Империя. Путешествие по Римской империи вслед за монетой - Альберто Анджела

Затем, есть и экономический аспект, связанный с деньгами и перспективой повысить свой уровень жизни и даже разбогатеть… И эта возможность открыта перед всеми. Тамугади дает шанс каждому, без различия национальности, попасть в римскую орбиту и участвовать в жизни империи. Такого не будет происходить в позднейшие эпохи, когда между завоевателем и завоеванным будет сохраняться четкая граница.

Интеграция — вот заветное слово, проливающее свет на цель создания этого города. Весьма прогрессивная для своего времени концепция.

Самый невероятный аспект римской политики — это то, что она не прибегла к силе для насаждения своей культуры: ее система интеграции и здесь, в Северной Африке, и в других регионах действует через город.

Один из примеров — здешний театр. Археологи обратили внимание, что театр рассчитан на 3500–4000 мест, многовато для города с численностью населения восемь-десять тысяч человек, каким оно было в пору строительства. Следовательно, с самого момента основания было известно, что идея сработает и город привлечет к себе множество людей…

И те, кто так думал, были правы: очень скоро город выйдет из первоначальных границ, хаотически обрастет периферийными районами, его территория вырастет с 12 до 50 гектаров… Полный успех. Спустя пятьдесят лет собственно римлян здесь будет мало, население почти целиком будет состоять из нумидийцев. Все будет в их руках: торговля, городское управление, повседневная жизнь… Но они уже мыслят не как нумидийцы: они впитали в себя греко-латинскую культуру и… думают как римляне.

В Тамугади археологи обнаружили граффито, говорящее само за себя: «Venari, lavari, ludere, ridere. Hoc est vivere», что означает: «Охотиться, ходить в термы, играть, смеяться. Это и есть жизнь».

Конечно, это одна из причин притягательности Тамугади для североафриканского населения. Но было бы упрощением думать, что народы империи завоевало одно лишь удовольствие.

Когда Траян дает приказ основать Тамугади, в действительности он начинает кампанию за распространение культуры выращивания олив в Северной Африке.

Эта кампания будет продолжена Адрианом. Те, кто сажает оливковые деревья, знают, что если они получат еще и римское гражданство, то смогут пользоваться значительными налоговыми льготами и продавать свою продукцию на всей территории империи. Это объясняет, почему столь многие нумидийцы и жители Мавритании без затруднений перенимают римский образ жизни.

В результате этой политики значительные территории Северной Африки покрываются оливковыми плантациями, и местное оливковое масло, как мы видели, наводняет империю, конкурируя с испанским и даже с итальянским.

Над африканским плоскогорьем занимается заря. Жених Элии Сабины пишет за столиком письмо. Оно адресовано возлюбленной, которая еще погружена в сон после долгого путешествия и долгой ночи, проведенной без сна… Он хочет, чтобы она, проснувшись, нашла от него пару нежных строк. Чуть в стороне, прислонившись к колонне портика, его дожидается товарищ. Их ждет утренний сбор.

Подходит молодой мужчина, в его глазах любопытство.

«Для чего это?» — спрашивает он, показывая на исписанный лист.

Легионер поднимает голову и внимательно смотрит на него. Перед ним хорошо сложенный нумидиец с курчавыми волосами и глазами, в которых есть интерес ко всему, что связано с римским миром. Он выходец с гор и принадлежит к одной из местных народностей.

Поразмыслив минутку, легионер говорит: «Скажи-ка мне что-нибудь, что знаешь только ты, и никто другой».

Тот отводит в раздумье взгляд и потом, глядя прямо в глаза, отвечает: «Моя женщина ждет ребенка».

Легионер записывает его слова на клочке папируса, складывает его и говорит нумидийцу: «Иди к моему товарищу, попроси развернуть листок и прочесть».

Нумидиец выполняет порученное. Сослуживец нашего легионера разворачивает листок папируса, читает, потом смотрит на молодого африканца и говорит ему: «Что ж, поздравляю, ты станешь отцом…»

Тот застывает, от удивления выпучив глаза и разинув рот.

«Откуда ты знаешь? Это чародейство!»

Легионеры разражаются смехом… Позже они угостят молодого нумидийца вином, чтобы отметить приятную новость.

Для тех, кто незнаком даже с алфавитом, письменность предстает как могущественное орудие, имеющее чуть ли не чудодейственную силу воздействия на людей. Подобные сцены происходят (и будут происходить) во всех пограничных зонах, где письменная цивилизация встречается с народностями, письменности не имеющими. И будет многократно повторяться в ходе истории. Но в случае с Римской империей есть одно отличие: достаточно поглядеть на надписи на стенах Помпей, или на амфорах, или же на монументах в римских городах, чтобы убедиться, что в Римской империи почти все, по крайней мере в городах, умеют писать и читать (а также считать). Никогда еще такого не случалось в мировой истории — и долго еще не повторится: в Средневековье и ренессансный период население будет обречено на массовую неграмотность. Так будет до начала нашего времени. Лишь на протяжении XX века в западных обществах грамотность снова достигнет римских масштабов и превзойдет их. Об этой черте римской цивилизации как-то редко задумываются.

Элия Сабина нашла жилье неподалеку от места, где расквартированы легионеры. Первым делом она запасается парфюмерией — ее мужчина должен видеть ее во всей красе. Теперь у нее в руках разнообразные лопаточки, пудры и мази, между тем как наш сестерций… перекочевал в кошелек торговца, продавшего ей косметику.

Это низкорослый лысый мужчина с добрыми глазами. Он всегда готов улыбнуться, чтобы клиент не чувствовал себя неловко. На самом деле он человек очень стеснительный и не может подолгу выдерживать чужой взгляд.

На следующий день его нет в лавке. Раб объясняет Элии Сабине, что хозяин поехал в Лептис-Магну за партией духов и благовоний, прибывших из Александрии Египетской. Стало быть, наш сестерций снова в пути, под палящим солнцем пустыни.

Парфюмер прибывает в Лептис-Магну, проведя последнюю ночь на постоялом дворе. Город ему очень нравится, он сильно отличается от Тамугади: он крупнее и многолюднее. И здесь такой свежий воздух… Город стоит на море, на побережье нынешней Ливии, вдали от каменистых, раскаленных солнцем гор.

Нам же Лептис-Магна нравится тем, что это город мрамора, богатый и полный настоящих шедевров. Он еще не достиг того великолепия, которое ждет его столетие спустя, когда Септимий Север, император-африканец, рожденный именно здесь, застроит его новыми монументами. Но уже сейчас это живой, многолюдный город. Его улицы замощены светлой плиткой, освещающей черные глаза прохожих, что придает их взглядам особое очарование. Двое мальчишек гоняются друг за дружкой в толпе и нечаянно опрокидывают стоящую на улице корзину лавки зеленщика. Хозяин показывается и пытается догнать их, но они проворнее его и скрываются в толпе, юрко шныряя туда-сюда, как хорьки. Закрыв глаза, вдохнем витающие вокруг запахи. Ароматы проходящих мимо женщин отличаются от тех, что мы чувствовали в Германии или Провансе, они более экзотичные и резкие, может быть, потому, что мы недалеко от Александрии Египетской.