Луиза Вернье - Розалинда Лейкер

С наступлением темноты Луиза ненадолго заехала домой. Вестей о пропавшем сыне не было, Роберт тоже не появлялся со вчерашнего вечера. Но такое часто случалось и раньше, поэтому она только кивнула, выслушав новость, и, немного перекусив, вернулась в магазин. В полночь распустила работниц. А в пять часов утра уже стояла за раскройным столом, когда в магазин стали прибывать ее швеи.

Этот день тоже не принес с собой никаких перемен. Роберт так и не явился. На утро третьего дня прибыли французские швеи. К восторгу и изумлению Луизы, среди них была Катрин. Луиза радостно обняла свою старую подругу и впервые немного успокоилась. Ужасное известие о побеге сына до сих пор ее очень мучило.

— Я и вообразить не могла, что ты приедешь, — вскричала Луиза, когда они разомкнули объятия. — Думала, что ты только пришлешь мне самых лучших швей, каких сможешь отыскать.

— Именно это мы с мсье Уортом и сделали, — весело ответила Катрин, не отрывая одобрительного взгляда от магазина. — Он выделил тебе кое-кого из своих собственных лучших вышивальщиц. — И она снова посмотрела на Луизу, но уже не столь радостно. — Ты ужасно выглядишь. Больная и измученная.

Луиза решила пока не говорить ей про Поля Мишеля. Прежде чем распределять между француженками работу, она пригласила их к завтраку, накрытому в кухне, где для ее работниц готовили еду. И уже скоро новое пополнение заработало, в том числе и Катрин, которая из-за ревматизма шила уже не так быстро, но не менее безупречно.

Всех француженок, кроме Катрин, которая отправилась к Луизе домой, разместили в небольшой гостинице. Тогда-то Луиза и рассказала подруге про исчезновение Поля Мишеля. Катрин, которой не терпелось увидеть мальчика, с трудом сдерживала слезы. Они были в полном отчаянии. Луизе сообщили, что ее муж так и не появлялся, она всерьез забеспокоилась. Человек, посланный в дом к его матери, сообщил, что Роберта там не было. Луиза подождала еще один день и заявила в полицию, послала одного из слуг обойти нее больницы, но среди пациентов Роберт Престбери не значился.

Через неделю пришла телеграмма от Уилла. Луиза вскрыла ее с надеждой и трепетом. «Сожалею, пока никаких новостей. Не унывай. Уилл». Телеграмма была отправлена из Дувра, и до нее внезапно дошло все значение этого адреса. Неужели Поль Мишель пытается добраться до Франции? И вдруг она увидела своего сына в образе маленького голубка, возвращающегося в свое родное гнездо. Как могла она, чье сердце всегда было в Париже, не догадаться о том, о чем сразу же додумался Уилл?

Они решили, что Катрин должна вернуться в Париж. Вдруг Поль Мишель придет к ней и не застанет ее дома. Они с Луизой нежно распрощались. Луиза снова засела за вышивку в ужаснейшем напряжении, которое неуклонно нарастало.

Луиза не могла спать по ночам. Стоило ей задремать, как она тут же просыпалась. Напряжение было настолько невыносимым, что ей хотелось выскочить из постели и обежать весь свет, пока не отыщет своего сына. Изо дня вдень случались мелкие неприятности — то кончались специальные нитки для вышивания, то приходилось уверять клиентку, требовавшую, чтобы ей доставили платье, что оно еще не до конца сшито. Накануне последнего возможного дня доставки швеи сделали последний рывок, с сумасшедшей скоростью работая. И в самый разгар этого безумия белого шелка и мерцающего бисера Луизе доложили, что к ней пришли из полиции. Нашли ее мужа. Одного взгляда на серьезное лицо констебля было достаточно, чтобы понять, что он пришел с недобрыми вестями.

— Вам лучше присесть, мадам, — сказал он. — Мой печальный долг — сообщить вам, что ваш муж уже несколько дней как мертв. Он был задушен, а его тело брошено в Темзу.

