Челомей - Николай Бодрихин

К тому времени в СССР уже были запущены более десятка разведывательных спутников, которые, однако, из-за технических возможностей, вызванных ограничениями по весу, не могли решить задач, поставленных военными. Работы по созданию военно-исследовательского корабля 7К-ВИ велись и в Куйбышевском филиале № 3 ОКБ-1 главным конструктором Д.И. Козловым, но ограниченный вес корабля, выводимого королёвской Р-7, не позволял выполнить заданные тактико-технические требования (ТТТ).

В конце 1964 года ГУКОС совместно с Генеральным штабом подготовили проект ТТТ к пилотируемому космическому аппарату для проведения детальной разведки и других целей противокосмической обороны. В проекте нашли отражение те идеи, которые высказал Челомей в октябре 1964 года.

В 1965 году ОКБ-52, к большому сожалению Челомея, было отстранено от работ по «лунной программе», но, используя полученный ранее задел, развернуло интенсивные работы по созданию новой военной космической станции, превратившейся к тому времени в целую систему, целый комплекс.

Такое положение дел соответствовало точке зрения С.П. Королёва, неоднократно высказывавшегося за разграничение усилий: ОКБ-52 разрабатывает военно-космические системы, а ОКБ-1 — околоземные и межпланетные аппараты и станции.

«Ракетно-космическому комплексу с орбитальной пилотируемой станцией дали звучное имя “Алмаз” и строго его засекретили.

Важность и практическая ценность этой работы не уступали, а во многом превосходили тот политический и научный результат, который мог бы принести стране пилотируемый облёт Луны в случае его осуществления», — считает ведущий конструктор ОПС В.А. Поляченко [92].

С точки зрения технической это, наверное, было так, но вот с точки зрения признания, цветов, любви и славы — тут Луна сулила, конечно, гораздо большие дивиденды.

21 января 1966 года, ровно через неделю после смерти С.П. Королёва, собралась расширенная «траурная» коллегия Министерства общего машиностроения. Присутствовавшие помянули безвременно ушедшего подвижника советской космонавтики и ракетостроения, почтили его память.

Вёл заседание министр С.А. Афанасьев. Он предложил рассмотреть планы министерства.

О плане разработки новых космических кораблей, станций и ракет докладывал генеральный директор НИИ-88, человек военный, связанный давними отношениями с Д.Ф. Устиновым, Ю.А. Мозжорин. Из его доклада следовало, что разработкой военной орбитальной станции будет рекомендовано заниматься Куйбышевскому филиалу № 3 ОКБ-1. Пилотируемый же перехватчик переводился в разряд поисковых работ. Из 130 миллионов рублей, выделенных на пятилетку ОКБ-52, оставалось два с половиной.

Среди прочих был поднят вопрос и о разделении ОКБ-52. Предлагалось обратить его фактически в стендовую базу, красиво назвав НИЦ — Научно-исследовательским центром. Это был критический момент: судьба ОКБ-52, всех его дальнейших свершений и разработок повисла на волоске.

К счастью, против этого решения сразу и достаточно резко выступили академик В.П. Глушко и тогда ещё член-корреспондент В.П. Бармин — лица, авторитетные в советской космонавтике.

Взял слово Челомей. Он аргументировал создание ОПС, по аналогии с американской MOL, под более мощный носитель, что оставляло его создание за ОКБ-52, обратил внимание на очевидную перегрузку ОКБ-1, занятого «лунной программой», легко разбил неловкие аргументы за превращение созданного им ОКБ в стендовую базу.

Выступление Челомея было безупречным, и инициатива сразу перешла в его руки. Его поддержали начальник Главного управления космических средств (ГУКОС) А.Г. Карась, первый замминистра Г.А. Тюлин, ряд других выступающих и, наконец, сам министр С.А. Афанасьев.

Постановление Совета министров СССР от 1 июля 1966 года окончательно узаконило проектирование станции.

