потом открыл голубые глаза и с любовью улыбнулся ей.

Ночь, проведенная в объятиях Эйден, очень много поведала Явид-хану о женщине по имени Марджалла. Он никогда не скрывал своих чувств и никогда не колебался, принимая решения. Та единственная ночь подсказала ему, что Аллах ниспослал ему женщину, которую он мог бы полюбить, хотя ему никогда не суждено избавиться от скорби по своей погибшей семье. Эта женщина легко ранима, каким был он сам, и эта слабость делала ее еще милее. Каждый из них пережил трагическую утрату, и сейчас они вместе могут начать новую жизнь.

К восторгу Джинджи, он подарил ей замечательные украшения, за которыми сам съездил в Стамбул.

Глядя в ее глаза, он сказал, что изумруды означают верность, и улыбнулся. Она улыбнулась в ответ, и евнух заметил, что она не так скованна, как прежде. Он понял, что его госпожа начинает влюбляться, даже не подозревая об этом.

Принц накупил ей тончайших материй бледно-лилового, сиреневого, зеленого, темно-желтого цветов и резной серебряный пояс, украшенный лунным камнем и персидским лазуритом.