Полигон - Александр Александрович Гангнус

раз воспользоваться корыстные бесчестные люди (так в обсерватории было неоднократно).

Прочитав мое письмо дальше (чтобы узнать, за что же осужден мой муж), вы, может быть, скажете, почему я медлю говорить о главном, — ведь произошел несчастный случай, в результате которого умер человек. В ответ на это могу сказать только одно. Сам факт этой смерти так потряс и моего мужа, и всех нас, что рядом с этим несчастьем все необходимые хлопоты по подготовке к процессу как-то выпали из круга насущно важных дел. Вина, пусть к косвенная, всегда ощущалась Олегом очень остро, и его принцип, еще с комсомольской юности, — такой: все брать на себя. Он и к осуждению отнесся спокойней всех нас, несмотря на очевидность судебной ошибки. Но есть и другая, противная сторона, и эта сторона не сидела сложа руки. Она решила воспользоваться смертью человека для того, чтобы сорвать наметившееся после недавних решений парткома института оздоровление обстановки на полигоне.

В этих решениях партком отметил, что начальник экспедиции В. Л. Саркисов оторвался от коллектива научных сотрудников, что незадолго до этого отстраненный от должности его заместителя по полигону Э. А. Чесноков повинен в недобросовестном исполнении своих обязанностей, он нарушал нормы научной этики (то есть крал чужие научные результаты, примазывался к чужим научным работам), а когда это перестало удаваться, систематически срывал выполнение важнейших работ полигона, связанных с разработкой научного прогноза. Был намечен целый ряд мер — в частности полное удаление Чеснокова из Ганча. Летом директор института академик Мочалов и комиссия парткома приехали в Ганч и попытались претворить в жизнь эти решения. Мой муж Олег Дьяконов был рекомендован заместителем начальника обсерватории и полигона.

Решения парткома не выполнены ни в одном пункте. 16 сентября случилось вот что. На рыбалку в верховья Кабуда выехало 7 человек на машине «УАЗ». Водитель Сергеичев В. С. во время рыбалки сильно повредил ногу — не мог ни стоять, ни вести машину. У моего мужа — профессиональные права шофера 3 класса, по этой специальности он работал лет десять назад, но в условиях экспедиции ему нередко приходилось подменять шоферов. Он сел за руль, как это много раз и бывало. Несчастье случилось уже на подъезде к базе экспедиции, на мосту через незначительный ручей. К мосту — спуск с двух сторон. Знаки «крутой спуск» и «сужение дороги» есть с обеих сторон. Знак «прочие опасности» есть с одной, более крутой стороны, откуда спускалась встречная машина «ЗИЛ» с тентом, где в кузове было пять пассажиров и коза. Машиной управлял Х. Мухаммадов, проживающий в Душанбе. Он возвращался порожним рейсом из Ганча и пассажиров взял попутно, они проголосовали. На мосту произошло слабое боковое касание машин. На «ЗИЛе» сбило крепление тента. Стойкой тента ударило в висок Р. Зарипову, 64 лет, удар оказался смертельным. Остальные пассажиры «ЗИЛа» получили ссадины и ушибы. Наша машина не получила повреждений, в ней никто не пострадал.

Теперь мы понимаем, что готовились к процессу очень плохо. По данным следствия почти вся вина ложилась на Мухаммадова, уже судимого за подобный случай. Он въехал на мост, не снижая скорости, да и предупреждающих знаков с его стороны было больше. Большая часть пассажиров с обеих сторон сначала утверждали, что наша машина въехала на мост тихо, на скорости не более 30 километров в час, а «ЗИЛ» скорости (около 70 километров в час) не снижал. Тем не менее мы были готовы отчасти разделить вину с Мухаммадовым. Мужу грозили исправительно-трудовые работы по месту службы, со взысканием части зарплаты. Но к началу процесса дети Зариповой изменили свою первоначальную позицию. Они прислали письма в суд и прокурору с требованием тюремного заключения почему-то именно для моего мужа. Я виделась с сыновьями покойной, они нисколько не скрывают, что их побуждали к таким действиям из обсерватории, характеризуя Олега как «негодяя, по которому давно тюрьма плачет». Они показывали мне письмо от ганчского прокурора Хекимова, в котором черным по белому написано: вы должны требовать для Дьяконова жестокого наказания. Я уверена, что все это исходило от руководства экспедиции (Саркисов, Жилин), которые поначалу отказывались подписывать ходатайство, говорили о пользе, которую якобы принесет экспедиции примерное наказание Олега.

Хекимова у нас в обсерватории хорошо знают — в качестве частого почетного гостя либо Саркисова, либо его зама по хозчасти Жилина, а вот его жену видят гораздо реже, только в дни выдачи зарплаты, хотя она и числится уже два года уборщицей обсерватории.

Думая только о моральной стороне наказания, Олег заявлял на следствии и суде, что чувствует себя виновным. А Мухаммадов конечно же заявлял, что не виновен нисколько. К тому же первый следователь В. Шакиров, собиравший первые показания у ГАИ и свидетелей, был именно в это время переведен в другой район, а пришедший на его место взялся все пересматривать. В частности, важные показания шофера Сергеичева, сидевшего рядом с Олегом, были истолкованы как показания пристрастного человека. Изменили свои первоначальные показания двое пассажиров Мухаммадова.

В результате оказалось, что позиция Олега суд очень устраивает — не надо разбираться по существу. И вот — приговор и откровенная радость тех, к счастью, немногих людей, которые готовы разрешать научные и служебные споры и такими методами тоже.

Адвокат Олега пишет кассацию в Верховный суд Таджикской ССР. Но у нас нет уверенности, что и там нет горьких, но несправедливых писем неправильно информированных родственников погибшей. С увольнением Олега уйдут из экспедиции его друзья. Научный коллектив будет снова (и не в первый уже раз!) ослаблен. Решения парткома будут сорваны. Дорогу в геофизику, возвращение к своей теме Саркисов Олегу постарается перекрыть, и, возможно, это ему удастся. Диссертация, итог многолетней работы, первая в истории обсерватории реальная основа для создания комплексного прогноза сильных землетрясений, будет частью расхищена, частью игнорирована. Все очень сложно, последствия этого небольшого судебного дела велики. А потому я обращаюсь к Вам, тов. Климов, которого мы хорошо знаем по Вашим ярким газетным выступлениям о науке и ученых, чтобы Вы попробовали как-то нам помочь. Нам всем.

Лидия Дьяконова. 28 января 197… года.

4

Да, сыпанулись камешки… Ой как сыпанулись! И когда! И враг посрамлен, и день защиты наконец назначен, и его, Олега Дьяконова, вот-вот назначат замом начальника обсерватории и полигона, что, конечно, и опасно, и неведомо кто сулит в будущем. Но ведь именно его, который ни сном ни духом не желал, не добивался, как многие иные, просто вкалывал, — значит, поняли, оценили. И главное, когда только-только стал отцом. Не то чтобы всю жизнь только этого и ждал и не то чтобы как-то особенно любил детей. Но это —