Дарвинизм в XXI веке - Борис Жуков

Впрочем, утверждение, что отдаленные виды не могут слиться воедино, строго говоря, не совсем верно. Случаев, когда представители разных семейств (не говоря уже о таксонах более высокого ранга) вдруг обретали бы способность нормально скрещиваться друг с другом, производя при этом плодовитое потомство, биология в самом деле не знает — по крайней мере, если речь идет об эукариотных организмах. (Прокариоты — бактерии и археи — могут, как мы помним, включать в состав своего генома гены, позаимствованные у представителей сколь угодно отдаленных групп, но такой обмен генетическим материалом вряд ли можно считать гибридизацией или ее аналогом. И уж во всяком случае при этом не происходит слияния источника и получателя генов в единый вид.) Даже у растений с их способностью к вегетативному размножению и относительно несложным онтогенезом межродовые гибриды (изредка возникающие в природе) — это, как правило, аллополиплоиды, то есть организмы, возникшие в результате слияния не обычных половых клеток, а клеток с двойным набором хромосом (как мы это видели в главе «Интерлюдия или сюита? Или Легенда о Золотом веке», упоминая происхождение мягкой пшеницы). В результате каждая их клетка содержит два полноценных генома, и при образовании половых клеток перетасовка участков хромосом (кроссинговер) идет только внутри каждого из родительских геномов — но не между ними. Более отдаленные — межсемейственные и даже межклассовые — гибриды растений получены только искусственным путем, с применением очень сложных технологических ухищрений; они, как правило, существуют только в виде культуры недифференцированных клеток и во всяком случае никогда не образуют полноценного растения — с корнями, стеблем и листьями. Что до межсемейственных гибридов животных (также созданных искусственно в исследовательских целях), то они погибают на разных стадиях онтогенеза. Понятно, что ни о каком «плодовитом потомстве» во всех этих случаях не приходится и говорить.

Между тем уже больше ста лет известно, что представители весьма отдаленных групп — разных царств — могут совершенно естественным образом, безо всяких технологических ухищрений и даже вообще без вмешательства человека объединяться не только в один вид, но даже в один организм. Речь идет о феномене симбиогенеза.

Совмещение несовместимого

Мы уже говорили (см. главу 2), что взгляд на эволюцию как на процесс, протекающий исключительно на популяционно-видовом уровне сильно затрудняет включение в общую эволюционную картину симбиогенеза — слияния в единый организм двух (а то и более[222]) исходно неродственных существ.

Но с точки зрения соотношения микро- и макроэволюции проблема не только в неадекватности аппарата СТЭ для описания этого процесса. Симбиогенез по самой своей природе может быть явлением только макроэволюции. Любой симбиогенез начинается с возникновения симбиоза — устойчивых взаимовыгодных отношений между существами разных видов, каждое из которых предоставляет другому некие ресурсы или возможности, в которых тот нуждается (и которые не слишком дорого обходятся их «поставщику» — часто это неизбежный побочный продукт его жизнедеятельности, а то и вообще отходы, требующие удаления или нейтрализации). Но два близкородственных вида, а тем более — две популяции (или две части популяции) одного вида вступать в такие взаимоотношения не могут: им нечего предложить друг другу. То, что является ценным ресурсом для одного, для другого тоже слишком ценно, чтобы им делиться; то, что для одного — бесполезные отходы, другому тоже даром не нужно[223]. Конечно, мы все знаем, что и между существами одного вида может возникнуть своего рода «разделение труда», но это происходит, как правило, внутри семейных групп, связанных близким родством — не в эволюционном, а в самом буквальном смысле этого слова. В любом случае это разделение никогда не становится основой для видообразования и если и влияет на микроэволюцию, то лишь косвенно — изменяя направление отбора.

Строго говоря, сказанное в значительной мере справедливо и в целом для коэволюции — сопряженной эволюции двух или более видов, соединенных теми или иными (но обязательно достаточно сильными и устойчивыми) экологическими связями: хищник — жертва, паразит — хозяин и т. д. Как правило, такие связи (за исключением конкуренции) складываются между достаточно далекими в эволюционном отношении видами, а значит, их рассмотрение как микроэволюционных процессов хотя и возможно, но явно недостаточно. Но мы сейчас не будем углубляться в эту тему — нам достаточно того, что симбиогенез вообще невозможно рассматривать таким образом. И стало быть, на уровне макроэволюции могут существовать феномены (причем весьма важные для понимания эволюционного процесса в целом), которые принципиально невозможно обнаружить на микроэволюционном уровне.

Заметим, что и в микроэволюции есть явления, аналогов которым нет в эволюции крупных таксонов — такие, как фиксация нейтральных мутаций или генетический дрейф, способный случайным образом изменить соотношение аллелей или даже привести к утрате некоторых из них. В самом деле, крупная группа может унаследовать какую-нибудь нейтральную мутацию, зафиксировавшуюся у ее общего предка в те времена, когда он представлял собой единый вид (или даже одну конкретную популяцию такого вида). Но допустить, что уже после превращения этого вида в обширную группу у всех (или хотя бы у многих) входящих в нее видов в геноме зафиксировалась одна и та же нейтральная мутация, означало бы допустить чудо. На невозможности подобных чудес в значительной мере основана молекулярная филогенетика, о которой мы говорили в главе 7 и еще поговорим в конце этой главы.

Таким образом, мы убедились, что у микро- и макроэволюции есть своя специфика, что различение этих процессов оправданно, плодотворно и совершенно не требует наличия у макроэволюции каких-то особых механизмов. Но помимо объективных различий микро- и макроэволюции есть и другой вопрос — о соотношении наших знаний об этих процессах и самих способов получения этих знаний.

Как уже говорилось выше, микро- и макроэволюция начиная уже с 1920-х годов (то есть с самого начала существования в науке этих понятий) оказались в ведении разных наук. Микроэволюционные процессы изучали в первую очередь генетики, а также зоологи и ботаники. Позднее к ним присоединились микробиологи, биохимики и представители ряда других дисциплин. Все их объединяло то, что это были науки о том, что существует.