Том 4. Стиховедение - Михаил Леонович Гаспаров

и песней; здесь, в 1905–1908 годах, эти два начала у Белого, видимо, полностью разошлись.

В истории взаимодействия стиха и музыки есть повторяющаяся черта. Пока музыка не развита, она старается следовать за словами, копировать их самый сложный языковой ритм. Когда она становится зрелой, она, наоборот, противопоставляет себя ритму слов и предпочитает тексты с самым простым словесным ритмом, чтобы на его фоне ткать собственный сложный рисунок. В этом разница между ранними и поздними средневековыми секвенциями. Думается, что по этой аналогии можно представлять и нарастающее внимание Белого к собственной интонации.

В «Пепле» текст вел интонацию. В «Урне» интонация, обозначенная графикой, подчиняет себе текст, но еще не старается контрастно его упрощать: процитированное стихотворение «Врагам» написано достаточно сложной строфой. В «Королевне и рыцарях» уже начинается контрастное упрощение словесного фона интонации. Упрощение образное: примитивный сказочный сюжет. Упрощение стилистическое: нанизывание простейших повторов («И опять, и опять, и опять — Пламенея, гудят небеса… И опять, и опять, и опять — Меченосцев седых голоса»). Упрощение ритмическое: простейшие размеры — короткий 3-стопный ямб, полноударные 3-стопный амфибрахий, 3-стопный анапест, 3-иктный дольник. Художественный эффект нестандартного графического оформления стандартных размеров — в резком контрасте между привычной плавной интонацией строк знакомого ритма и новой, навязываемой ему извне. Чем сложнее графическое оформление, тем более сложную интонацию предлагает поэт угадать читателю.

В первых публикациях в журналах и альманахах 1911 года стихотворения «Королевны и рыцарей» имели обычный графический вид ровных четверостиший. Изощренная графика появилась только в сборнике 1919 года; откуда — мы еще увидим. Степеней изощренности в ней можно насчитать пять.

Первая — обычные горизонтальные строки, как в концовке «Шута». Обозначим их Г:

О, королевна, близко

Спасение твое:

В чугунные ворота

Ударилось копье!

Вторая — горизонтальные строки с отбитым концом, как в начале «Шута». Обозначим их Г—:

Есть край, где старый

Замок

В пучину бьющих

Вод

Зубцами серых

Башен

Глядит — который

Год!

(Заметим: Белый рвет строку перед концом, то есть там, где внутристрочные синтаксические связи в стихе — «теснота стихового ряда» — всегда крепче. От этого напряженность переносов сильнее, чем если бы отрывалось начало строки — как, например, у Маяковского. Гораздо легче и естественнее звучало бы:

Зубцами

Старых башен

Глядит —

Который год!)

Третья — вертикальные столбцы по слову в строке, как в репризе перед концом «Шута». Обозначим их В:

Есть край,

Где старый

Замок

В пучину

Бьющих

Вод

Зубцами

Серых

Башен

Глядит —

Который

Год!

Четвертая — вертикальные столбцы, сдвинутые вправо, как в предпоследней главке «Шута» (в контрастном чередовании с ровными горизонтальными строчками). Обозначим эти левые и правые столбцы Вл, Вп:

Поток

Рыдает

Пеной,

Клокочет

Бездной

Дней…

В решетчатые окна

Влетает сноп огней.

Расплачется в воротах

Заржавленный засов:

Пернатый

Ясный

Рыцарь

Летит

Из тьмы

Веков.

Наконец, пятая — косые ступеньки, как в центральной главе «Шута» (тоже в контрасте с ровными горизонталями). Обозначим их К (а в случае необходимости — Кп и Кл, скошенные справа и скошенные слева):

За порослью лиловой грозился

Старый

Шут:

Над ней, как адский

Пламень,

Мелькнул

Его

Лоскут…

На солнечные травы

Упала тень горбом: —

— И

Теневые

Руки —

Качались

Над

Цветком!..

Заметим здесь еще один вспомогательный прием, довольно редкий: в первой строке примера слово «грозился» принадлежит второму стиху, но напечатано в подбор к первому — происходит как бы интонационный захлест первым стихом второго. Обозначим этот прием знаком (+).

Сразу скажем: полный набор этих приемов налицо только в «Шуте». Остальные пять нестандартно напечатанных стихотворений построены проще. При этом по большей части простота эта представляет собой повторение одной и той же графической и интонационной схемы — как в «Урне», а не как в «Пепле».

Самое простое оформление — в стихотворении «Родина» («Наскучили / Старые годы… / Измучили; / Сердце, / Скажи им: „Исчезните, старые / Годы!..“»). Оно не имеет конечных рифм, но богато внутренними; нестандартной разбивкой по внутренним рифмам оно напоминает такие ранние стихи Белого, как «Душа мира». Из 18 трехсловных стихов 6 напечатаны в одну строку, 10 в две, 2 в три; только один раз (в процитированном зачине) использован захлест начала следующей строки, и один раз слова ступенькой вынесены вправо (восклицание «О нектар!» — как бы интонационный курсив).

В стихотворении «И опять, и опять, и опять…» — только горизонталь и вертикаль, единообразные строфы, как в «Урне», с последовательностью строк ГГВГ: «И опять, и опять, и опять — / Пламенея, гудят небеса… / И опять, / И опять, / И опять — / Меченосцев седых голоса». Все третьи, разбитые строки построены одинаково: трижды повторяется одно и то же слово. Все четвертые, заключительные строки являются носителями сюжетного действия: по ним одним можно прочитать сюжет стихотворения. Здесь интонационная разбивка, синтаксис и смысл совпадают.

Стихотворение «Голос прошлого» лишь ненамного сложнее. В нем две части: первая — 5 строф Г+, Г, В, В, вторая — 4 строфы В, В, Г+, Г, т. е. зеркально противоположного строения:

В веках я спал… Но я ждал, о Невеста, —

Север — моя!

Я встал

Из подземных

Зал:

Спасти —

Тебя,

Тебя!..

…………………………………………………

…Тебя

С востока

Мы —

Идем

Встречать

В туман:

Верю, — блеснешь из тьмы, рыцарь

Далеких стран…

Зеркальности строфики соответствует зеркальность точки зрения: первая часть — это рыцари устремляются с Востока на Север спасать Невесту; вторая — это Невеста с подругами выходит ждать и встречать рыцарей.

Следующее по степени усложнения стихотворение — «Перед старой картиной». По содержанию в ней можно различить четыре части: оживающая картина (3 строфы); поэт-рыцарь скачет к сказочному замку, но отвергнут (9 строф); однако на помощь спешит сонм товарищей-искателей, и перед ними замок открывает ворота (2 строфы); «Я очнулся», и опять всё — только картина (2 строфы). Первые две части выдержаны в