Большой интерес к работе над станцией проявили министр обороны Маршал Советского Союза А.А. Гречко и начальник Главного разведывательного управления генерал армии П.И. Ивашутин. Они побывали с визитами и в Реутове, и в Филях, неоднократно приглашали к себе, вникали в детали конструкции…

В ноябре 1967 года более ста томов эскизного проекта системы «Алмаз» (!), среди которых находились предложения, подготовленные сразу двадцатью пятью крупными НИИ и КБ, равно как и полноразмерный макет ОПС, были представлены комиссии.

В состав комиссии, включавшей десять секций, входили 70 известных специалистов исследовательских институтов, промышленности и Министерства обороны. Возглавлял комиссию председатель Научно-технического комитета ракетных войск, генерал-майор В.П. Морозов. Среди членов комиссии были известные специалисты, медики, космонавты: Г.Т. Береговой, И.А. Бруханский, А.И. Бурназян, К.Д. Бушуев, Г.И. Воронин, П.И. Ивашутин, А.Д. Конопатов, Ю.Ф. Кравцов, В.И. Кузнецов, Г.И. Северин, Н.Н. Шереметьевский…

Комиссия В.П. Морозова одобрила эскизный проект ракетно-космического комплекса «Алмаз» и рекомендовала развернуть рабочее проектирование и изготовление его составных частей.

Проект системы «Алмаз» состоял из орбитальной пилотируемой станции того же названия, транспортного корабля снабжения, который первоначально предполагалось создать на базе корабля «Союз», но позднее заменённого большим, со стартовым весом в 19 тонн, который также надлежало разработать ЦКБМ, и многоразового возвращаемого аппарата.

Орбитальная пилотируемая станция «Алмаз» имела термоизолированный прочный гермокорпус большого объёма, к задней торцевой части которого крепилась сферическая шлюзовая камера с пассивным узлом стыковки кораблей снабжения и двумя люками: верхним — для выхода в открытый космос и нижним — для сброса через специальную пусковую камеру возвращаемых на Землю капсул с информацией. Вокруг шлюзовой камеры размещались агрегаты двигательной установки станции, разворачиваемые антенны и две большие, также сложенные при выведении, панели солнечных батарей. Шлюзовая камера и вся задняя торцевая часть гермокорпуса закрывались чехлами экранно-вакуумной теплоизоляции. В носовой части гермокорпуса находился бытовой отсек для экипажа со спальными местами, столиком для приёма пищи, креслом для отдыха и иллюминаторами. На этапе выведения эта часть станции закрывалась сбрасываемым коническим головным обтекателем. Затем шёл рабочий отсек с пультом управления командира и рабочим местом оператора обзорного контроля земной поверхности и окружающего космического пространства.

Для повышения прочности и жёсткости корпуса станции при минимизации её веса корпус изготавливался из плиты алюминиевого сплава толщиной 50 миллиметров, при этом в плите выфрезеровывались периодические кубы с длиной стенок 70 и толщиной стенок между ними 2,5 миллиметра, аналогичной толщины оставалась и стенка космического аппарата. Таким образом, создавалась ячеистая структура, обладавшая высокой жёсткостью. Первоначально габаритные панели аппарата (2х 1 метр) фрезеровались механически и сваривались, позднее был применён более прогрессивный метод электрохимфрезерования.

Рабочий отсек «Алмаза» имел диаметр 4,1 метра, что позволяло транспортировать станцию по железной дороге. Станция имела стыковочный узел, шлюзовую и пусковую камеры, оснащалась оптическими и телевизионными системами наблюдения, дополненными длиннофокусным фотоаппаратом «Агат» с высокой разрешающей способностью и системой полуавтоматической обработки плёнки. Для радиосвязи с Землёй на борту имелись усовершенствованная система «Аврора» с впервые установленной на пилотируемых КА аппаратурой ЗАС связи и телевизионный канал связи. Для управления разными типами аппаратуры на станции была установлена БЦВМ «Аргон-16». Станция была снабжена оптическим визиром ОД-5 с возможностью кратковременной фиксации оси наблюдения, панорамно-обзорным устройством, перископом кругового обзора для космического наблюдения. Станция оснащалась также инфракрасной аппаратурой наблюдения «Волга».