Американская трагедия - Теодор Драйзер

И мгновенно рождество в семейном кругу утратило для Роберты всю свою романтическую прелесть. Она спрашивала себя, действительно ли Клайд любит ее так, как говорит. Отчаянное положение, в котором она оказалась из-за своей безрассудной страсти к Клайду, невыразимо ее мучило. Если у нее не будет Клайда, не будет мужа, дома и детей и достойного места в окружающем скромном мирке, в котором она живет, - что тогда останется у нее в жизни? И, кроме его любви к ней, - если она не угасла! - в чем найти поруку, что он в конце концов не бросит ее, раз он может вот так обманывать ее и оставлять одну? Если так, что ждет ее впереди! Едва ли она сможет выйти замуж за кого-нибудь другого, и никакой уверенности в Клайде...

Она была не в силах говорить, и хотя Гейбл спросил у нее: "Ведь это тот самый Грифитс?" - она, не отвечая, встала из-за стола.

- Простите, я на минутку, - сказала она. - Мне нужно достать кое-что из чемодана, - и бросилась вверх по лестнице в бывшую свою комнату.

Здесь она села на кровать и оперлась подбородком на руки: ее привычная поза в минуты тревожного раздумья. Пристально, невидящими глазами она глядела в пол.

Где сейчас Клайд?

С какой именно из этих девушек он ездил к Стил? Очень ли она ему нравится? До этого дня Роберта была уверена в любви Клайда и вовсе не задумывалась над тем, что его внимание может привлечь какая-нибудь другая девушка.

Но теперь, теперь...

Она встала, подошла к окну и поглядела в сад, где еще подростком так часто трепетала пред красотою жизни. Теперь все было мрачно и голо. Тонкие обледенелые ветви деревьев, серые качающиеся прутья, кое-где одинокий дрожащий лист... и снег... И жалкие полуразрушенные постройки... И Клайд становится равнодушен к ней... Внезапно она подумала, что ей нельзя здесь оставаться. Надо уехать как можно скорее, даже сегодня, если удастся. Она должна вернуться в Ликург и быть вблизи Клайда хотя бы затем, чтобы напомнить ему о его прежней привязанности и самим своим присутствием удержать от сближения с другими девушками. Неразумно было уехать вот так, да еще в праздничные дни. В ее отсутствие он может совсем покинуть ее ради другой девушки, и если это случится, то не по ее ли собственной вине? Она уже начала обдумывать, под каким предлогом можно вернуться в Ликург сегодня же, но сообразила, что теперь, накануне праздника, всем, и прежде всего матери, ее отъезд покажется необъяснимым и бессмысленным. И она решила, как и предполагала раньше, дотерпеть до завтрашнего вечера. Но больше никогда она не будет расставаться с Клайдом на такой долгий срок.

И в то же время она упорно думала о том, как убедиться, любит ли ее Клайд, будет ли он поддерживать ее и намерен ли на ней жениться? И если он солгал ей, как добиться, чтобы он больше этого не делал? Как заставить его почувствовать, что лжи не должно быть места между ними? И прежде всего, как утвердиться в его сердце и вытеснить мечты, порожденные очарованием другой?

Как?

Но рождественский вечер, когда Роберта вернулась в Ликург, не принес ей ни встречи с Клайдом, ни хотя бы записки с объяснением. Дело в том, что в семье Грифитсов произошло событие, которое очень заинтересовало бы и Клайда и Роберту, если бы они о нем узнали. Та самая газетная заметка о танцах у Ванды Стил, которую прочитала Роберта, попала также на глаза Гилберту. В воскресенье утром он сидел за завтраком и уже поднес к губам чашку кофе, как вдруг увидел эту заметку. Зубы его внезапно щелкнули, как крышка закрываемых карманных часов. Вместо того чтобы выпить кофе, он отставил чашку и внимательно прочитал газетное сообщение. За столом не было никого, кроме матери, и он, зная, что она, более чем кто-либо в семье, разделяет его мнение о Клайде, протянул ей газету.

- Посмотри, кто теперь делает успехи в обществе, - сказал он резко и язвительно, и во взгляде его отразились гнев и презрение. - Скоро он появится и у нас!

- Кто? - спросила миссис Грифитс, беря газету; она спокойно прочла заметку; имя Клайда удивило ее, хотя она и постаралась этого не показать.

Правда, до семьи Грифитс доходили слухи о том, что Сондра подвезла как-то Клайда в своем автомобиле, а затем - что он был приглашен на обед к Трамбалам, но заметка в светской хронике - это совсем другое дело.

- Не представляю, кто мог пригласить его туда? - задумчиво сказала миссис Грифитс: она хорошо понимала, как относится ко всему этому сын.

- Конечно, эта кривляка и болтушка Финчли, кто же еще, - фыркнул Гилберт. - Она вообразила почему-то, - наверно, под влиянием Беллы, будто мы недостаточно внимательны к нему, и сочла, что это остроумный способ отплатить мне за все, в чем я перед ней провинился. То есть это она полагает, будто я провинился перед ней. Во всяком случае, она считает, что я ее не люблю. И в самом деле не люблю. Белла тоже это знает. И, наверно, тут не обошлось без этой выскочки Крэнстон. Она и Сондра неразлучны с Беллой. Они чересчур зазнаются и швыряют деньгами - и эти девицы, и их братья тоже - Грэнт Крэнстон и Стюарт Финчли, - словом, вся эта компания. Я готов держать пари, что не сегодня-завтра кто-нибудь из них плохо кончит. Попомни мое слово! Все они ничего не делают, круглый год только играют, танцуют, разъезжают туда и сюда, как будто на свете нет других занятий. Не могу понять, почему вы с отцом позволяете Белле проводить столько времени в этой компании!

Тут мать запротестовала. Она не может запретить Белле знакомство с одной половиной здешнего общества и заставить ее сблизиться с другой половиной. В светских кругах Ликурга все связаны между собой и постоянно встречаются. Белла уже становится взрослой и может поступать по-своему.

Но оправдания матери нисколько не уменьшили враждебности Гилберта, которого возмущало, что Клайд стремится проникнуть в общество и, судя по заметке, получает для этого кое-какие возможности. Несносно! Этот жалкий нищий двоюродный брат уже нанес ему непростительное оскорбление, во-первых, тем, что осмелился быть похожим на него, Гилберта, во-вторых, тем, что явился сюда, в Ликург, и вторгся в их благородное семейство. И ведь Гилберт с самого начала ясно показал этому Клайду, что не желает его знать и, будь его, Гилберта, воля, ни минуты не потерпел бы присутствия такого братца!

- У него нет ни гроша, - с раздражением заявил в конце концов Гилберт, - а он изо всех сил старается пролезть в общество. И чего ради? Если даже эта публика свела с ним знакомство - что дальше? Все равно он не может бывать с ними и вести такой образ жизни, как они: у него нет для этого средств, и ему негде их взять, а кто станет платить за него? И даже если бы он мог достать деньги, работа на фабрике все равно не позволит ему вращаться в этой компании. Не знаю, как он может сочетать свою работу со всеми этими развлечениями. Ведь эти молодые люди непрерывно разъезжают.

В сущности Гилберта интересовало, будут ли теперь всюду принимать Клайда и, если так, что делать? Как Гилберту и всей семье избежать необходимости оказывать внимание Клайду, если тот войдет в общество? Ведь по всему видно, что отец не намерен отослать его прочь.