Танго под палящим солнцем. Ее звали Лиза - Елена Арсеньева

— Что ты врешь? — возмущенно выкрикнула Лиза. — Сахарок, махорка… Ты за мной следил! Боялся, чтобы не сбежала, да? Вы мне не верите, ни ты, ни отец Игнатий!

— И что такого? Ну, не верим. Подумаешь, велика беда! Ну, следил… Если б не следил, то не оказался бы рядом, небось валялась бы там сейчас мертвая!

Он махнул в сторону площади, и тут же новая очередь заглушила его голос.

Петрусь схватил Лизу за плечи и прижал к кирпичной стене, прикрывая собой. Пули чиркнули в полуметре от их ног, и Петрусь подтолкнул Лизу глубже в подворотню.

— Вот застрелили бы тебя, и кто взорвал бы «Розовую розу»? — проворчал он.

— Ну да, — зло усмехнулась Лиза, — я для вас со стариком просто ценное взрывное устройство, не больше.

— Вот именно, — холодно согласился Петрусь.

Лиза опустила голову. Их с Петрусем неприязнь взаимна, что и говорить. Для этого невозможно красивого парня она — нечто неодушевленное, чужое, внушающее отвращение и даже ненависть. Ее просто используют — и даже используют с отвращением.

— Удивляюсь, — с трудом выговорила она, а горло так и сводило подступавшими слезами, — как ты решился до меня дотронуться. Мог бы и винтовкой в подворотню затолкать. Ты ж ненавидишь меня! И старик тоже. Вы же во мне видите гранату, которую готовитесь бросить во врага, а что будет со мной — вам все равно. Ты еще радоваться будешь, если я взорвусь там, вместе с фаши…

Она не договорила. Петрусь прижал ее к стенке и навалился всем телом. Рот его прильнул к ее рту и впился в него. Лиза задохнулась. Попыталась рвануться, но литое тело его, руки его лишали возможности шевельнуться, а губы лишили возможности соображать. Вспышка неистового счастья прострелила ее стремительней пули, и Лиза вдруг ощутила себя брошенной, потерянной, страшно одинокой, когда Петрусь отстранился.

Ошарашенно уставилась в мрачные черные глаза:

— Зачем… зачем ты это сделал?

— Чтобы доказать тебе, что ты не внушаешь мне отвращения. — Петрусь хлопнул ресницами и спросил неуверенно: — Доказал?

— Доказал… — Лиза с трудом сдерживала улыбку.

Они снова прижались к стене — стрельба не утихала. Вдобавок неподалеку забахали зенитки, выйти из подворотни было невозможно. Просто совершенно невозможно! И Лиза с готовностью приоткрыла губы, когда лицо Петруся приблизилось к ее лицу, но вдруг что-то особенно страшно громыхнуло над площадью. Петрусь рванулся к краю стены, выглянул, воскликнул:

— Сбили! Его сбили!

Лиза подскочила к нему и увидела, что «мессер» падает, оставляя за собой хвост черного пламени. Вот канул куда-то за дома, ближе к реке, там вспыхнул взрыв.

— Куда он упал? — прошептала Лиза. — На дома? Неужели на дома?

— Куда же еще, — тяжело вздохнул Петрусь. — Там слободка, домишко на домишке. Вот, загорелось уже!

В том месте, куда упал «мессер», поднялись новые клубы дыма.

— Он спрыгнул! — воскликнул Петрусь. — Смотри!

Белый купол парашюта качался в небе, опускался плавно и красиво, так страшно-красиво… Нельзя было поверить, что мирно плывущая в воздухе фигура только что хладнокровно расстреливала людей, не делая никакого различия между врагами и теми, кого он хотел защищать.

— Зачем он спрыгнул? — с ужасом проговорила Лиза. — Его же убьют! Его убьют фашисты!

Петрусь с болью оглянулся на нее:

— Ты послушай… Ты только послушай…

— Пусть он только спустится, мы его на куски разорвем! — донесся до Лизы безумный бабий крик.

