Книга мертвых - Дуглас Престон

Он осторожно отложил ложку и поднес напиток к губам, ощутив слегка горьковатый вкус. Закрутив крышку, убрал фляжку в карман. Это был единственный современный абсент с тем же содержанием эссенции полыни, что и в старинных сортах, и он заслуживал того, чтобы пить его, соблюдая традицию.

Он снова пригубил благородный напиток и откинулся на спинку дивана. Что там сказал об абсенте Оскар Уайльд? «Вначале он ничем не отличается от любого другого спиртного напитка. Потом наступает вторая стадия – когда вы начинаете видеть только чудовищную и жестокую сторону жизни. Но если вы проявите упорство и достигнете третьей, то увидите только то, что захотите, – удивительные, восхитительные вещи».

Странно, что Диогену, сколько бы он ни пил, так и не удалось продвинуться дальше второй стадии – правда, он не очень-то об этом жалел.

Из небольшого расположенного под потолком динамика послышался голос кондуктора: «Леди и джентльмены! Я рад приветствовать пассажиров нашего поезда «Озеро Шамплейн». Поезд следует до Монреаля с остановками в Йонкерсе, Колд-Спринг, Поукипси, Олбани, Саратога-Спрингс, Плэтсбурге и Сент-Ламберте. Провожающие, пожалуйста, покиньте вагоны…»

Диоген едва заметно улыбнулся. «Озеро Шамплейн» был одним из двух приличных пассажирских поездов, оставшихся у компании «Армтрек», и он устроил себе роскошный номер, заняв два купе первого класса и попросив оставить дверь между ними открытой. Политики совершили преступление, разорив и почти уничтожив американскую систему пассажирских железнодорожных перевозок, когда-то вызывавшую зависть у всего мира. Но и это можно было считать временным неудобством: скоро он вернется в Европу, где люди знают, что такое путешествовать с комфортом.

По перрону просеменила полная женщина, за ней рысил нагруженный чемоданами носильщик. Диоген поднял стакан и осторожно всколыхнул жемчужно-зеленую жидкость. Он знал, что через минуту поезд тронется, и впервые – осторожно, словно приближаясь к опасному хищнику, – позволил себе вернуться мыслями к тому, что случилось.

Думать об этом было страшно. Пятнадцать лет тщательной подготовки, жизнь под чужим именем, хитроумные планы и изощренные интриги – и все впустую. Сколько сил он вложил в один только образ Мензиса! Не так-то просто было создать легенду, освоить профессию антрополога и получить место в музее. А многолетняя работа, посещение скучнейших собраний и необходимость выслушивать глупые замечания кураторов и хранителей доводила его до бешенства. Кульминацией стало блестящее научное исследование, посвященное влиянию на человеческую психику света и звука. Оказалось, этих двух факторов достаточно, чтобы превратить обычных людей в смертельно опасных психопатов. Лазерные лучи способны разрушить мозговые центры торможения, повредив кору головного мозга и мозжечковую миндалину, и пробудить в человеке первобытные инстинкты. Далее последовала кропотливая работа по созданию собственного светозвукового шоу и встраивание особой мультимедийной программы в вариант, над которым трудились все остальные, тестирование ее на одном из программистов и этом осле Уичерли…

Все шло как нельзя лучше. А слухи о тяготеющем над гробницей проклятии, которые он использовал весьма ловко, лишь добавили изысканности его замыслу и психологически подготовили людей к чудовищному представлению. Его план должен был сработать. И он фактически сработал. Диоген не учел лишь одну деталь, которой никак не мог предусмотреть. Он не мог предположить, что его брат совершит побег из Херкмора. Интересно, как ему это удалось? Как бы то ни было, Алоиз появился как раз вовремя, чтобы опять все испортить.

Как это на него похоже! Алоиз, будучи менее одаренным из них двоих, всегда с особым мрачным удовольствием разрушал все, что он с такой любовью создавал. Алоиз, который, поняв, что в интеллектуальном плане всегда будет уступать младшему брату, подверг его ужасному испытанию…

Рука Диогена, сжимавшая стакан, задрожала, и он запретил себе об этом думать. Ничего, он сделает своему брату еще один подарок – подарок, который наверняка утешит его и избавит от угрызений совести: смерть Марго Грин.

Послышалось громкое шипение, и кондуктор объявил об отправлении поезда. Лязгнули колеса, состав пополз вдоль платформы. Для Диогена начался обратный путь – через Колд-Спринг в Канаду, а оттуда в Европу и домой.

Дом. Одна мысль о собственной библиотеке, где хранились бесценные сокровища и все было подчинено единственной цели – созданию для него абсолютного комфорта, помогла ему вернуть хладнокровие. Здесь он в течение долгих лет обдумывал свое идеальное преступление. Здесь он сможет начать все сначала. Он еще относительно молод, у него впереди много времени – более чем достаточно, чтобы разработать новый план, который будет еще лучше прежнего.

Он сделал большой глоток абсента. Из-за шока и охватившей его затем ярости он забыл одну вещь. Он все же сумел исполнить задуманное – хотя бы отчасти. Он причинил боль своему брату. Алоиз публично унижен, обвинен в убийстве своих друзей и отправлен в тюрьму. Да, сейчас он находится на свободе, но все равно остается преступником, а побег из тюрьмы лишь усугубляет его положение. Он никогда не сможет расслабиться, вздохнуть спокойно, на него всегда будет идти охота. А для такого человека, как он, тюрьма означает одно – смерть.

Да, ему многое удалось. Он нанес своему брату удар в самое уязвимое, самое больное место. Пока Алоиз томился в тюрьме, он соблазнил его воспитанницу. Какое же это было удовольствие! Удивительно – затянувшееся на сто лет детство, и при этом такая свежесть, невинность и наивность… Каждая нить паутины, которую он плел, каждое слово лжи, которое он произносил, доставляли ему ни с чем не сравнимое наслаждение. Особенно эти длинные рассуждения о цвете. Сейчас она, должно быть, уже мертва и плавает в луже собственной крови. Что бы там ни говорили, а убийство – это одно, а самоубийство, настоящее самоубийство, – совсем другое, потому что ранит гораздо сильнее.

Диоген поднес стакан к губам и посмотрел на проплывающий за окном перрон. Он приближался ко второй стадии опьянения, описанной Оскаром Уайльдом, и начал размышлять о чудовищно жестоких вещах. Особенно ему нравился один образ, и он хотел как можно дольше сохранить его в своем воображении: он представлял себе Алоиза, стоящего у трупа Констанс и читающего его письмо. Эта мысленная картина давала бы ему силы, поддерживала бы его, пока он вновь не окажется дома…

Неожиданно Диоген услыхал стук и, повернувшись, увидел, что дверь в купе открылась. Он сунул руку в карман, чтобы вытащить билет, но в дверном проеме стоял не кондуктор, а худенькая старушка, которую он видел несколько минут назад семенящей по платформе.

Диоген нахмурился.

– Это купе занято, – холодно произнес он.

Однако старая дама, словно не слыша его, сделала шаг вперед. И он моментально ощутил тревогу. Хотя ничего подозрительного, казалось бы, не произошло, шестое чувство тут же предупредило его об опасности. А когда женщина открыла сумочку и сунула в нее руку, он понял, в чем дело: незнакомка вовсе не походила на беспомощную пожилую леди – ее движения были гибкими и быстрыми и подчинялись вполне конкретной цели.