Обжигающий след - Анна Невер

— Я должна идти, — она обернулась к собеседникам. — Рич, как только Филипп наколдует туман, сделаешь то, что я тебе сказала, и немедля прячьтесь с вэйном в голубятне. И что бы ни случилось, даже носа из нее не высовывай, ты понял?

— Угу, — кивнул он. — Вы мне это уже пять раз повторили.

— Коли надо, и в сотый повторит! — проворчал Агап. — Лучше слушай, что тебе говорят! Чтобы ноги твоей на площади не было!

— Ладно, — протянул мальчишка.

— Филипп Дронович, — Тиса взглянула на погодника. — У вас книга с собой?

Вэйн поднял с пола саквояж.

— Здесь.

— Устанавливайте сейчас свою подставку. И проверьте заранее, пожалуйста, что листы не склеились. — Войнова сделала пару шагов к порогу и обернулась: — Очень важно, чтобы не позднее десяти минут после того, как Рич выпьет пилюлю, на площади висел густой туман.

Погодник кивнул и восхищенным взглядом проводил девушку до порога.

— Будь осторожна, дочка! — вдогонку напутствовал помощницу лекарь. — Единый, помоги! Ты же видишь, что творится…

* * *

Рог протрубил начало судебного собрания. В числе других Войнова миновала внутренние ворота части, стараясь унять дрожь в теле.

— Мои глубочайшие соболезнования, Тиса Лазаровна, — продребезжал рядом Нестор Обло, одетый в служебный балахон до пят. Букли его парика касались белого отложного ворота. Перешагивая через лужи и поддерживая судью под локоть, градоначальник заметил капитанскую дочь и тоже не преминул высказаться.

— Милая девушка, как прискорбно, что ваш батюшка стал жертвой этого убийцы, — на круглом лице появилось кислое выражение. — Да еще, как я слышал, останки украли. Варвары, ей-богу. Того, кто это сделал, тоже нужно судить, не так ли, Нестор Христофорович?

— Однозначно, сударь мой Лаврентий Петрович, однозначно, — проблеял судья, задрав подол балахона. — Эка развезло здесь.

— Ничего, скоро душегуб расплатится за свои грехи, — нагнал их Панин. Бородача в двубортном зипуне по колено и высоких добротных сапогах дождь и лужи не пугали. — Я вас понимаю. Будь я на вашем месте, тоже бы захотел поглядеть, как эта гнида сгинет!

— Это да, но как бы девица обмороком не пала, — возразил судья. — У женщин не то что у мужчин, душевная конструкция хрупенькая.

— Я справлюсь, — Тиса опустила голову. Невысказанные слова раздирали нутро. Хотелось кричать во все горло, что вэйн не виноват. Что Зарай — настоящий убийца. Но кто же ей поверит? Представила, к чему бы это привело: все бы сочли, что она с горя помешалась, у девиц же «душевная конструкция хрупенькая».

Будто в страшном видении Тиса наблюдала, как люди рассаживаются по левой стороне ряда столов.

— Давайте ближе. Ну-ка двигаемся, уступим место дочери покойного Лазара.

Голос начальника таможни заставил ее вздрогнуть. Климыч махнул ей рукой, приглашая присесть рядом с собой, словно за обеденный стол. Она послушно опустилась на холодный табурет. Не успела толком оглядеться, как Зарай Климыч уже поднялся с речью.

— Итак, приветствую всех собравшихся по столь тяжелому, но крайне необходимому поводу, как суд над убийцей-отступником!

Слова таможенника обострили тревогу в груди. Началось! Тиса заставила себя встряхнуться. Где-то недалеко уже готовится Рич. И… Она будто ненароком взглянула на чердачное окошко — Филипп, должно быть, уже начинает колдовать с водой.

Зарай закончил вступительную речь и поднял руку в повелительной манере императора.

— Прошу, приведите отступника! — велел он.

Витер подал знак кому-то из подчиненных. Все сидящие повернули головы вправо. Войнова стиснула края табурета.

Двое здоровяков медленно вели обвиняемого под руки, понукая его переставлять ноги в кандалах. Тиса с трудом узнавала вэйна, которого видела у мельницы. Поникшие плечи, сгорбленная спина, голова, словно у испорченной игрушки, безвольно касается подбородком впалой груди.

— Как понимаете, ради вашей безопасности мы не можем дать колдуну возможность говорить. Кляп — вынужденная необходимость, как и вэйновские кандалы, — объяснил Зарай.

Вэйн будто очнулся, поднял подбородок, окинул собрание мутным взглядом и остановил его на Тисе. Что он прочел в ее испуганных глазах? Она не знала. Но только лицо его отразило сильное терзание, словно колдун ощутил внезапную боль.

— Чего встал? Шевелись! — подстегнул его конвойный.

Ноги плохо слушались арестанта. Военные подвели его к старой крепостной стене шагах в двадцати от судебного «застолья» и, оставив там, отступили в сторону. Колдун пошатнулся и привалился спиной к стене. Ноги его согнулись в коленях. Он продолжал исподлобья смотреть на собравшихся, но взор словно потух, не отражая ничего. Заседатели оживились, зашептались.

— Этот вэйн обвиняется в совершении страшных убийств посредством исчадия испода! Восемь! Восемь человек убито! — Зарай медленно, с расстановкой перечислил имена погибших. — Также еще на двоих совершено покушение. Как вы знаете, несчастные сильно обгорели. Отступник насылает и будет насылать изнаня на наших соплеменников, пока мы не примем решение и не остановим эти смертоубийства! Как вы знаете, у нас есть право Семи!..

Заметив белесую дымку, что крадучись расползалась над лужами, Тиса на время перестала слушать пламенную речь Зарая Климыча. Она заерзала на табурете, невольно оглядываясь. Рич, наверное, уже здесь, только его не видно. Лишь когда мальчишка посмотрит в глаза вэйна, тот его заметит. И она надеялась понять это по реакции обвиняемого. Неожиданно девушка услышала свое имя и устремила взгляд на оратора.

— Вот она, сидит рядом со мной. Бедная девочка, несчастная сиротка! — без зазрения совести продолжал лгать присутствующим начальник таможни, указывая на нее. — Наш всеми уважаемый капитан Лазар Митрич пал жертвой рук этого отступника. Теперь его дочь жаждет расплаты за смерть отца!

Тиса чуть не поперхнулась от подобной наглости. Она посмотрела на вэйна у стены. На этот раз взор подсудимого не показался ей отрешенным. Ох. Если бы колдуна не сдерживали гасители, кляп живо бы перекочевал в рот таможенника. Демьян сместил тяжелый взгляд на девушку и качнул головой. Тут и уметь читать мысли не надо — он укорял ее в том, что не сбежала, как он просил. Тиса отвела глаза. Она не желала сомневаться. Что сделано, то сделано.

Меж тем туманная кисея продолжала ткаться, незаметная глазу, но до отчаяния неторопливо.

— Вы достаточно услышали, милейшие! И вы знаете, что делать! Вот он перед вами — исчадие тьмы, отступник! Хотите ли вы спокойствия и безопасности для своего города? Или вы желаете новых жертв, обугленных костей и плача неутешных родственников? Решать вам! А теперь в этой бумаге, — Зарай поднял листок, чтобы всем было видно, — вот здесь прошу каждого написать свое имя, если вы согласны с мерой наказания. Моя подпись, как видите, уже стоит на положенном месте.