Дневной Дозор - Сергей Лукьяненко

Конечно, он мог бы просто позвонить в Москву.Но звонок легко отслеживается, а заранее светиться Эдгар совершенно не хотел. Ион был совершенно уверен — Алита сейчас наверняка болтается на одном из каналовIRC.

Молодой парень-оператор — не то слабенькиймаг, не то колдун — с готовностью указал ему, откуда можно влезть в Интернет.Эдгар поблагодарил; парень немедленно уткнулся в экран своего ноутбука,испещренный машинными кодами. Программировал он по старинке, без всякихновомодных форточных Delphi.

Эдгар запустил mirc, привычно прицепился кГетборгскому серверу DALnet со смешной коровой на эмблеме (корова быланарисована, естественно, псевдографикой — буквами и цифрами), идентифицировался,но на каналы лезть не стал. Выбрал в менюшке Query и подставил интересующийник: Alita.

Открылось новое окошко.

Больше всего Эдгар боялся появления встатус-окне сухой информативной надписи «No such nick or channel».

Но Тьма была милостива — ответ пришел почтимгновенно. Причем с правильного адреса — [email protected]

«Эдгар! Привет! Ты в Праге?»

«Да. Алита, у меня срочное дело… правда,странное. И — не для всех. Поможешь?»

«О чем вопрос, Эдгар! Конечно».

«Ты к шефу последние дни не заходила?»

Вообще-то вероятность того, что какую-то тамведьмочку вызовет сам Завулон была довольно низкой, но надо же с чего-тоначинать…

«Заходила, а что?»

«Ишь ты! — мысленно изумился Эдгар. — Угадал!»

И набрал:

«Ты, случайно, не заметила — в его кабинетенет моей фотографии или портрета? На столе, например…»

«А как ты догадался?» — Алита рассыпала щедруюгорсть картинок-смайликов, символизирующих ее хорошее настроение.

«После твоего отъезда шеф заказал два рисунка.Твой портрет и изображение дракона. Оба стоят в рамочках у него на столе — зарамочками я бегала в худсалон на Тверскую. Шеф мне бутылку „Клико“ в наградупожаловал!»

Эдгар прикрыл глаза.

Вот и все. Последний штрих будущей рокировки.Твой приговор, Эдгар-эстонец.

И что ты теперь станешь делать?

«Спасибо, Алита, — набил он деревяннымипальцами. — Я побежал, дел по горло…»

«Пока, Эдгар. Целую!»

На смайлики не хотелось даже смотреть. Эдгарзахлопнул окошко мирка и встал из-за стола.

Парень-программист взглянул на него из-заэкрана.

— Так быстро? — спросил он без особогоудивления.

— Да, — ответил Эдгар. — Спасибо.

До выхода он дошел, ни о чем не думая, — вголове поселилась гулкая пустота.

Его ведь выбрали, словно корову для рождественскогошашлыка. Достаточно сильного мага из Прибалтики. Поманили, пригрели.Поначальствовать дали недолго — не над чем-нибудь — над Московским Дозором. Ана самом деле ты — корова. В нужный момент тебя забьют. Воспользуются, словновещью. Разменяют, как фигурку.

Ведь игра — бесконечна, временно толькопребывание фигурок на клетчатой доске.

И что же? Если пришло время появиться наигровом поле очередному черному ферзю, значит ли это, что спешно вытащенному спериферии офицеру незачем сучить лапками и цепляться за скользкую поверхностьдоски?

«Ну уж нет! Может, я и не ферзь, — подумалЭдгар, медленно закипая, — но я, во всяком случае, не пешка. Не желаю я простотак уходить с доски. Потрепыхаюсь. А если удастся — еще и пол-Европы отнеприятностей избавлю».

В конце концов есть Инквизиция. Что-топодсказывало Эдгару — обладатели серых плащей вряд ли обрадуются очередномувизиту Сумеречного Дракона.

Предпраздничная Прага словно бы куда-тоисчезла, отодвинулась, поблекла. Эдгар поймал такси, добрался до нужнойгостиницы — при этом он ни разу не взглянул в окно, — механически расплатился ивошел в вестибюль. На швейцара он так зыркнул, что тот, похоже, счастлив был быпровалиться сквозь гранитный пол.

Эдгар шел к лифтам стремительно, так что заспиной едва ли не развевался расстегнутый плащ. Шел в номер, который узналчутьем Иных.

И вдруг — встал как споткнулся. И судорожносглотнул.

Из бара как раз вышли давешние «финны» —Братья Регина. Все четверо. Четверо, а вовсе не трое — к китайцу, африканцу иславянину добавился настоящий финн, которого все считали мертвым.

Но финн оказался жив-здоров.

Правильно — зачем Гесеру было убиватьсвидетеля? Наверное, творца обуревает непередаваемая гамма чувств, когда онвставляет последний кусочек стекла в завершенную мозаику. Но что делать тем,для кого стеклышки мозаики складываются в сухие слова приговора?

— Брат! — торжественно обратился к Эдгару одиниз «финнов». — Мы хотим поблагодарить тебя и Дневной Дозор Москвы за поддержку.Пойдем с нами? Мы отмечаем спасение нашего брата Паси — все считали егомертвым.

Настоящий финн смущенно улыбнулся, всем своимвидом показывая, как тронут заботой товарищей.

— Поздравляю… — глухо сказал Эдгар.Поздравлять было особенно не с чем — вся четверка при воскрешении Фафниранеизбежно погибнет.

— Брат-Темный. — Видя его колебание, магпереставал настаивать. — Ты не знаешь… этот Светлый, который тоже подобвинением… почему он назвал нас четырьмя конями?

Его товарищи дружно и возмущенно закивали.

— Это нельзя трактовать как необоснованноеоскорбление? — с надеждой уточнил предводитель Братьев Регина.

— Нельзя, — ответил Эдгар. — Это хуже, чемоскорбление, это — правда.

И бегом бросился к лифту.

Антон сдался к полудню.

Водку с Игорем они больше не распивали,несмотря на замечательные способности алкоголя стимулировать воображение. Откофе уже тошнило. Замечательного чешского пива тоже не хотелось.

Игорь, стоя у окна со стаканчиком жидкого даноновскогойогурта, покачал головой в ответ на очередное предположение Антона:

— Нет, что ты. Какой из меня драконоборец? Имы ведь вроде бы отбросили версию с Фафниром?

— А вдруг?