Ей пришлось идти на опознание. Это было ужасно. Проволока, это мерзкое орудие душителей, глубоко впилась в его разбухшую шею, и она отвернулась, исполненная глубокого сострадания. Бедняга Роберт! Как так получилось, что его, всегда хваставшего своим умением владеть тростью с потайным ножом, застали врасплох и так жестоко с ним расправились? Ей сказали, что из его карманов выгребли все, кроме связки ключей, которые от воды покрылись ржавчиной. Она сразу же узнала свои ключи.

Луиза вернулась в магазин только поздно вечером.

Мать Роберта стойко выдержала печальное известие, а вот бедняжку Агнес пришлось успокаивать и утешать. Мадемуазель Брюссо, спустившаяся из мастерских, где кипела работа, в безлюдный магазин, увидела, как Луиза стоит, прислонившись к прилавку с шалями, измученно закрыв глаза, и как побледнело и осунулось ее лицо от всех этих бедствий и неприятностей.

— Мадам, — мягко начала мадемуазель Брюссо, — у меня новость. Хорошая новость.

Луиза пошевелилась и распрямила плечи.

— Платья готовы?

— Почти до последнего стежка. Но у меня еще лучшая новость.

И лицо Луизы преобразилось от надежды.

— Мой сын? — выдохнула она, все еще боясь, что это не так.

Ее помощница кивнула, сияя от радости.

— Мистер Расселл прислал записку, что Поль Мишель сейчас с ним в его доме.

Когда Луиза подъехала к дому Уилла, тот сбежал по каменным ступенькам ей навстречу. Она бросилась к нему, схватив его за руки.

— Поль Мишель здоров? Он в порядке?

Уилл улыбнулся.

— Ну, он стер себе ноги, очень устал и несколько поумнел по дороге домой, в целом все хорошо. Я напал на его следы после того, как нашел коттедж, где его накормили. Настиг я его в северном районе Кале.

— Как он сумел туда добраться? — изумленно воскликнула Луиза. — У него же было всего несколько пенсов карманными деньгами.

Уилл провел ее в дом.

— Спрятался заранее на французском пароме. У твоего сына есть отвага и находчивость. Что бы там ни было, но не позволяй Роберту раз и навсегда их уничтожить, вернув Поля Мишеля в эту злосчастную школу.

— Роберт умер, — хрипло произнесла Луиза. Она все рассказала, пока они поднимались в комнату для гостей, где ее сына уложили спать.

Поль Мишель быстро уснул. Его личико казалось крошечным на фоне огромной подушки, а волосы были еще влажными от ванны, в которой с него смыли дорожную пыль и грязь. Луиза села на кровать, подле которой оставили на ночь гореть лампу, и, нагнувшись, поцеловала его в лоб. И тут ее затрясло от долго сдерживаемых рыданий. Она сидела, опустив голову и тупо раскачиваясь, безудержно всхлипывая. Когда Уилл нежно погладил ее по волосам, она встала и потянулась к нему, почувствовав, как он, большой и сильный, прижал ее к себе.

Уилл заглушил ее рыдания нежным поцелуем, в котором не было ни той нетерпеливости, ни того отчаяния, с каким он целовал ее прежде. Он как будто позабыл о времени и о всех жизненных тяготах, чувствуя, что сейчас, как никогда, близок к победе. Он целовал ее с такой любовью, что ее руки, лежавшие у него на плечах, скользнули вверх и зарылись в его густые кудри. Ее давно подавленная глубокая чувственность пробудилась, возрожденная к жизни радостью, благодарностью, облегчением и осознанием того, что связывало их столько лет. Ее пожирало желание, которое, как ей казалось, в ней не сможет больше вызвать ни один мужчина, кроме одного, но тот уже давно ушел из ее жизни. Ей еще никогда так не хотелось, чтобы ее любили.