Птенцы Виндерхейма - Алина Лис

Пафос Торвальда Хельг встретил скептически. Судя по заученному материалу, конструкция «валькирии» более сложна, чем у «эйнхериев», но принципы управления тождественны. Торвальд в очередной раз поэтически преувеличивал, забывая, что они не на сцене столичного театра, а в военной академии имени Харальда Скаллагримссона.

Тут не актеров готовят, эльдри.

Обучение турсоведению после устроенной Альдис безобразной сцены продолжалось. И, как ни прискорбно это признавать, но Лис просчитался. Думал, Торвальд всего лишь станет хуже относиться к белобрысой, но «ястреб» вместо этого превратился в ходячее воплощение ехидства, язвительно комментируя каждую ошибку в теории или просчет в практических заданиях, придираясь к каждой мелочи. Хельг бесился, но ничего поделать не мог – к обоим подопечным эльдри относился совершенно одинаково.

Впрочем, рассказывая об особенностях турсов, «ястреб» вел себя вполне адекватно. В изверга он превращался только на практических задачах.

– У вас есть друзья?

Внезапный вопрос эльдри застал Хельга врасплох. Но растерялся не только он, удивилась и белобрысая. Ответить ни Лис, ни Альдис не успели.

– Неужели нет? – Торвальд прищурился. – Хотя ничего удивительного.

Хельг напрягся. К чему «ястреб» ведет?

– «Валькирии» – не просто машины. «Эйнхерии» сильно отличаются от них. Слыхали о Наследии древних? – Дождавшись утвердительных кивков, эльдри продолжил: – Механизмы основных типов наземных турсов после изучения Дисков были модифицированы лишь внешним образом. Существенно в них ничего не изменилось. Усилили защиту, добавили мультисенсорику и простейшую синергию. «Валькирии» же конструировали на основе прототипов Наследия, и главное отличие воздушных турсов состоит в том, что у пилота и машины происходит нейроконтакт с помощью дополнительных устройств в сенсошлеме… Да, Хельг?

– Что такое нейроконтакт?

На самом деле он знал. Но Альдис молчала, пытаясь самостоятельно разобраться в словах Торвальда, и Лису пришлось прикидываться, чтобы не вызвать подозрений у «ястреба».

– Нейроконтакт – другое название синергии. Он просто реже упоминается в учебниках для первого курса. Так понятно?

– Да.

Понятно, понятно. Как раз о нейроконтакте Хельг знал достаточно. Довелось о нем почитать пару интересных книг. Зато синергия – темный лес. Единственное упоминание лишь в МВЭ. Только вот почему Торвальд не упомянул, что нейроконтакт не просто синоним синергии, а характеристика психотехнического аспекта объединения пилота и турса через сенсошлем? Для синергии же важно сознание, а не психика и техника. Почему важно? В чем существенная разница?

Ответов Хельг не нашел.

И до сих пор еще не услышал.

– «Валькирии» не просто машины. Пока вы воспринимаете их просто как сложные автоматы, вам не стать великолепным пилотом. Вам не подчинить небеса.

Опять театр одного актера!

Лучше бы вместо постоянного подробного описания того, что им не делать, рассказал, как стать первоклассным водителем турсов!

Был сегодня на маневрах. Как все-таки мучительно наблюдать полет «валькирий» и знать, что в полной твоей власти небо окажется еще не скоро. Да и потом, что ждет меня? В тысячный раз отработка простейшего поворота? Пройдут месяцы, прежде чем мы начнем изучать фигуры высшего пилотажа или особенности генерирования защитных полей!

Утешает немного лишь то, что я был не единственным из нашего курса, кому подрезали крылья и спустили на землю. Для обучения забрали лучших из лучших, и теперь даже «Агилагур» Торвара смотрится достойно.

Когда прыщавенький отсоединил сенсошлем и вылез из кабины, я стоял у края летного поля на Хеллугьяре. Вместе с другими неудачниками, волей наставников вынужденными утирать сопли малолеткам.

И Торвар назвал меня нянькой. При всех. Впрочем, это неважно. НО! Прыщавый посмел назвать меня нянькой при Рангфрид! («Рангфрид» обведено сердечком.)

Я не убил его. Я его даже не ударил. Только ехидно вспомнил деформированную восьмерку, которую «Агилагур» выписал десятью минутами раньше. В реальном бою после такого перестроения хвост его «валькирии» разнесло бы драупнирами соседа.

– Да ты страшен в бою, Торвар. Случись снова война с Континентом, солдаты Ойкумены могут поваляться на травке и попить пива – ты сам сделаешь за них всю работу.

Остальные вожатые поддержали меня с особой яростью. Не мне одному до слез было обидно наблюдать за полетами других. Прыщавому вспомнили все кривые движения, все его недочеты, все ранние промахи…

Клянусь, всего через три минуты он был малиновым! А еще через минуту не выдержал и сбежал.

Я не смог подавить мстительной улыбки. Тор – жесток и беспощаден, подавать в холодном виде! Мой рыжебородый тезка с небес может гордиться.

И все же как горько видеть чужой полет!

И горько видеть своих бывших твейра и фрира в чужой команде! Хрут теперь эйн на собственной «валькирии», Вандис и Ронан под его началом. Они уже слетались, и в сегодняшних маневрах были почти безупречны. Боюсь, даже я не смог бы вести лучше.

Меня заменили.

Я не уникален. Мы все не уникальны, незаменимых у нас нет – это закон академии. Но как же больно это сознавать!

Я стоял на земле и следил за тем, как в небе парит чужая «валькирия», отрабатывая до боли знакомые маневры в до боли знакомой технике, и понимал: это все. Мои друзья уже нашли мне замену.

А мой удел теперь – бубнежка прописных истин про типы турсов и конструктивные особенности. Мой удел – скучающие гримасы Хельга и скептические взгляды Альдис. Мой удел – нянька при малолетках…

(Под словами: «Мой удел – нянька при малолетках» – схематично нарисованы объятая огнем девочка и проткнутый стрелами мальчик.)

– Прозвища? – удивился Катайр.

Раздумывающий об очередной просьбе Бийрана, уже две недели переживающего из-за неудачной попытки стать ближе с Альдис, Хельг ненадолго отвлекся. День шел к завершению, группа 2-13 вернулась с очередной совместной подготовки по турсоведению, и теперь каждый занимался индивидуальными заданиями.

Однако у неугомонного Кнультссона нашлись другие планы на вечер.

– Прозвища, – повторил Фридмунд. – Ты только подумай: мы уже четыре месяца в академии, а до сих пор никого из наставников не осчастливили подходящей кличкой!

– Это ты так думаешь, – возразил гальт. – Другие группы как-то их называют за глаза.

– Не равняйся на других, Катайр, – снисходительно сказал рыжий, хлопнув напарника по плечу. – Если все будут прыгать в пропасть, ты тоже прыгнешь?

– Слушай, а ты вообще знаешь, что такое «уместность»? – спросил северянин.