И разорвут, поняла она, глядя в окровавленные, залитые слезами лица. Конечно, летчик же только что убивал женщин, убивал их детей.

— Боже мой… — прошептала Лиза потрясенно, — боже мой, что же будет? Зачем он прыгнул? Его ведь растерзают! Уж лучше пусть к фашистам попадет!

А Петрусь повернул к ней побледневшее лицо:

— Его будут пытать в гестапо, он не выдержит и…

Он вдруг бросился вперед. Выскочил на площадь, приложил к плечу винтовку, прицелился, выстрелил в парашютиста раз, другой, третий.

Потрепанный «Опель» с визгом затормозил возле него, из автомобиля выскочили несколько солдат, схватили Петруся, вышибли винтовку, завернули руки за спину.

— Сволочь! Русская свинья! Болван! — разразился ругательствами высокий статный офицер с рукой на перевязи. — Если ты попал в него, будешь повешен! Этот красный позавчера убивал людей на берегу, теперь прилетел сюда. Я раньше времени выписался из госпиталя, только чтобы возглавить поиски летчика. У меня к нему свой счет! И вот он попался, Бог отдал его в мои руки. Он должен быть казнен публично! А ты хотел помочь врагу ускользнуть!

Чеканное красивое лицо с яркими голубыми глазами болезненно побледнело, офицер покачнулся. Но тут же к нему подскочил невысокий худой ефрейтор, подхватил его под руку:

— Герр гауптман, сядьте в автомобиль, прошу вас. Вы разбередите свою рану. Эх, рано вы вышли из госпиталя!

— Арестуйте этого идиота, — буркнул гауптман устало, кивнув на Петруся. — Глаз с него не спускать!

И тут Лиза узнала эти яркие глаза, эту чеканную надменную физиономию.

Раздумывать было некогда. Она вылетела из подворотни и бросилась к офицеру:

— Господин фон Шубенбах! Как я счастлива видеть вас живым и здоровым! Я так беспокоилась о вас!

Порыв ее был столь неудержим, что охрана не успела спохватиться, а Лиза уже повисла на шее гауптмана, чуть не сбив с ног и его, и поддерживавшего его ефрейтора. Он отпрянул было, и тут же на лице его выразилось превеликое изумление:

— Это вы, фрейлейн? Что за чудо! Я тоже счастлив видеть вас. Я беспокоился, не убило ли вас тогда, на берегу, но Вернер сказал, что, благодарение Богу, вы живы. Примите мою вечную благодарность, фрейлейн, вы спасли мне жизнь. А я даже не знаю вашего имени…

— Меня зовут Лиза, — протянула она руку. — Лиза Петропавловская.

Фон Шубенбах поцеловал ее пальцы. Губы у него были холодные, как лед.

«Наверное, он много крови потерял», — попыталась объяснить для себя Лиза, чувствуя, как по ее плечам пробежал озноб. Такое ощущение, что ее руки коснулись губы мертвеца. Но она отмахнулась от страшной мысли и улыбнулась фон Шубенбаху так воодушевленно, что уголки ее губ, казалось, коснулись кончиков ушей.

К ее изумлению, он тоже улыбался восторженной, широкой улыбкой:

— Однако как странно, что мы снова встретились в аналогичной ситуации, верно? В таком стечении обстоятельств можно разглядеть довольно ироническую усмешку судьбы. Однако я счастлив ее причуде, потому что она дала мне возможность вновь увидеть вас. Я хотел вам кое-что сказать, Лиза… Да уведите вы его, наконец! — властно махнул он солдатам, которые держали Петруся.

— Погодите, герр гауптман! — воскликнула она. — За что вы хотите арестовать этого человека? Он не смог сдержать своей ненависти к убийце. Клянусь, если бы я имела возможность, я бы и сама убила летчика своими руками. Да вы только посмотрите, что он сделал! Он хладнокровно расстреливал женщин и детей!