Негласные войны. История специальных служб 1919-1945. Книга вторая. Война. Том первый - Игорь Иосифович Ландер

агентов, и в этих условиях им опять-таки было не до немцев. Это нанесло серьезный урон операциям в Испании и на Корсике, и отдельные здравомыслящие сотрудники “в поле” все же сотрудничали между собой, нарушая строжайшие запреты своего руководства. Одновременно глава БСРА Пасси уговаривал Коше уволить Пэйоля, поскольку “коллаборационисты и предатели… подлежат военному трибуналу за соучастие в ведении разведки для врага”[135]. Коше не выдержал нервного напряжения и ушел в отставку, не сумев добиться реального слияния двух противоборствующих служб.

Назначение на его место 27 ноября 1943 года академика, специалиста по древним культурам Центральной Америки Жака Сустеля удивило многих. Новый начальник секретной службы никогда не соприкасался с разведкой, имел скромное воинское звание лейтенанта резерва и в последнее время являлся комиссаром по информации в “Сражающейся Франции”. Жиро запротестовал против назначения на столь ответственный пост сугубо гражданского человека, на что де Голль ответил: “Если вас это беспокоит, мы наденем на него генеральский мундир”[136]. Формальное объединение спецслужб состоялась. Де Голль распустил свои органы разведки и контрразведки и создал взамен них подчинявшуюся не военному командованию, а главе государства Генеральную дирекцию секретных служб (ДГСС) с Су стелем в качестве ее руководителя. Уже указывалось, что Сустель был агентом нелегальной резидентуры советской военной разведки в Великобритании и находился на связи у Эрнста Д. Вейсса, однако в рассматриваемый период, естественно, это не было известно никому. Одновременно де Голль образовал во Франции Комитет действия для руководства операциями Сопротивления. Риве отказался вводить в ДГСС свою СР, его примеру последовал и Пэйоль. Позднее Риве охарактеризовал ДГСС как “готтентотский базар”, полный амбициозных и претенциозных людей, которые осели там, чтобы избежать опасности участия в боевых действиях, в последний момент внезапно проявив энтузиазм в отношении либо разведки, либо де Голля, либо того и другого сразу”[137]. Пэйоль был более откровенен и заявил, что БСРА представляло собой инструмент для подчинения Сопротивления де Голлю и англичанам, а он просто не желал участвовать в этом процессе. Они по-прежнему продолжали обслуживать военное командование и фактически оставались вне подчинявшейся политическому лидеру Генеральной дирекции секретных служб. Несмотря на отсутствие подчиненности, СР все же формально включили в ДГСС для возможности финансирования через бюро. Практически это ничего не значило. Риве абсолютно не разделял принципов работы, применявшихся Пасси в БСРА и позднее в ДГСС. Он лицемерно и лживо утверждал, что военная разведка должна обслуживать исключительно нужды генерального штаба и не касаться политических вопросов. В период работы на режим Виши собственные действия Риве были политизированными в крайней степени, поэтому не ему было упрекать конкурентов в аналогичных поступках. Однако подлинным камнем преткновения являлись некоторые неблаговидные действия СР против движения Сопротивления в период до осени 1942 года. Наряду с обеспечением борьбы лидеров за власть причиной розни стало именно это, а вовсе не концептуальные различия, а вопрос о подчиненности секретной службы главе государства и ее участии в решении политических вопросов был не более, чем камуфляжем.

Претензии Риве в отношении непрофессионализма конкурентов также во многом надуманны. В действительности его Служба разведки работала далеко не так блестяще, как желал это изобразить ее начальник. В течение 1943–1944 годов абвер и гестапо нанесли по ней множество ударов, от которых было трудно оправиться. Ликвидация немцами опорных баз СР вынудила сократить заброску агентуры, что, в свою очередь, немедленно сказалось на эффективности операций. Теперь Сустель с полным основанием мог заявить, что ДГСС намного превосходит свою соперницу, которая отвечала ему явным саботажем. Любые приказы руководителя ДГСС, в порядке координации направляемые им в СР или СМ, неизменно возвращались с личной пометкой генерала Жиро: “Полковник Риве и майор Пэйоль отчитываются перед главнокомандующим и получают приказы только от меня”[138]. В свою очередь Сустель обставил непокорных начальников разведки и контрразведки своими шпионами и перлюстрировал поступавшую к ним корреспонденцию. В марте 1944 года СР перестали финансировать через ДГСС, причем совершенно оправданно, поскольку она действовала абсолютно автономно от Генеральной дирекции. Жиро бросился на защиту своей разведки и заявил, что подобные действия неизбежно приведут к полному развалу всей системы спецслужб. Пэйоль же решил обратиться за помощью к американцам и пожаловался на обстановку в Верховный штаб союзнических экспедиционных сил (СХАЕФ), аккредитовав при генерале Эйзенхауэре майора Боннефу. Он представлял в СХАЕФ Военную секретную службу (ССМ), занимавшуюся контрразведывательным обеспечением тыла экспедиционных войск в освобожденных областях Франции. Однако американцы предпочли не ввязываться в это противостояние, а конфликт разрешился на совершенно другом уровне. 4 апреля 1944 года Национальный комитет освобождения Франции под давлением де Голля ликвидировал должность главнокомандующего, в результате чего Жиро занял декоративный пост постоянного генерального инспектора. Это развязало руки Сустелю, и в апреле Риве в звании бригадного генерала был со всеми внешними атрибутами почета отправлен в отставку. Ему формально предложили продолжить службу, но бывший начальник СР все понимал правильно и, сославшись на 61-летний возраст, предпочел уйти добровольно. После этого он прожил еще более 14 лет и умер 12 декабря 1958 года.

Торжественное провожание генерала Риве в отставку. Слева направо: полковник Андре Серо, начальник военной разведки полковник дю Кре де Вильнев, генерал Луи Риве, полковник Поль Пэйоль

Пэйоль не разделил его судьбу. Репутация майора в контрразведке была крайне высока, поэтому его оставили во главе СМ, включенной в состав Генеральной дирекции секретных служб. Немаловажным аргументом в пользу принятая такого решения явились агентурные сета ТР, объединенные в три резидентуры (“инспекции”). Первая из них (“Центр”) с центром в Сент-Этьене располагала точками в Виши, Лионе, Бурге и Шато-ру-Лимож, вторая (“Север”) с центром в Париже имела агентуру в самой столице, Лилле и Ле Мане, третья (“Юг”) с центром в Марселе руководила точками в Марселе, Ницце и Тулузе. Кроме того, под прямым руководством Лафона, ставшего к этому времени уже майором, находились посты ТР в Нанси, Бордо и автономный от резидентуры “Центр” пост в Лионе. По состоянию на 23 сентября 1943 года весь этот аппарат должен был выявлять:

“1. Силы абвера и гестапо; их цели, их методы <…>.

2. Вспомогательные подразделения абвера, гестапо и служб пропаганды.

3. Движения, способные причинить ущерб национальному единству и нации.

4. Состояние общественного мнения по категориям лиц и регионам <…>.

5. Силы существующих служб, в особенности военной администрации. <…> Это, в частности, важно в отношении полиции, жандармерии и мобильной стражи”[139].

Помимо общих сетей контрразведки в 1943 году Пэйоль создал и параллельную инфраструктуру под кодовым обозначением “ТР Жюнь” (“младшая”). Под руководством