Цикл «Идеальный мир»: Реквием по мечте - rrrEdelweiss

сбежать и еще долго скрываться хоть на Марсе, хоть вне его, не всех верных воинов потерял Стокер, но… зачем? Для чего продолжать сопротивляться, бороться? Цепляться за ускользающую власть? Для чего влачить эту жалкую одинокую жизнь?

Будто в подтверждении этих мыслей из-за его спины вальяжно вышел Огонек. Хозяйским жестом взял предписание, насыпал на документ табак, ловко свернул самокрутку и, прикусив по привычке ее кончик, закурил. Карабина, словно почувствовав так нелюбимый ею запах табака, сморщила носик и сердито посмотрела на зятя. Стокер втянул воздух носом: уловить такой знакомый аромат тлеющий сигареты хотелось ужасно, но ощутить он смог лишь запах пыли да пропахшего алкоголем помещения…

Как же он устал балансировать на грани реального и потустороннего мира!..

Морщинистые пальцы обхватили рукоятку бластера, и старик, даже не глядя на оружие, привычным жестом проверил заряд. Батарея не полная, но ему хватит.

Настало время разыграть эндшпиль в этой партии!

При движении на руке сверкнул перстень из плутаркийской стали с мышиной головой. Этот символ долгой дружбы придал уверенности в правильности принятого решения. Он знал, что поступает верно. Кольцо, будто подбадривая, привычно согревало, словно рукопожатие друга. Стокер улыбнулся уголками губ: место, где оно все эти годы пролежало, несколько дней назад указал ему Огонек, появившись из мрака и будто бы нехотя хлестнув хвостом в сторону своего подарка. Понимая, что это знак, Стокер дрожащими руками подобрал перстень и вернул тот на палец. Все было кончено: ему, наконец, протягивали руку, чтобы помочь спуститься в бездну.

Он много лет пытался изменить Марс, но совершенно очевидно проиграл. Он построил идеальный мир, вот только чью идею воплотил? Всегда думал, что делает то, о чем мечтали его близкие, но, как оказалось, этот многолетний труд им был не нужен. И не просто не нужен, а настолько противен их желаниям, что они попытались его, Стокера, убить!

Мы хотели свергнуть ненавистного диктатора…

Голоса в его голове прошелестели, словно сухие обгорелые листья, которыми играл ветер в погубленном во время одной из попыток взять штурмом резиденцию Лидера Саду Надежды.

Минуло несколько лет с той ночи, когда в лицо ему бросили обвинения, но гнев до сих пор каждый раз закипал в правителе Марса. Стоило лишь вспомнить, как организовали за его спиной заговор, который должен был снова расколоть их мир! Даже сейчас Стокер считал, что гнев его был праведным, и что он сделал то, что был должен: покарал предателей, которые подвергли миллионы жизней риску!

Вот только… что же осталось ему после?

Одиночество и тишина. А еще призраки, которым он каждый вечер за бокалом виски доказывал свою правоту.

Никто, кто мог бы разделить с ним удовольствие от стаканчика хорошего коньяка, больше не приходил вечерами, чтобы поболтать о жизни. Мечта о маленьком доме, где будут собираться друзья и бегать их дети, рассыпалась в прах: у него нет ни друзей, ни дома. А его гнев и обиду давно смыли слезы, пролитые вдовами его близких. Обиды больше не было, было лишь горькое сожаление о том, что все обернулось вот так.

Чарли на это презрительно фыркнула. Винни обнял жену и поцеловал ее в висок, пытаясь успокоить и не позволить превратиться в очередной раз в злобного полтергейста, после которого весь кабинет главы Марса оказывался разгромленным. Впрочем, Стокер, когда пробовал на записях с камер разглядеть, как бушует призрак подруги, каждый раз видел лишь себя, швыряющего о стены предметы и мебель. Винни хмуро посмотрел на своего бывшего командира и сердито отвернулся.

О Фобос, он же не хотел! Не хотел, чтоб так вышло! Верил в то, что поступает правильно, что иного выбора у него просто нет! Тащил груз забот о Марсе на плечах, убеждал себя, что справится с этой ношей!.. Сколько еще им всем это объяснять?! Да, он не справился! Потерял все, что дорого. Даже старину Скабба пару лет назад отправил под трибунал, заподозрив в желании узурпировать власть. Иногда Стокер корил себя за это решение и думал, что разглядел предательство там, где его не было, но чаще ему все же удавалось убедить себя в том, что подозрение не бывает безосновательным. Карабина же, его извечная собеседница, укоризненно качала головой и кивала на огромное окно, которое выходило на умерший сад. Давала понять, что он сделал несчастным целый мир, разлучил семьи, пролил крови больше, чем кто-то в истории, и не стоит ему пытаться отрицать свои преступления. Она считала такие попытки трусостью.

Стокер зажмурился, не желая больше видеть то, что сотворил с родной планетой.

Последние два десятилетия он убеждал себя, что день за днем делает правильный выбор, но несколько лет назад прочитал в безумных глазах Нагинаты, что ошибался. В ее рисунках, разбросанных по полу, Стокер наконец разглядел, каким должен был быть их мир. Мир, в котором должна была править любовь. Мир, в котором должна была править дружба. Мир, в котором никто не побоялся бы просить помощи.

Мир, которого по его вине больше никогда не будет.

Когда он свернул с тропы, что привела бы всех к светлому будущему? Быть может, в тот момент, когда приказал убить Карабину? Тогда, когда запустил ракеты по мирному населению и уничтожил две расы? Или, быть может, тогда, когда потерял Тэсс? Но, скорее всего, еще раньше…

Карабина закатила глаза. Стокеру показалось, что он прочитал по ее губам слово «Идиот!..»

— Не ругайся, а, бро? Я понял.

О, он так хотел вернуться назад и все исправить! Забыть обиды, выбрать другие слова, поступать иначе! Но будто все эти годы что-то постоянно толкало его подальше от тех, кто был ему дорог, от гуманных решений, уничтожало на корню желание попытаться исправить ошибки… толкало прямо в бездну, на дне которой бушевало море крови. Той крови, которую он проливал во имя всеобщего блага.

Но теперь он наконец понял, чьи идеи покорно воплощал, по чьей указке действовал, подавляя в себе жалость и сострадание, запрещая себе любить. Он осознал это во время одного из долгих разговоров с Карабиной, в котором говорил только он. А она, положив руку на плечо и тепло улыбнувшись, без слов подсказала ему выход.

Пальцы, покрытые совершенно седым мехом, легли на спусковой крючок бластера, кольцо звякнуло о металл. Руки больше не дрожали, он не боялся смерти. Лишь одно пугало старика: даст ли ему тот, кто все эти годы стоял за спиной, возможность наконец выйти из игры? Позволит ли Стокеру закончить партию, просто сдавшись, или вновь сделает так, что его